Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ) - "Котус"

Начинали мы с соседом вдвоём, потом подтянулся его наследник с укладкой, где были их проработки вариантов. Да уж, люди всерьёз на этот проект нацелились, а я вроде как поманил, а потом в засаду сел. В общем, дальше сидели уже втроём, как раз по числу стопок. Заглянули жена и невестка барона, посмотрели на стол и в корзину около него, оценили серьёзность подготовки, после чего созвонились с моими жёнами и — уехали в гости в Дубовый Лог, причём на моём же автомобиле! Нанесли, как выразился дед, встречный удар.

Разумеется, под «дегустационный набор» никакие проекты не подписывались и даже детально не изучались, так, «на пальцах», для взаимного понимания. Шипуновы хотели поставить свой форт со своим же куполом, причём для меня сейчас было вполне очевидным, что присоединиться к уже существующему поселению, расширив его зону защиты, они никак не могли, по тем же примерно причинам, по которым с просьбой не обращались. Купол хотели поставить неподалёку от Рыбачьего, чуть дальше него от моего портала, с тем, чтобы, не толкаясь локтями, изучать и осваивать территорию между Умброй и её старицей до озера и, возможно, вдоль него. А на Лице выход разместить на границе своих владений и на расстоянии метров двести от тракта Смолевичи-Червень. Но это всё так, хотелки, не более того. Теперь нужно приглашать специалиста, который скажет, откуда на Изнанке можно бить выход и куда он откроется на Лице, а в этом возможны варианты. И пусть господин Лопухин когда-то говорил, что в принципе это возможно, то теперь предстояло выяснять конкретно, что и как. Вообще расстояния на Изнанке и на Лице соотносились странно, между точками входа там могло быть пять километров, а здесь — двадцать пять, но могло и наоборот. Плюс не везде в принципе можно было делать пробой. Плюс бить такой «вторичный портал» можно только с Изнанки на Лицо, и никак иначе. Плюс ещё куча тонкостей, сложностей и вопросов, целая наука под названием «Метрика многомерных пространств» и несколько прикладных дисциплин на её основе. Короче, нужны специалисты с оборудованием, но это — потом.

Пока же мирились, уверяли друг друга в полном уважении, строили планы на совместное будущее — по-соседски, а не что-то там ещё! Шипуновы к моим холодным закускам организовали горячие, для начала просто отварная картошка к мясной нарезке и селёдке из умбрийского омуля зашла просто как родная, дальше — больше. Выпили за взаимопонимание, уже не первый раз. За такой дар богов, как возможность общаться и понимать друг друга, после чего, совершенно логичным образом — за богов в целом и за Рысюху с Шипуном по отдельности. Поспорили было, за кого из богов пить первым, затем решили мирно: первый тост каждый пьёт за своего, второй — за соседского. Потом принесли поджарку из сала, лука и домашних колбас, а к ней вдобавок котлеты, и это было очень правильно и вовремя, потом… В общем, заночевал я в гостях, как и жёны моих собут… собеседников. Утром попили чаю, договорились в ближайшее время посидеть ещё — но уже трезвыми и с бумагами, после чего и транспорт мой вернулся.

Приехав домой сразу, пока не забыл, заказал три малых защитных купола и оборудование для сопряжения, а также оставил предварительный заказ на купол побольше, за двадцать пять тысяч. Его стоимость мне потом компенсируют Шипуновы: всё же сами они его купить не могут, никак, вообще, в принципе — это товар только для владельцев Изнанок. Малые же давно были нужны. Во-первых, придётся, как ни крути, ставить форт на месте строительства моста: строительный городок стремительно вырос, постоянно возить работников на ночёвку то в тот же Рыбачий, то в Самоцветный становилось чем дальше, тем утомительнее. Плюс в Рыбачьем для всех желающих места уже не было совсем, два купола и согласующие модули предназначались для него. Там и местные взмолились, достали их изнаночные вредители до самой печёнки, и скученность стала доставлять проблемы, так что один из куполов они оплатят сами. Ну, а второй поставлю уже за свой счёт: верфь на озере Верхнем в ближайшие где-то лет десять строить не планирую, значит, нужно хоть какие-то судоремонтные мощности размещать здесь. Ну, и часть производства из-под первого купола вынести, чтобы улучшить условия обитаемости под ним.

