Не открывайте глаза, профессор! (СИ) - Болейн Лея

Сегодня нам предстояло потрошить органы пищеварения, и я порадовалась, что хотя бы не половые — после лекций Мортенгейна, да что там, после нашей последней жаркой встречи, хотелось переключиться на что-то другое. Отвлечься хотя бы учёбой.

Аглана натянула перчатки на ладони — руки у неё были красивые, музыкальные, с тонкими длинными пальцами, полупрозрачными овальными ногтями.

— Ты знаешь целительскую науку лучше меня, — неловко сказала я. — Как же ты провалилась на экзамене? Да ещё и дважды?

— Это сейчас знаю, — отмахнулась подруга. — Раньше я такой упорной не была… Да ладно, я не в обиде.

— А как же диплом? Как ты будешь потом работать без диплома?!

— Попробую договориться и сдать полную проверку за все семь лет. Говорят, это Тёмная юдоль, и после неё впору ловить разрыв сердечной мышцы, но других вариантов всё равно нет, так что… Не поотлыниваешь.

…уж не из-за диплома ли Аглана заинтересовалась профессором? Своей любовнице он, конечно же, мог помочь. Мне, во всяком случае, предлагал.

Впрочем, с чего ты взяла, что она им заинтересовалась, глупая, глупая Матильда. Глупо ревновать того, кто не заинтересован в тебе, наоборот — мечтает от тебя избавиться.

Я даже не первая его девственница! Бедные брошенные девицы. Похотливый мерзкий волчара без стыда и совести! Если бы не болотник, он бы и не взглянул на меня. Кто знает, может, это не единственная ночь в году, когда дуплишей можно подловить. Может быть, в следующий раз, когда Мортенгейн потеряет контроль, Аглана окажется ближе, и тогда…

Да я от этих мыслей с ума сойду!

Я решительно стянула перчатки, подруга удивлённо покосилась на меня.

— Ты чего, не идёшь, что ли?

— Иду, — сквозь зубы сказала я. — Сейчас в библиотеку забегу и вернусь, всё равно тут очередь. Займёшь для меня место?

— В какую библиотеку, зачем? — вконец растерялась Аглана. — Что такое, куда?! Может, я подскажу?

— Ты что-нибудь знаешь о дуплишах?

— О дуплишах? — Аглана посмотрела на меня так, будто я сорвала столь памятные для Виснейского храма наук паслён и беладонну и запихнула их за щеку с выражением блаженства на лице. — Ничего такого особенного…

— Вот и я ничего, — невпопад заявила я. — Скоро вернусь!

На выходе из Пурпурного корпуса в просторном каменном холле я столкнулась с Истом — мой высокий худощавый приятель выделялся на фоне своих темноволосых однокурсников, как берёзовый ствол в хвойном лесу. Истай ухватил меня за плечи и оттащил в сторону, начисто игнорируя понимающие ухмылки других мальчишек.

А ведь они, наверное, думают, что мы встречаемся, — мелькнула дурацкая мысль. — Думают, вот идиот, связался с мелкотой… А встречается ли он с кем-нибудь вообще?

— Отлично выглядишь, — хмуро буркнул Истай. — Просто цветёшь и пахнешь.

Казалось, он вот-вот пнёт то ли стену, то ли меня — как уж получится.

— А ты уверен, что комплименты девушкам надо делать именно с таким лицом? — недовольно отозвалась я. — Что-то не так? Могу подрисовать себе круги под глазами, если так тебе больше нравится.

— У тебя и были круги под глазами, — с нажимом произнёс мой чем-то до крайности раздражённый друг. — И бледная была, с жёлто-зелёным отливом, как скисшее молоко. А сейчас…

— А сегодня у меня конец женских дней, и я выспалась, — брякнула я и попыталась вспомнить, когда в действительности должны быть эти самые женские дни. — Ты чего привязался? У меня дела, между прочим.

— Ты была с ним. С Мортенгейном.

Это не было вопросом, однозначно. И однозначно, в словах Иста был справедливый упрёк, свидетельство моего морального падения, и потому я тут же ощетинилась.

— С чего ты взял?!

— Я не слепой! — рявкнул он. — Как так вышло?! Я для чего тебе нейтрализатор добывал?! Как он тебя нашёл?

Можно и даже нужно было соврать, но врать ужасно не хотелось.

