Не открывайте глаза, профессор! (СИ) - Болейн Лея

…я не услышала шум листвы, приминаемой сильными тяжёлыми лапами, мой обычный человеческий слух, даже магически обострённый, был к этому абсолютно неприспособлен. Обернулась совершенно случайно — и увидела чёрного волка с белыми выжженными роговицами. Я застыла на месте, молясь всем божествам сразу, чтобы он не услышал мои копошения в траве. Каким ветром Мортенгейна сюда надуло?! Пришёл за мной следом?

Такая сильная связь, если она, конечно, была, потрясала воображение, но дуплиш преспокойно прошёл мимо меня, застывшей, как древесный ствол, опустил нос в траву и принялся самозабвенно там копаться. Я старалась даже не дышать, то и дело наблюдая, как подрагивают нечеловечески чуткие треугольные уши, выглядывавшие из травы. Мелькнуло что-то белое… взлетело в воздух, волк поймал это белое зубами — и оно осыпалось мерцающим крошевом.

Перо гарпии.

Волк уничтожал… улики?

Я не шевелилась, старалась дышать беззвучно и моргать через раз, оттого мне показалось, что Мортенгейн бесконечно искал эти проклятые перья, хотя на самом деле едва ли прошло больше трети часа. Наконец чёрная морда щёлкнула зубами в последний раз, и дуплиш повернулся носом в сторону храма наук.

Меня качнуло, и я непроизвольно сглотнула скопившуюся во рту слюну. В ту же секунду волк дёрнулся и развернулся ко мне. Развернулся и тоже замер, словно пытаясь понять — послышалось или нет?

Время потекло ещё медленнее, в глазах стали скапливаться непроизвольные слёзы, вот одна слезинка уже потекла по щеке, и уж, конечно, её беззвучное падение для дуплиша прозвучало бы набатом, но внезапно волк тряхнул ушами, развернулся и растворился в густой листве кустарников.

Я выдохнула, попыталась расслабить окаменевшие мышцы, вытерла глаза тыльной стороной ладони. Выхухоль небесная, да что ж это такое…

— Гуляешь? — раздался шёпот прямо в ухо, я взвизгнула от неожиданности, и тут же крепкие ладони сдавили плечи. — Или следишь за мной?

Глава 13

— Скорее уж вы за мной! — возмутилась я. — Я сюда первая пришла!

— Откуда мне знать?

Сама того не желая, я млела от его близости. Мортенгейн коснулся губами моего виска.

— Почему вы не хотите, чтобы про гарпию стало известно?

— Это наши семейные разборки, незачем посвящать в них посторонних.

— Помню, помню, это же ваша бывшая. А теперь отпустите меня! Сегодня не ночь болотника, нас… нас могут увидеть! А вы вообще одеться-то успели?

— Как-то не подумал о таких мелочах. Отпущу, конечно, отпущу, зачем ты мне сдалась. Иди, куда шла.

Я не поняла, что он имел в виду — но удерживающие меня ладони вдруг скользнули по предплечьям, и я действительно оказалась свободна. На подгибающихся ногах сделала шаг вперёд, не оборачиваясь: разглядывать голого профессора в мои планы не входило.

— Иди, Аманита. Я же могу и передумать…

Его голос кольнул меня между лопаток, как недавно взгляд сквозь повязку, и я покорно ускорила шаг, а потом перешла на бег. Тут же поскользнулась на каком-то листе — но упасть мне не дали.

— За тобой глаз да глаз.

— Да вы у нас и юморной, и с самокритикой всё в порядке, — огрызнулась я, стараясь не прижиматься к мужчине слишком уж тесно. — Так кто за кем следит?

— Ускользающая цель так возбуждает инстинкты, — неожиданно пробормотал Мортенгейн. — Мне нравится идти за тобой следом. А то, что я тебя не вижу и почти не чувствую, только делает задачу интересней.

«Интересней»?!

— То есть вы по догонялкам соскучились? И бегать голышом в получасе пешей ходьбы от Храма науки вам тоже интересно? — я постаралась сделать голос максимально надменным и снисходительным. — Ну, вы и…

В этот момент широкая ладонь профессора перекрыла дальнейшие мои обличительные речи — я возмущённо затрепыхалась, всё-таки прижавшись спиной к его обнажённому торсу. Собралась было укусить за палец — но вовремя вспомнила, что сделаю только хуже. Кусаться он любил.

— Тихо! — выдохнул профессор, и интонации его голоса заставили меня замолчать. — Смотри!