И, конечно, нельзя не упомянуть про пирожки с мясной ягодой! Хранить это изнаночное подобие брусники так и не научились, по крайней мере так, чтобы сохранялись все вкусовые качества, поэтому блюдо носило ярко выраженный сезонный характер. Нет, конечно, в стазисе сохранить было можно какое-то количество, но с учётом цены амулетов много не напасёшь. Можно сказать, одиннадцать месяцев ждали очередного сезона, чтоб, наконец, оторваться. И не только мы — в трактирах проезжие, кто в теме, начинают спрашивать их минимум за неделю до начала сбора ягод.

Из-за этих пирожков Мурыська, кажется, усомнилась в нашей разумности. Запах от них шёл могучий, не сильно уступающий вкусу, и кошка вся извелась, выпрашивая себе кусочек. А когда выпросила — была в шоке: мяса внутри не было! Она в задумчивости пожевала выпрошенное, выплюнула, внимательно осмотрела, снова пожевала… Кажется, восприятие вкуса у рыси отличается от человеческого и пирожки для неё не обладают таким эффектом, как для нас, и она не чувствует в них мяса. А запах — есть. А мяса — нет. В итоге рысь сделала свои какие-то выводы, посмотрела на нас, как на психов и отошла в сторону. При этом глядя на её разочарованную морду не смеяться было невозможно.

Спросите, что делает дикая тварь из дикого леса у нас возле обеденного стола? А что остаётся делать, с учётом всего случившегося? Ладно, по порядку, так по порядку.

Я, конечно, сразу же проверил рысь на наличие фамильярной связи. И, разумеется, её не было. Нам преподаватели много раз говорили, что, если повезёт обзавестись магически связанным спутником, то этого чувства мы ни с чем не спутаем и не заметить не сможем. А если сомневаемся, оно или нет, то с вероятностью девяносто пять из ста — не оно. Ещё пять сотых на шанс слабой связи, которую, тем не менее, можно развить.

Так вот, моим фамилиаром рысь точно не была, Машиным или Ульяниным — тоже, она их именно что терпела рядом. Аватаром не была абсолютно точно, и мы на этом успокоились, сойдясь на моей версии: оголодала и переселилась в наш лес, где вышла ко мне под влиянием тотема. Дыр в версии хватало, но, за неимением лучшей…

Я не знаю, сколько бы мы ещё не замечали очевидного, буквально «отсутствия наружной стены», точнее, наличия, но не стены, точнее… В общем, пока Ромка, игравший с рысью под моим и Машиным присмотром, не подошёл ко мне и не сказал:

— Папа, дай пить!

Я налил воды в кружку и протянул малышу, но тот отказался:

— Неть. Кися-Лыся пить хоцет.

Эта самая «Кися-Рыся» лежала на полу, никак не показывая жажды, но тут меня осенило. Я осторожно, словно боясь спугнуть, сходил сам за миской и налил воды в неё. И рысь начала лакать, стоило поставить посуду на пол перед нею. Я посмотрел на неё, на Ромку, вспомнил первую их встречу… Потом присмотрелся к Ромке и, вздохнув, спросил жену:

— Ты тоже до сих пор ничего не замечала?

— Нет, а что?

— А ты присмотрись. Как учили ан них посмотри…

— Ой! И что теперь делать⁈

— Что делать, что делать… Нет, не «снимать штаны и бегать», а заканчивать процедуру привязки.

— Я не смогу, наверное…

Будто мне легко, но куда деваться. Я опустился на колени между рысью и сыном.

— Рома, хочешь, чтобы киса всегда была рядом, не болела, слушалась и ты всегда её понимал?

— Да!!!

— Тогда придётся немножко потерпеть. Будет немножко больно, но недолго.

— Как комалик?

— Нет, больнее. Но это нужно и тебе, и кисе. Потерпишь?

— Да.

— Тогда и кису попроси, чтобы она на меня не злилась, когда я тебе больно сделаю.

Я взял в руку лапку моего малыша, во вторую — чайную ложку, кончик ручки которой превратил в острейшее лезвие. Взял — и долго не мог решиться нанести порез. Там же пальчика того, всего ничего! Тоненький, махонький, мяконький! А ну, как слишком сильно резану⁈ Да, все повреждения в конце ритуала должны исчезнуть, но… Проще было бы, наверное, себе палец под корень отхватить, чем Ромке рассечь подушечку. Но, наконец, собрался с силами и сделал разрез. Рысь заворчала, её мурчание стало превращаться в рычание.