Семья волшебников. Том 4 (СИ) - Рудазов Александр

Возможно, сейчас Такил умрет.

И подумал об этом не только Рокил. В глазах брата отразился испуг, сменившийся глубоким страданием. Он с трудом встал на четвереньки, разинул пошире рот, и оттуда полезло что-то желтоватое, пузырящееся, похожее на сырое тесто. В несколько секунд Такил выблевал его в несколько раз больше, чем весил сам… и это тесто уже поднялось на ноги. Повисли громадные ручищи, блеснули крошечные глазки, распахнулась щель рта.

Сорокопут предстал в истинном обличье.

— Сколько потерь, сколько потерь, — с сожалением сказал он. — Но мы возместим их новыми экспонатами. Что стоишь?

Рокил послушно взмыл в воздух. В голове появился четкий приказ — и демон полетел выполнять. Цветок в волосах пульсировал, все еще укореняясь.

Сорокопут довольно оперся на руки. Рядом валялась ненужная более шкурка, почти мертвая оболочка, что звалась Такилом. Рана на его животе снова раскрылась, от прокушенной лодыжки расходилась чернота. Жизнь покидает несчастного демона… но он умрет еще не сейчас. Сорокопут еще успеет подвесить его на терниях, а там процесс умирания замедлится в миллион раз.

А вот сажать на него эмблемат пока нельзя. Эти цветочки слишком жадно пьют жизненную силу, а Такил не должен умереть быстро, о нет, ни в коем случае.

Демон наклонился, ласково погладил рыжие волосы и обмер. В траве снова что-то скользнуло… но в этот раз Сорокопут был готов! Мгновенным движением он поймал змею, сдавил в пальцах и повернул головой к бушующему чудовищу.

— Я не уверен, подчинятся ли фамиллиары, если захватить волшебника, — доверительно сказал демон змее. — Я хочу проверить. Если не подчинятся, я тебя убью.

Лурия ревела. Опять что-то происходит, а ее уводят и ничего не говорят. Там было столько интересного и кровищи, а она теперь в доме и ничего не видит! Она, конечно, сначала напугалась, но это так, от неожиданности. Мама с папой все равно всех победят.

И даже в окошко не посмотреть. В доме занавесились все окна. Сами собой, просто потому что енот так захотел. Лурия попыталась отодвинуть занавеску и у нее даже почти получилось, но тут енот ее подхватил и посадил на детский стульчик, который Лурия ненавидела.

— Сейчас будем пить чай с ватрушками, — пообещал он, ставя на огонь чайник. — Сейчас-сейчас…

Он вдруг осекся. Не спеша вернул чайник на стол, обернулся к Лурии и сказал:

— Попозже попьем чаю. Пойдем навестим дедушку.

— На чейдак?.. Сичас?

— Да.

— Нихатю.

— Это игра. Мы тихо подкрадемся к дедушке. Призраки хорошо слышат, так что старайся.

Это Лурии понравилось. К тому же она вспомнила, что на чердаке окна не занавешиваются, так что будет отличный обзор. Она вытерла уже высыхающие слезы, сама спустилась со стульчика, а енот сделал какое-то волшебство, так что они стали тихие-тихие, незаметные-незаметные. Сами как призраки.

Как ниндзи. Лурия обожала ниндзей. И подкрадываться. И прятки. И невидимы… невидимс… невидимости. Она пробежала через столовую… через холл… поднялась на второй этаж… глупый енот бежал рядом, хотя всем известно, что ниндзи должны нападать поодиночке.

Он не понимает некоторых вещей, он же просто енотик.

Внизу звякнул колокольчик. Кто-то пришел домой. Лурия поняла, что это мама, и беззвучно захихикала. Сейчас мама будет ее искать и не найдет, потому что Лурия — ниндзя. Мастер невидимости. Она спрячется на чердаке и будет там тихо сидеть, пока мама не решит, что Лурия исчезла навсегда. Вот после этого Лурия вылезет, подкрадется и…

— И-хи-хи… — все-таки издала она чуть слышный звук.

И тут стало как-то особенно тихо. Енот на миг замер, а потом вдруг схватил Лурию и ринулся вверх, прыгая через ступеньку. Лурия от неожиданности вякнула, попыталась выкрутиться и упасть, чтобы потом нареветься всласть, потому что когда тебе больно и ты плачешь, то все остальные тебя жалеют, а это приятно… но увидела мелькнувшую в холле тень.

