Путь к вершине (СИ) - Кас Оксана

Тэюн вышел на улицу, на лужайке ему установили что-то вроде тренировочной зоны для боевых искусств — он будет там отрабатывать удары. Хару и Данби будут сниматься у окна с видом на эту лужайку. Подоконники в коридорах широкие, окно полностью открыли. Хару сидит с книжкой, читает, чего уж мелочиться, «Фауста», а Данби… пытается привлечь его внимание. Сначала просто смотрит на него, меняет позу, в которой сидит, начинает играть с волосами. Поскольку Хару не обращает на ее ухищрения никакого внимания, она спрашивает:

— Оппа, я тебе совсем не интересна?

Хару лениво опускает книгу, с некоторым безразличием рассматривает Данби, и отвечает:

— Если бы это было так, мы бы не встречались.

Данби, обиженно надувшись, достает из кармана леденец, разворачивает. Хару в это время кладет книгу на подоконник, садится немного иначе, ближе к Данби, забирает у нее леденец и… сосет его сам. И именно в этот момент появляется Сухён, сообщая Хару о том, что им нужно идти. Хару поворачивается к окну — да, по сценарию все это время красноволосый Тэюн лупит деревяшки на фоне — и вроде как «мысленно» окликает друга. Тот смотрит в сторону окна, Хару кивает ему. Типа — хватит фигней страдать, работа есть.

Ну, и затем Хару отдает Данби книгу и протягивает леденец. По сюжету — изо рта в рот. На деле стафф посчитал, что им незачем обмениваться бактериями, поэтому леденцы разные. Изо рта Хару достает один, в рот Данби отправляется другой.

— Занесешь ко мне, пароль от комнаты знаешь.

И последний кадр — Данби у окна с книгой «Фауста» в руках.

Вся сцена полна моментов, которые… словно взяты из какого-то эротического фильма. Причем, стафф полностью осознавал, что они снимают, даже объяснили все детали Хару и Данби — что от них требуется, как это будет выглядеть, как люди это могут понять. Леденец-сердечко — отсылка на Лолиту. Передача его изо рта в рот — намеки на оральный секс. Здесь же — прямое упоминание, что они встречаются, Данби знает пароль от его комнаты…

— Я дико извиняюсь, но что за фильм для взрослых мы тут снимаем? — все же спросил Хару.

Режиссер натурально заржал. Оператор тоже улыбнулся.

— Все претензии к вашему продюсеру, — ответил режиссер.

Им Минсо на съемках не было, так что и претензии, получается, высказать некому. Пришлось начинать съемку в состоянии полного непонимания происходящего.

Съемка шла тяжело. Хару и Данби едва знакомы, не слишком довольны тем, что им приходится играть, но, видимо, оба не считают допустимым агрессивно защищать свои права. При этом злость и неловкость стали причиной нервного смеха, который рвался наружу в самые ответственные моменты. Фразу «Оппа, я тебе совсем не интересна?» отсняли лишь с пятого дубля. Сцена с передачей леденца вообще шла ужасно. Хару старался оставаться профессионалом, но это было слишком сложно.

Чувство некоторой неловкости было сильнее всего. Они едва знакомы, на них смотрят люди…

— Я не могу отделаться от ощущения, что мы снимаем что-то неприличное! — говорила Данби.

— Потому что мы снимаем что-то неприличное! — недовольно бурчал Хару.

Люди из стаффа над ними то подтрунивали, то успокаивали. Несмотря на очень двусмысленные моменты, в сцене все же не было ничего неприличного. Так, раскрывает уровень испорченности.

Леденцы быстро истончались, теряя нужный ярко-красный оттенок, и их приходилось менять после каждого неудачного дубля. Хару от сладости постоянно хотелось пить, Данби ворчала, что она из-за этого леденца месяц на диете сидеть будет. С горем пополам сцену отсняли. Дальше было проще, хотя ощущение участия в чем-то неприличном не проходило.

Но оказалось, что это Хару еще остальных не видел. Чанмина вообще снимали без рубашки, у разложенной кровати — он и Юджи одевались, пока Сухён барабанил в дверь. Юджи, разумеется, была уже почти одета, только гольфы натягивала, а Чанмин — по пояс голый.

