Судьба-волчица (СИ) - Макуш Тиана

– Немедленно поднимитесь! – Они вскинули головы, глядя с какой-то ошарашенной надеждой, встряхнулись, заставив чужие нити отпрянуть, и легко поднялись, делая шаг ближе ко мне. Убедившись, что сбросила чужое воздействие, резко повернулась к волчице: – А ты!..

Но замолчала, наткнувшись на недоумевающий взгляд, в котором стремительно разгоралось любопытство.

– Кто ты? И зачем пришла? Я не чую в тебе оборотницу, но изгои почему-то слушаются тебя, а не меня. Почему?

Я немного расслабилась – немедленное убийство отменяется? Но как много вопросов. Еще бы я сама знала на них ответы, особенно на последний. Хотя на часть все же знала.

– Я – знахарь. И пришла просить помощи у Главы вашей стаи. А они… – Я снова оглянулась, обнаружив своих волков прямо за спиной, старательно смотрящих в землю, но вроде бы немножко расслабившихся. – Они – мои.

Пора вслух признать то, что давно уже осознала в мыслях, особенно когда есть такой повод. Волчица прищурившись посмотрела на меня, затем еще раз на парней и… кивнула. А потом прям оживилась:

– Ты сказала, знахарь? А лечить можешь только что-то определенное?

И было в ее голосе что-то такое…

Оле как-то рассказывал, что оборотням практически никогда не требуется лечение – организмы сильные, регенерация высокая. И раз возник такой вопрос, значит, случилось что-то серьезное. Не из простого же любопытства она спрашивает? Слишком болезненно жадно ожидает ответа для этого. Ладно, посмотрим. Может, помощь на помощь тоже вполне сойдет за плату.

– Надо смотреть конкретного больного. Без этого ничего точно сказать не могу.

Волчица аж припрыгнула, мигом превращаясь из грозной воительницы в нетерпеливую девушку.

– Тогда идем! Посмотришь мою дочь, а я договорюсь о встрече с Главой.

Я осторожно уточнила:

– Я посмотрю, но не факт, что смогу помочь…

Нет, я постараюсь, конечно, но даже темные целители не всесильны, и не все хвори можно вылечить. Хотя бы взять те же проклятья. И мне надо было понимать, чего ждать, в зависимости от результата. Оборотница тряхнула головой.

– Я понимаю, но она угасает, и никто не может ничего сделать. Так что просто обязана использовать любой шанс. Но на возможность встречи это не повлияет, обещаю.

Что ж, это обнадеживает. А ребенку я в любом случае постараюсь помочь.

Глава 8. Ты хочешь их спасти?

Пока мы шли к поселению оборотней (которое, к слову, оказалось буквально в нескольких минутах), а потом и к дому нашей сопровождающей, взявшей с собой только одного воина, а остальным мужчинам приказавшей продолжать патрулирование без нее, я во все глаза рассматривала происходящее вокруг.

На самом деле, заявляясь сюда, я очень рисковала – оборотни действительно закрытая раса, очень неохотно пускающая чужаков не только в свои тайны, но даже в поселения. Но у меня просто не было выбора… Не перед волками – перед самой собой. Ну и их уверенность, что мне не должны причинить вреда, немного успокаивала. Плюс надежда на свои силы, которые темные, и знание, что к знахарям эти дети природы относятся достаточно лояльно.

Сейчас перед моими глазами вставали картины обычной сельской жизни: крепкие рубленые дома, довольно большие для обычных крестьянских; разбитые за оградами посадки; чистота; разнообразные взгляды, которыми смотрели на нашу компанию (подозрительные – от женщин, настороженные и немного растерянные – от мужчин, любопытно-блестящие детские, хоть последних с улиц спешно загоняли предпоследние). И чем больше я наблюдала, тем сильнейшее удивление испытывала, потому что практически все работы в поселении выполняли мужчины и мальчики-подростки. А женщины приглядывали за ними, иногда покрикивая или давая новые задания.

И этих женщин было достаточно мало. Не настолько, чтоб прям единицы, но в соотношении… М-да, что-то здесь явно не то с рождаемостью. Или, скорее, с распределением полов.

