Системный Кузнец (СИ) - Мечников Ярослав

Второе: восстановление. После нагрузки — обязательно растяжка. Напряжение и расслабление. Нужно заставить это слабое тело расти.

Третье: еда. Гуннар ясно дал понять, что аттракцион щедрости окончен. Этих двух лепёшек мне хватит… ну, на сегодня и на завтра, если растягивать, это критически мало. Если собираюсь истязать тело нагрузками, ему нужен строительный материал. Белок, углеводы. Значит, нужно что-то придумывать уже сейчас.

Четвёртое: сырьё. «Не трожь моё железо», — сказал старик. Хорошо, но он не запретил мне приносить своё. А что, если мне удастся раздобыть его где-то ещё? У кого-то мог остаться ненужный металлический хлам…

И тут мне вспомнились рудознатцы.

Наверняка они бывают в деревне — можно найти их, попробовать договориться. Не за деньги — их у меня нет, а за услугу. Они мне — мешок самой паршивой руды. А я им… заточу их тупые кирки! Или даже сделаю новые из их же руды, а ручки закажу у плотника в обмен на что-нибудь ещё! Ведь главное — Гуннар разрешил мне пользоваться кузницей.

Пока думал об этом, отчаяние начало отступать. На его место приходила уверенность и даже какое-то злое вдохновение. Может, это и к лучшему, мне придётся искать сырьё самому, смогу понять весь производственный процесс, с самого начала. Налажу собственные связи в деревне!

Конечно, мало кто захочет иметь дело с «бесполезным подмастерьем пьяного кузнеца», на которого Йорн повесил ярлык позора. Но я, в отличие от Гуннара, не был сломлен. Можно попробовать договориться по-человечески — быть вежливым, убедительным. Да каким угодно, лишь бы добиться своей цели!

План выстроился в чёткую картину. Но с чего начать? Первый шаг — всегда самый сложный.

Погружённый в свои мысли, не заметил, как рука сама подносила лепёшку ко рту. Вдруг понял — половина уже исчезла. «Стоп!», — мысленно одёрнул себя, если не остановлюсь сейчас, то вечером придётся снова слушать урчание пустого желудка. С усилием отвёл руку ото рта — эту еду нужно растянуть.

Встал и огляделся в поисках, во что бы завернуть оставшееся сокровище, чтобы оно не зачерствело и не покрылось пылью. Взгляд зацепился за старый, но чистый кусок грубого холста, который кузнец использовал, чтобы протирать руки. Только этот был ещё не пользованный — то что нужно. Аккуратно завернул в него полторы лепёшки, как величайшую драгоценность, и засунул свёрток за пазуху.

Как раз в этот момент дверь скрипнула и в проём шагнула фигура. Я резко обернулся.

На пороге, залитым утренним светом, стоял Свен и, как всегда, улыбался во всю свою рыжую бороду. Удивительно, но в этой деревне, полной хмурых и уставших лиц, улыбка плотника была по-настоящему искренней и тёплой.

В одной своей огромной руке он держал небольшой, но туго набитый мешочек, а в другой — связку из пяти копчёных лещей, перевязанных тонкой верёвкой. Их бока блестели даже в полумраке кузницы, а по воздуху поплыл густой аромат дыма и рыбы. Как я понял, это и был долг за гвозди.

— А Гуннар где? — спросил рыжий, оглядывая пустую кузницу. — Где этот старый хрыч?

Неужели он ещё не в курсе?

— Мастер… — запнувшись, подбирал слова. — Он… он ушёл к себе.

Свену больше ничего и не нужно было, он всё понял без дальнейших объяснений.

— Ясно, — мужчина тяжело вздохнул и весёлая улыбка стекла с его лица. — Опять загудел. Чуть что не так, у него одно лекарство — на дне кружки. Эх, старый дурак. — Он посмотрел на меня. — Ну а ты чего тут торчишь? Работы, поди, нет теперь?

Я пожал плечами, всё ещё не понимая, знает ли он всю подоплёку.

— Да, работы не предвидится. Мастер… он дал мне две лепёшки и сказал, что больше еды от него не будет. Из-за Йорна…

— Знаю-знаю, — перебил Свен, махнув рукой. — Сам же видел вчера, как его меч в грязи валялся. А молва в нашей деревне быстрее ветра бежит. Уж вся таверна гудит.

Мне оставалось лишь молча кивнуть.

— А я вот долг решил отдать, — плотник снова попытался улыбнуться и потряс своими гостинцами. — Пойду, что ли, занесу ему, пусть хоть закусит на славу…

Вот чёрт, паника кольнула в груди. Это моё! Он же сам сказал! Нужно действовать немедленно.

