Ненормальный практик 4 (СИ) - "Извращённый отшельник"

В спешке припарковались. Переговорили с нашими, после чего разместились по периметру. А дальше по процедуре — откидывать пологи и стучать по клеткам.

— Выгружаемся! — гаркнул стражник.

Из повозок в тюремной полосатой робе стали высыпаться заключенные. Самые разные. Молодые, старые, толстые, худые. Патлатые, лысые, с тату и без. Контингент, полный контрастов. Но здесь, на фронте, всем плевать на внешний вид. Выполняешь боевые задачи — молодец. Хоть кривой, хоть косой. Пытаешься филонить, и тобой быстро займутся. Неважно, насколько ты красив и богат. Да, равноправие существует. Именно здесь, как выразился полковник Ветров, в богом забытых землях. Знал бы он сколько крови тут пролито за эти территории.

— Поторапливаемся! — подгоняли конвоиры особо медлительных.

— Командир! Тут один мерзляк! — заглянул в опустевшую повозку охранник.

— Проверь побои. — ответил тот. — Если его пришили «соседи», всей повозке прибавить срок на полгода.

— Есть!

Зэки с той самой повозки переглянулись. Попали. По глазам вижу, виновны. Что ж, не знаю по какой причине они убили своего сокамерника, но ещё пожалеют об этом. Пройдут курс молодого бойца и, скорее всего, будут отправлены вместе с батальоном Громова в бой с британцами. Как мясо, естественно. Или приманка. Разница небольшая. Выжить в подобной бойне будет столь малый процент вероятности, что можно считать за очищение. И случится это буквально через пять-семь дней, а они даже не догадываются.

Задача офицеров сейчас хоть как-то привить дисциплину и исполнение команд. Так шансов на выживание появится больше, соответственно, как и на успешное выполнение налёта на британский гарнизон.

Новоприбывшие топтали снег на плацдарме. Неуверенные, потерянные, у многих на физиономиях страх, у некоторых наигранная бравада. Всё как и у нас неделю назад. Бросаю взгляд на ухмыляющегося Митьку и других ребят с нашего завоза. Все улыбаются, кто строит суровое лицо, кто мнёт кулаки. Вот же, показушники. Всё-таки человек, как существо, довольно быстро адаптируется к новым условиям.

— Равняйсь! Равняйсь сказал!

— Ублюдки! Слушай команду!

— Да они тупые! Сынки мамкины!

— Чуешь⁈ От них несет пирогами, сука!

— Ха-ха! Дрожат как щенки!

Многие из старичков смеялись. Шутки, конечно, слетали с уст такие себе, на любителя, но все равно все потешались. Тут больше не молодняку радовались, а увидели те самые повозки, и каждый вспомнил себя на этом же месте. Как выслушивали оскорбления, свыкались с холодом, с мыслями о том, что придется провести часть своей жизни в подобном ледяном аду. Теперь вот наблюдают за процедурой со стороны.

Перед неровной шеренгой показался лейтенант Лукин — тот самый, что встречал и нас. Выглядит всё таким же нервным и неуверенным, как и неделю назад. Вот, кто никак не может привыкнуть к своей работе встречающего. Его большие уши, постоянно красные от мороза, покраснели ещё сильнее, как и красный острый нос, что казался ещё острее, как сосулька. Или морковка у снеговика. Как бы то ни было, он принялся расхаживать перед строем, стараясь казаться значительнее, чем есть на самом деле.

— Внимание, отщепенцы! — и выкрикнул своим высоким голосом. — Вы находитесь в третьем лагере батальона «Чёрный Лебедь»! Здесь северо-восточная граница Империи, буферная зона между нами и Ледяными Кланами!

Серьёзно? Он даже не изменил приветственную речь? Вот же, лодырь! С другой стороны, смысл? Хотя теперь старички, как и я, в курсе, что он пользуется шаблонами! В принципе, его это вряд ли волнует. Как и штаб. Кто станет тратить время на сочинение оригинальных приветствий для пушечного мяса?

— Жрать будете два раза в день, может, три, если повезёт, — продолжал Лукин, — спать в общих казармах, вон в тех юртах. Подъём в пять утра, отбой в девять вечера. Утром тренировки, потом обед, потом тренировки, потом караул или работы по лагерю.

Кто-то из новоприбывших, видимо решив показать ЖЕЛЕЗНЫЙ характер, выкрикнул:

— Эй, лейтенант! А шапку выдадут⁈ Я вообще-то замерз! Мы ж не скот! Да, мужики⁈

Но…

Никто его не поддержал. Троица, стоявшая рядом, отвернули головы. Запланированный бунт не удался.