Ноа сидел в холле на диване с Юной, болтал с парнями из массовки, там все относительно прилично, не считая того, что Юна кормит его клубникой в шоколаде.

Вторая крайне двусмысленная сцена у Шэня. Он играет с Союн в шахматы на раздевание. Шахматный столик у окна, Шэнь полностью одет, только галстук валяется рядом. А вот Союн сидит босая, в юбке и рубашке — ее галстук, пиджак, туфли и гольфы валяются рядом. В самом начале сцены Шэнь говорит «шах и мат», а потом Союн начинает снимать бюстгальтер, не снимая рубашку — все знают, что девочки так умеют. Она расстегивает замочек через рубашку, вытягивает через короткий рукав одну лямку, тянется ко второй… и тут в комнату вбегает Сухён и зовет Шэня. Союн тут же радостно заявляет, что раздеваться дальше смысла нет, а Шэнь обещает продолжить с этого места.

Сухён, получается, не имеет полностью собственной сцены — он как бы собирает всех вместе. А вот сцена Юнбина относительно простая — он печально играет на рояле для девушки, лицо которой не показывают. У Тэюна в кадре тоже есть девушка, она сидит рядом с его площадкой для тренировок, просто по сценарию ее показывают преимущественно со спины. Когда Тэюн перестает лупить по деревяшкам, она поднимается с кресла с его пиджаком в руках.

— Учитывая, что происходит в тизерах, у меня появилось ощущение, как будто в клипах мы уже сексом на камеру заниматься будем, — заметил Хару во время перерыва.

Шэнь прыснул со смеху. Чанмин с улыбкой уточнил:

— А что, ты категорически против?

— Боюсь, моя семья не одобрит карьеру порноактера, — лаконично ответил Хару.

Парни так хохотали, что визажисткам пришлось поправлять им макияж. Вот только смех был скорее истерический: всем было немного некомфортно.

Съемка действительно удивляла. Им всегда говорили, что айдолы в к-поп тщательно следят за репутацией, никаких пошлых намеков, ничего двусмысленного. А у них в тизере практически разврат и содомия. Как минимум, у четверых старших мемберов в сценах очень толстые намеки на очень близкие отношения. У Чанмина и Шэня там даже простора для воображения нет — первый вряд ли со своей пассией в кровати домашку делал, а второй играет на раздевание в собственной комнате.

На самом деле, у всего этого есть объяснение, которое фанаты должны понять сами. В самом первом тизере они всемером становятся вместилищем некой силы, которая меняет их характеры. И с этого момента они по-особенному влияют на женщин — типа, как мужской вариант сирены. Поэтому все девчонки во втором тизере околдованы ими. Они же всемером из-за своих новых способностей больше потакают своим желаниям, вовсю пользуясь возможностью околдовать любую.

Кстати, есть объяснение, почему девчонок-актрис всего четыре, хотя парней семеро. Совпало несколько факторов. Нанимать кого-то со стороны, когда есть собственное актерское направление, посчитали недопустимым. Для съемок нужны были строго совершеннолетние девчонки, коих в агентстве немного. При этом слишком взрослых брать тоже не хотели — они же школьниц играют. Всего девчонок старше восемнадцати, но моложе двадцати двух в агентстве как раз семь. Но одна на съемках, вторая недостаточно красива, третья отказалась из-за двусмысленности сцен. Показательно, что мнения Хару и парней никто не спрашивал — их просто поставили перед фактом, что они должны это сделать.

Сначала Хару злился. Его смущала тематика съемок. Сложно отделаться от мысли, что фанаты будут очень долго обсуждать двусмысленные моменты. Учитывая, что все окружение стилизовано под старшую школу… Это действительно похоже на начало какого-то неприличного артхаусного кино.

Но потом он задумался о том, что автором идеи была Им Минсо. А она — далеко не глупая женщина. Есть же какая-то причина, по которой они снимают именно такой тизер.

Логично предположить, что все эти сцены станут причиной споров в сети. Но, скорее всего, получится красиво. Интерьер самого здания, потрясающие виды за окнами, красивые люди в кадре — это точно будет эстетически привлекательно. Что касается несколько эротичного подтекста…

Пока снимали парней, обедали, в перерыве — Хару поискал в интернете информацию по тизерам. Несколько эротичная подача материала не является чем-то запретным в к-поп. Просто это… не распространено.