Это не мама. И не папа. А если дома кто-то взрослый, но мамы с папой рядом нет, то это плохо и надо спрятаться. Надо быть очень тихой, даже если хочется реветь.

Лурии хотелось.

Но тут они прибежали на чердак. Преодолеть лестницу было непросто, потому что ступеньки там делали взрослые, которые не думали о том, что в мире существуют трехлетние девочки, вообще-то. Лурия даже немного попыхтела, что непростительно, если ты ниндзя.

— Щ-щ-щ!.. — приложил коготь к пастишке енот.

Лурия замерла и прислушалась. Она не слышала шагов. Значит, сюда никто не идет… или сюда идут другие ниндзи.

Да, это логичнее. Если тихо — вокруг ниндзи.

Но подождите. Ее не предупреждали о других ниндзях.

Значит, это вражеские ниндзи. Ниндзи-кукуренты.

Енот тихо-тихо закрыл люк и задвинул засов. Лурии показалось, что тот как бы замерцал, но всего один раз… мерцнул.

— А засем? — спросила она. — Дедуска зе десь.

— Дедушке пришлось отлучиться, — ответил енот, делая руками что-то невидимое. — Поэтому мы запремся тут.

— Нихатю, — возразила Лурия. — Я на гойсёк хатю.

Но тут в стену что-то врезалось. Лурия вздрогнула, такой грохот раздался снаружи. С потолка посыпалась пыль, за окном потемнело и затрещало. Запахло горелым, из щелей потянулся дым.

— Нихатю на гойсёк, — сказала Лурия, улепетывая в одну из маленьких комнаток.

А енот Ихалайнен велел полу, стенам и особенно люку стать еще непроницаемей. Наполнил их силой защиты домашнего очага, вошел в унисон с каждым кирпичом.

Сквозь доски со свистом прошло лезвие. Фамиллиар едва успел отскочить, он почти ощутил лапой холод железа. Похожие на разъевшихся эльфов твари пока не могли ворваться, но явно слышали каждое движение. Били именно туда, куда енот наступал.

В то же время снаружи разгорался пожар. Страшное напряжение царило в фамиллиарном сообществе. Енот Ихалайнен вдруг снова ощутил себя диким лесным зверем, захотел забиться в угол и застрекотать.

Но он собрался. Нет. Эти времена позади. Сейчас он должен не бояться, а гневаться… ведь убираться и ремонтировать придется ЕМУ!

Люк с грохотом рухнул. Петли срезали эльфийским клинком. Из отверстия высунулась тонкая рука — а Ихалайнен бросился наутек, в чердачную комнатку.

Он захлопнул дверь, еще успев увидеть, как в мансарду поднимается эльф. Высокий и черноволосый, с розовым цветком в волосах, в одной руке он держал небывалой тонкости меч, а в другой — шелковый мешок.

Лурия сидела под столиком и пыталась стать невидимой. Сейчас ей стало особенно обидно, что у нее нет никаких штук. У Астрид есть, и у Вероники есть, а у нее ничегошеньки. Без штук плохо, особенно когда ты растешь в ее семье.

Енот отступил на два шага и прикрыл девочку мохнатой спиной. Взгляд не отрывался от двери, запертой на всего лишь задвижку, даже почти и не зачарованную. Она даст секунд десять, не больше, а потом…

И тут из-под двери потянуло холодом. Пол покрылся изморозью. Енот замер, собираясь подороже продать свою жизнь…

…Однако альв в мансарде тоже замер, глядя на соседнюю дверь. Та медленно-медленно растворялась, из-за нее струился серебристый пар… а потом появился призрак.

Обычный человеческий старик с белыми бакенбардами. Он висел над полом, словно висельник, но без веревки. Какое-то мгновение сумрачно смотрел на пришельца… а потом вскинул руку. Рот распахнулся, челюсть отвисла до середины груди, и из черного зева вырвался душераздирающий вопль.

Привидение понесло на альва, словно жуткую тростевую куклу. С грохотом распахнулась дверь, открыв гудящий, мертвенно-зеленый провал, из которого потянулись призрачные длани!

Воздух наполнился потусторонним воем, криками, жужжанием насекомых. От рамы побежал мертвящий холод. Безумным потоком мстительные духи нахлынули на альва, вцепились костяными пальцами… и он опал бездыханным.

Лахджа и Майно ожесточенно уничтожали тернии. Рвали, кромсали, жгли. Каждая клеточка кипела от демонической магии, они вошли в такую синхронность, что не ощущали себя по отдельности, превратились в монолит разрушения.