А еще казалось удивительным, что мужчины приказы выполняли безропотно и вообще всячески демонстрировали почтение и подчиненное положение. Когда то же самое делали мои волки, я, конечно, тоже удивлялась, но думала, что это как-то связано с раскаянием за содеянное в нашу первую встречу, со страхом перед проблемами, которые я могла им устроить со стороны коменданта, а потом – с принесенной клятвой. Но не могут же тут все мужчины-оборотни быть на такой клятве?!

Удивительно, странно, но не буду врать, что картина не отозвалась теплом где-то внутри.

Тем временем мы пришли, и Айнита (по пути мы ожидаемо познакомились, иначе это просто было бы невежливо), прежде чем открыть дверь в дом, обернулась:

– Пусть твои самцы ждут здесь. Садай присмотрит, чтобы им ничего не грозило – на территории своего дома я гарантирую безопасность изгоям.

Последнее она явно адресовала своему спутнику, а меня немного коробило это «самцы». Да, я уже в курсе, что это норма общения среди оборотней, что она сильно завязана на их животную ипостась, но все равно. Возможно, потому, что речь идет о «моих» волках и том, что так их называет посторонний оборотень. Оборотница. Кажется, во мне просыпается собственница, ведь я уже признала их своими. Вот Бездна!

Ло молча смотрел на меня, ожидая подтверждения. Это немного успокаивало, но и настораживало тоже: до сих пор настолько резкие скачки настроения и прорывы странных желаний мне не были свойственны. Увы, спокойно сесть, обдумать ситуацию, покопаться в себе, сейчас решительно невозможно. Сначала надо разобраться с проклятьем парней.

Согласно кивнув, увидела, как троица послушно склонила головы, и пошла следом за Айнитой. И оказалась совершенно неготовой к тому, что мне откроется.

Когда та говорила о дочери, почему-то я считала, что работать предстоит с маленьким ребенком – слишком уж молодо выглядела волчица. Но на кровати в одной из комнат лежала вполне себе взрослая девушка, только в натуральном смысле высохшая: серая, тонкая, шелушащаяся кожа, которую, казалось, того и гляди прорвут заострившиеся кости; тусклые пучки русых волос; потрескавшиеся губы, несмотря на стоявшую рядом с кроватью кружку с водой; тяжелое дыхание.

Сначала показалось, что та абсолютно без сил, едва ли не парализованная, но, когда мы вошли, обтянутый сухой кожей практически скелет с легкостью сел на кровати, повернув к нам голову.

Смотрелось крайне жутко.

– Мама?.. – Такой же сухой, как и кожа, надтреснутый голос звучал слабо, словно шелестел. – Ты же должна быть на патрулировании. Что случилось? И… кто наша гостья?

Да уж, подозрительность у волков в крови, видимо.

– Привет, детка. Это… Леяна, она знахарь.

Девушка прикрыла глаза и как-то удрученно покачала головой.

– Мааама… Ну зачем? Пора оставить эти бессмысленные попытки.

Эта безнадежность резанула по живому – настолько спокойной была готовность молоденькой девушки к неминуемой смерти. И мне очень захотелось что-то изменить. А для этого надо понять.

– Айнита, ты можешь пока идти по своим делам – я посмотрю твою дочь и подумаю. Это процесс небыстрый.

Волчица обернулась, и за мгновение до того, как она смогла вернуть невозмутимость, я успела уловить неимоверное отчаяние, исказившее молодое лицо. То, которое способна испытывать только мать, не имеющая возможности спасти дитя, погибающее у нее на глазах.

Внимательно посмотрев на меня, Айнита кивнула и молча вышла, а я перевела взгляд на неподвижную, тяжело дышащую девушку, переменившую положение и теперь опирающуюся спиной на стену. Простую, бревенчатую, хоть и хорошо отполированную, но явно не удобную. Насколько я заметила, в доме вообще было мало что обработано, оставляя неповторимый естественный вид даже мебели. Да и ткани были в основном сероватые, зеленоватые или голубоватые, просто украшенные затейливой вышивкой. И тепло, и красиво. Ни ковров, так любимых горожанами, ни лишних безделушек или ненужной мебели. Зато просторно, и даже дышится в таком доме как-то легче.

– Меня смотрела знахарка семьи, и ничего не смогла сделать. Почему ты решила, что справишься, человек?