— Я сама к нему пришла, — и, не давая Исту ничего сказать, обречённо завершила. — Я не выдержала. Никогда не думала, что так может тянуть к человеку, ну, дуплишу, которого я совсем не знаю, и… и не люблю. Это всё их проклятая магия, небесная выхухоль!

Ист промолчал, хмуро глядя на меня исподлобья.

— Сама знаю, что повела себя как утешительница чужой плоти, но…

Голос приятеля смягчился.

— Прости. Ты права, твоей вины тут нет. Это всё он, тупое несдержанное животное.

— Не любишь дуплишей? — вырвалось у меня. Ист не ответил, а я вдруг подумала, что практически ничего о нём и не знаю. Мой друг не распространялся о своей жизни за пределами Храма Науки, при этом всегда так участливо и заботливо расспрашивал о моей, что мне и в голову не приходило настаивать и добиваться откровенности. Просто сейчас мне показалось, что его неприязнь к профессору — собственно, вполне естественная — была пропитана чем-то личным.

Или — снова та же абсурдная мысль — личной заинтересованностью во мне.

Вот уж глупости, мы просто друзья. И как друг, он так же имеет все основания негодовать из-за произошедшего.

— Всё нормально, — тихо сказала я, решив опустить рассказ о гарпии и пикси, хотя до этого планировала поделиться со своим всезнающим другом. — Мы с ним… договорились. Заключили временное соглашение.

— Тильда, дурочка, ты веришь дуплишу?! Да ему вышвырнуть тебя отсюда не составит ни малейшего труда, все их договоренности и слова, обращённые к человеку, ничего не стоят! Тебе надо было избегать его до последнего, а ты…

Я вспомнила жаркий шёпот Мортенгейна, его «не убегай». Нет, Ист, ты не прав… не совсем прав. Самолюбие профессора несомненно было задето, и то, что я не кинулась ему на шею сразу же, да ещё и осмелилась дерзить, раззадорило его, но…

Когда появились эти проклятые пикси, первым делом Мортенгейн толкнул меня за спину, закрывая собой. И хотя это никак не оправдывало произошедшее в ночь болотника, не оправдывало высокомерие профессора на уровне наглости, я не могла думать о нём однозначно плохо.

Увы.

— Эта магия сильнее меня, — сказала я полуправду. — Но всё закончится очень скоро. Осталось совсем немного.

— Возможно, зрение вернётся к нему раньше, — Ист устало покачал головой. — Куда собралась, кстати?

— В библиотеку, — ответила я, придавая лицу максимально честное выражение, но с выражением, честно сказать, не задалось, и я сдалась. — Вообще-то, мне надо заниматься здесь, но я хочу почитать что-то про дуплишей. Что угодно. Мне… мне будет проще, если я буду владеть хоть какой-то информацией.

Ист посмотрел на меня с искренней печалью.

— Я принесу тебе какую-нибудь нормальную книгу, если таковая существует в природе, всё равно в открытом доступе для младших курсов всякая чушь. Возвращайся к занятиям, Тильда. Как же я его ненавижу…

— Ты лучше него. Ты лучше всех! — искренне выдохнула я. Не удержалась и обняла его за плечи, потянулась, чтобы чмокнуть в щёку, и вдруг почувствовала…

Сама не знаю, что я почувствовала. Это было сродни нематериальному толчку, точечному булавочному уколу между лопатками. Я застыла, и Ист, сжавший мои плечи, моментально понял, что со мной что-то не так. Посмотрел куда-то поверх моей головы.

Я повернулась за его взглядом и, разумеется, увидела Мортенгейна. Тот стоял у противоположной двери холла рядом с одной преподавательницей, чьего имени я не знала, хотя и видела не раз. Привлекательная женщина лет тридцати, очевидно, неглупая и сдержанная.

Может, такая ему нужна?

Впрочем, профессор не поворачивался к своей спутнице. Он смотрел — если это слово применимо к человеку, тьфу, дуплишу с завязанными незрячими глазами — в мою сторону. Своим новоприобретённым более острым зрением я могла видеть, как раздуваются его ноздри, как мерно, нервирующе мерно постукивает по полу трость.

Он по-прежнему меня не чувствовал. И не слышал… вряд ли он мог услышать наш с Истом разговор, иначе я не стояла бы так вольготно. Но, несомненно, что-то влекло его ко мне.

Мы стояли, как два идиота, в разных концах просторного холла Пурпурного корпуса, мимо проходили, весело болтая, студенты, а мне казалось, что мои уши набиты ватой.