— Погодите! — выпалил быстро, шагнув вперёд. — Мастер Гуннар сказал… он сказал, что долг за гвозди… мне причитается.

Рыжий замер, его добродушное лицо стало серьёзным, он окинул меня изучающим взглядом. В его глазах было удивление, мужчина что-то соображал, ворочая мыслями в своей бородатой голове.

— На старого медведя это не похоже, — наконец сказал коренастый плотник и вдруг от души расхохотался. Громко, весело, так что задрожали инструменты на стене. — Цени, малец! Чем-то ты его пронял!

Он подошёл ко мне вплотную и впечатал мне в грудь связку рыбы. Я едва успел подхватить скользких, пахнущих дымом лещей.

— Ну, коль так, держи и это, — Свен протянул мне мешочек. Мне не терпелось увидеть, что там. Он, заметив мой взгляд, усмехнулся и слегка приоткрыл его.

Внутри лежал большой круглый каравай свежеиспечённого ржаного хлеба. Рядом с ним — увесистый шмат солёного свиного сала, завёрнутый в чистую тряпку, и головка копчёного козьего сыра размером с мой кулак.

Увидев всё это добро, у меня глаза на лоб полезли, а во рту стало мокро от нахлынувшей слюны. Трудно было поверить своим глазам: хлеб, сало, сыр… За восемьдесят кривоватых гвоздей? Кузнецом быть, чёрт подери, невероятно выгодно! Если, конечно, у тебя есть своя кузня и своё сырьё…

Поднял взгляд на улыбающегося плотника.

— Будет тебе сегодня пир, малец, — пробасил тот, заметив мою реакцию. — Гвозди, конечно, не серебряные, но некоторые… некоторые и впрямь получше гуннаровских вышли. Уж не знаю, как тебе это удалось.

— Некоторые? — воодушевлённо переспросил, надеясь на похвалу.

— Ну, два-три, так уж точно, — рыжий усмехнулся. — Может, повезло. Но запомни, как ремесленник ремесленнику, — плотник по-отечески поднял вверх мозолистый указательный палец, — удачи в нашем деле нет места. А вот труд и прямые руки — они всегда с тобой. Они всё решают.

Он подмигнул мне, развернулся и уже собрался уходить.

— Свен! — крикнул ему в спину. — Ой, простите… Мастер Свен.

Тот обернулся, вопросительно изогнув бровь.

— Говори быстро, малец, дела не ждут.

— А… а долго Мастер Гуннар может так… отдыхать? — спросил, стараясь подобрать слова помягче.

Плотник не рассмеялся, а лишь криво усмехнулся.

— Как ты думаешь, часто ли мечи старого медведя покрывались слюной? — он окинул меня долгим взглядом и покачал головой. — Вот и я не знаю, как долго он проваляется в своей лачуге, — Свен повернулся спиной ко мне и схватился за дверную ручку, но внезапно остановился и, не поворачивая головы, добавил: — Но одно скажу точно: еда, что я тебе принёс, к тому времени у тебя точно закончится.

И с этими словами плотник вышел, оставив меня одного в тишине кузницы, сжимающего в руках свой честно заработанный пир.

Глава 9

Я сгрёб всё своё новоприобретённое богатство. Нужно было отнести это в безопасное место — в мою лачугу. Быстренько засыпал тлеющие угли в горне слоем влажной золы, закрыл дверь кузни на ключ и, прижимая к груди свою ношу, побежал.

«Движение — это жизнь. А для меня сейчас — ещё и прогресс», — пронеслось в голове. Решил не просто бежать, а выжать из этого слабого тела максимум, рванул по улице так быстро, как только могли нести меня тощие ноги. Сердце заколотилось в груди, лёгкие горели огнём, чувствовал, как напрягаются мышцы, как тело борется с нагрузкой. Перед глазами на мгновение вспыхнула полупрозрачная надпись:

[Интенсивная физическая нагрузка. Прогресс Закалки Тела +0.3%]

Вот оно. Каждая сотая доля процента, вырванная у этого мира потом и болью, была маленькой победой — это успокаивало, давало надежду, что не помру через двое суток по капризу какой-то там системы.

Толкнув дверь, ворвался в лачугу и тут же согнулся пополам, уперевшись руками в колени. Дыхание вырывалось из груди хриплыми толчками, воздуха катастрофически не хватало. Свалив всю еду на каменный стол, рухнул на соломенную лежанку, пытаясь отдышаться.