— Куда? — тупо шепнула я, как только профессор убрал ладонь.

— Откуда мне знать? Везде!

— А что я должна увидеть?

— Что-то очень-очень странное. И пугающее.

Объяснил — так объяснил… Но больше я вопросов задавать не стала, завертела головой.

И, наконец, увидела.

Высокая, по колено, травяная поросль, представляла собой зелено-бурую мешанину из листвы, папоротников и прочей разнокалиберной зелени. Ветер небрежно трепал древесные кроны, но до зелёного ковра из трав на земле не доходил.

Тогда что это там шевелится, во-он там, справа?

— Что-то шевелится в траве, под ногами! — озвучила я, стараясь говорить сдержанно и не срываться на позорный девчачий визг. — Что-то длинное и… тонкое. Наверное, змея!

— Если бы, — сквозь зубы процедил профессор. — Придётся тебе немного побыть моими глазами, девочка. Да и всё равно, боюсь, уйти тебе не дадут.

Краем глаза я заметила шевеление и слева, и отступила, мысленно махнув рукой на наготу профессора. В конце концов, что я там не видела… и не трогала.

А вот нечто в траве..!

— Это точно змеи. И их тут несколько, как минимум, две штуки, огроменные! — шёпотом затараторила я. — Если бы я знала, что в виснейских лесах водятся змеи, я бы вообще не покидала Храма, страх-то какой! Я боюсь змей. Сделайте что-нибудь, вы же их наверняка слышите!

— Это не змеи, прекрати истерику.

— А кто?!

— Вот ты мне и скажи.

— Они… оно… в траве! Ползёт к нам!

— Заставь их показаться, не стой столбом, поганка моя нерасторопная!

От страха и обиды за глупое обидное прозвище я не придумала ничего лучше, чем стянуть туфли и запустить ими — одной вправо, а одной влево. Жаль, не было третьей — долбануть профессора по безмозглой бессовестной голове!

Ползучие твари от меткого попадания не то что дёрнулись — взмыли вверх. У меня же непроизвольно дёрнулась щека: лучше бы в самом деле змеи, во всяком случае, это ещё было бы как-то понятно…

— Это деревья! — засвистела и забулькала я, обращаясь к профессору, вырывавшийся изо рта звук действительно больше всего походил на свист. — Ведут себя, как живые, но глаз, рта и ушей не вижу! Но они двигаются!

— Друдары, — злобно прошипел профессор. — Нет, ну надо же…

— Они опасны? — решила я пропустить все прочие вертевшиеся на языке вопросы, вроде «а при чём тут я» и «как может дерево двигаться, небесная выхухоль вас раздери, профессор!» — Зубов у них нет, когтей тоже… Может, обойдётся, и мы просто уйдём?!

— Они… — начал было Мортенгейн, но в ту же секунду загадочные «друдары» решили наглядно продемонстрировать ответ на мой вопрос. Длинные и достаточно тонкие — я могла бы обхватить ствол двумя ладонями — с белёсой корой, совершенно обычной на вид, и тёмно-зелёными листьями, ползущие, точно гигантские черви, изгибая стволы, деревья вдруг совершили немыслимые скачки, каждый к своей жертве. Я не успела среагировать, и меня сбило с ног, рот моментально наполнился привкусом крови, а голова неприятно загудела. Я с трудом разлепила отчего-то слипшиеся ресницы, приподнялась, сквозь дымку слёз, чтобы увидеть, как Мортенгейн-волк яростно грызёт самым натуральным образом гневно свистящего древообразного врага так, что во все стороны разлетается мелкое крошево опилок. Умилительное зрелище, так и хочется потрепать по холке, приговаривая: «хороший пёсик!»

А где же второй? Этот, как его… друдар? Неужто Мортенгейн с ним разделался за те несколько мгновений, которые прошли с тех пор, как я сменила вертикальное положение на горизонтальное? Ну, силён…

А я-то хороша, ничему меня жизнь не учит!

Вспомнилась прибаутка, которую как-то рассказала мне бабушкина соседка, та ещё пошлячка, несмотря на солидный возраст. Селянка рассказывает товаркам: пошла я на ярмарку вчера короткой дорогой через дикий тёмный лес, а из кустов вылез жуткий разбойник, морда перекошенная, в руке нож, схватил меня и снасильничал. Сегодня пошла на ярмарку, и вновь в диком тёмном лесу встретила того мужика, и опять он надо мной надругался, окаянный, да на все лады! Завтра, думаю, опять тем лесом пойду…