Лукин шмыгнул, резко покраснел от ярости и процедил:

— Согрейте говоруна.

Двое конвоиров без лишних инструкций итак знали, что необходимо сделать. Выдернули наглеца из строя. То, что последовало, я уже видел. Короткая, при этом эффективная экзекуция. Удары в живот, почки, по рёбрам. Парочка пинков напоследок и бросили в строй, к ногам «товарищей», но тот уже не мог стоять самостоятельно и сполз в снег.

— Надеюсь, остальные усвоили урок, — продолжил Лукин, чувствуя себя увереннее после демонстрации власти. — Вы — никто. Социальный мусор. И сдохнете здесь. Однако, только вам решать — сдохнуть мужчиной или трусом.

Теперь он цитирует бывшего капитана Громова. После чего повернулся к сержантам Белову и Агафонову:

— В четвёртый и третий взвода их.

— Есть, лейтенант!

Пока Лукин продолжал затёртую до дыр речь, замечаю, как к плацу неторопливо приближается капитан Куваева. Выглядит иначе. В первый раз она была похожа на хулиганку. Тяжелоатлетку. С сигаретой в зубах, и топором. Сегодня же это был другой человек. Собранный, задумчивый. Походка, конечно, не изменилась — всё такая же решительная, пышущая силой, но в ней больше не было грубой, неотёсанной агрессии, что ранее составляла её фирменный стиль. Эх, ушла эпоха. Или же на её место встанет кто-то иной? Не переведут же к нам ещё одну борцуху в юбке и с банками как у Арни?

Лукин, заметив капитана, тут же стушевался:

— Капитан Куваева! Докладываю: прибыло пополнение, пятьдесят два человека!

Какой он исполнительный, даже неловко. Но место своё знает и, что не менее важно, уважает устои. Ещё вчера Куваева ходила в лейтенантах, как и он, а сегодня в капитанах. Лукин это принял быстрее остальных. Стоит позавидовать его уровню выживаемости.

— Вижу, — коротко бросила Галина. Затем окинула тяжёлым взглядом строй и произнесла с ухмылкой: — Добро пожаловать в ад, малыши. Надеюсь, вы привезли с собой яйца. Они вам понадобятся.

Короночка. Ладно, ей простительно. Кому из старичков не нравится, пусть рискнут предъявить. Но, судя по улыбкам Митьки и Рыжего, они, наоборот, счастливы были услышать данную заготовку из уст уже КАПИТАНА Куваевой.

Она взяла из рук Лукина папку с личными делами и принялась просматривать.

— Ничего интересного. Жалкий мусор. Тут и пара ублюдков есть, ясно. Вот этого отправим умирать первым. Поглядите, тут и с десяток дворян затесались, неудачники. — затем, не поднимая глаз, скомандовала: — Белов, проводите этих счастливчиков на озеро. Пусть помоются и постираются. Не то завоняют тут всё своим смрадом. Двадцать минут на всё.

— Есть, капитан! — тот вытянулся, явно довольный. — Вы слышали приказ! За мной вольным бегом!

— Шевелитесь, у вас девятнадцать минут! — подбадривал позади сержант Агафонов.

Строй новичков неуклюже пришёл в движение. Никто пока ничего не понимал. Простая кучка неорганизованных зэков, не более. Ничего, сейчас пройдут «банное приветствие» и уровень послушания подскочит на несколько пунктов. Особенно у трёх самых медлительных.

Куваева замечает меня, сидящего на пне, и подходит. После моего пробуждения мы ещё не разговаривали, так, кивнули друг другу на церемонии, и всё.

— Что, капитан Волков, ностальгируешь? — она улыбнулась, что для неё редкость. Не оскал, а вполне себе симпатичная улыбка для такой титанши.

— Немного, — признаюсь, поднявшись. — Всего неделя прошла, а кажется, что целая жизнь.

— Здесь время течёт иначе, — кивнула она. — Бывает день может тянуться вечность, а порой месяц пролететь как миг.

Солдаты разошлись, и мы остались наедине стоять на плацу. Два капитана с разной судьбой. Но при этом оставшиеся в Чёрном Лебеде добровольно.

— Кстати, не успела поблагодарить тебя, — произнесла Галина искренне. — За Сожжённый лес. Спасибо. Ты спас мне жизнь, и я у тебя в долгу. И ещё, — она вдруг понизила голос и произнесла серьёзно, глядя мне в глаза: — Не волнуйся. Ни я, ни Анисимов не рассказали всех подробностей того боя. И ту технику, что ты использовал. Уверена, ты не просто так скрывал её.