Где моя башня, барон?! (СИ) - Панарин Антон

Взгляд Юлианы скользнул по мне как по ничего не значащей детали, а после вернулся и пристально осмотрел с ног до головы. Девушка застенчиво улыбнулась, отвела взгляд и схватила отца за руку.

— Вставай немедленно! — потребовала она и потащила отца за собой. — Мы опаздываем на именины.

— Но Юлечка, а как же… — Отец растерянно махнул в сторону нокаутированных охранников.

— Не волнуйтесь, жить будут. К вам претензий я не имею, можете идти. — Убирая меч в ножны, я залюбовался девушкой, она чертовски хороша собой.

— Вот видишь, никто не пострадал, кроме твоих обезьян, — пренебрежительно сказала девушка и продолжила волочить за собой отца.

Юлиана Островская? Звучное имя, мне нравится. А ещё эти пухлые губы, чувственный взгляд и грудь… Мои похотливые мысли прервал её отец, который тащился за дочерью и проводил пальцем по горлу, смотря на меня. Ха-ха. Обещает меня прикончить? Ну-ну. Для начала пусть наймёт более умелую охрану.

— Пафан, ты хто такой? — прошепелявил боец, лежащий на мостовой.

— Случайный прохожий, любитель красоток и просто отличный мечник, — сухо сказал я. — Встать помочь?

— Я фам, — буркнул охранник и, повернувшись на бок, кое-как поднялся. — Фпафибо, фто не убил, — расплылся он в беззубой ухмылке.

— Не за что. Подскажи, где здесь нормальный ломбард?

— Не мефный? — прищурился охранник.

— Да, проездом. Но думаю тут обосноваться, — ответил я. — Говорят, люди у вас хорошие. Гостеприимные. Как твоего хозяина увидел, так сразу понял — не врут.

— Ха-ха. Фмефно, — хрюкнул охранник. — Только он мне не хозяин. Фкорее работодатель.

— Вот как. Тогда тебе нужно менять работодателя, а то рано или поздно наткнёшься на того, кто не пощадит и башку срубит. Так что насчёт ломбарда?

— Вон там, — охранник указал пальцем мне за спину и добавил, — на улице Фкладфкой.

— Благодарю, — сказал я и кивнул беззубому.

Ломбард обнаружился именно там, куда указал боец. Невзрачное двухэтажное здание с солидной стальной дверью и вывеской перед входом с надписью: «Ломбард дядюшки Шульмана».

Войдя внутрь, я попал в просторную комнату, заваленную различным барахлом. Правда, меня от этого барахла отделяла стальная решетка, но посмотреть, что продают, это мне совершенно не мешало.

В кучу были свалены пышные платья, мечи, арбалеты, золотые вазы и даже скульптуры каких-то мужчин с серьёзными мордами. И всё это барахло кто-то сумел продать. Что ж, за золотой песок я смогу получить…

Когда я увидел физиономию владельца ломбарда, то понял, что в лучшем из случаев получу половину от реальной стоимости. Хитрый прищур внимательных глаз сквозь очки с диоптриями. Крючковатые пальцы на сухих, словно тростинки, руках. А вместе с этим вежливая, но такая насмешливая улыбочка на лысеющей морде.

— О! Добро пожаловать! — воскликнул мужчина, сложив ладони у груди. — Меня зовут Измаил Шульман. Как вы поняли из названия, именно я владею этой прекрасной конторой. — Он обвёл рукой заросшую паутиной и пылью комнату, которая была какой угодно, но точно не прекрасной. — Чем могу помочь? Желаете что-то выкупить или, наоборот, продать?

— Продать, — коротко ответил я и положил на стол мешочек с золотом.

— Итак, что же вы принесли… — Выражение лица торговца стало алчным. — Золотой песок. Нечасто его встретишь. Что ж, давайте посмотрим, сколько его у вас.

Торговец собирался уйти вместе с мешочком, но я схватил его за руку и остановил.

— Будешь взвешивать при мне, — сухо сказал я, придавив его взглядом. Впрочем, плешивый очкарик не дрогнул.

— Какое недоверчивое поколение пошло. Я мог бы обидеться… — сказал торговец и, поняв, что мне плевать, через мгновение добавил: — Но клиент для меня — самый важный человек на свете! А значит, сделаем так, как вам будет спокойнее.

Шульман оставил мешочек на прилавке, а сам нагнулся и достал из ниши небольшие весы. Вот паршивец! Если весы были рядом, то куда он собирался с моим золотом?

— Ага, замечательно, — пробубнил торговец, сперва высыпав песок на одну чашу, а после установил на вторую чашу крошечную гирьку с надписью «15 г.», отчего весы пришли в равновесие. — Выходит, тут пятнадцать граммов.

Нахмурившись, я потянулся к весам.

— Что вы делаете? — возмущённо вскрикнул Шульман.

— Стой смирно. Ты же сказал, что сделаем всё так, чтобы мне было спокойно. А мне будет спокойнее, если ты отсоединишь вот эту нитку от чаши, на которой лежит твоя гиря.

К дну чаши была привязана тоненькая нить, торговец её ловко замаскировал. Именно эта ниточка и не позволяла весам качнуться в бо́льшую сторону. Подобные трюки я видел и в моём мире. Ты можешь нагрузить на другую сторону весов хоть сотню килограммов, они всё равно покажут «15 г.».

Торговец ошалел от моего замечания, но тут же спрятал удивление за маской добродушия.

— Оу! Прошу меня простить. Не проверил весы, а тут налипла какая-то гадость. Сейчас поправим. — Старик попытался отвязать нитку, но ничего не вышло, в итоге он взял ножницы и просто её перерезал. — Как нехорошо! Я по своему недосмотру мог вас обвесить! Правда, в этом случае я бы обязательно вас нашёл и вернул разницу, — заверил меня торговец, всё так же отслеживая мою реакцию, но я был спокоен. — А вы молодец, вовремя заметили и восстановили справедливость! Давайте посмотрим… — Он закинул ещё пару гирек, и вышло, что я принёс целых пятьдесят два грамма золота.

— Небольшое отклонение, да. Всего-то в три раза, — язвительно заметил я.

— И на старуху бывает проруха, как говорится, — попытался отшутиться Шульман.

— Что-то мне подсказывает, что эта старуха никогда в жизни не торговала себе в минус, — приструнил его я и, не желая слушать очередную лесть или шутки, спросил: — Сколько заплатишь?

Шульман достал счёты и стал важно щёлкать туда-сюда деревянными кругляшами. Он что-то бубнил под нос, продолжая делать вид, что считает, а после посмотрел мне в глаза и заявил:

— Выходит, что я могу заплатить пятьсот двадцать рублей.

— Выходит, что я забираю золото и иду в другой ломбард, где мне заплатят честную цену, — сказал я всё таким же безэмоциональным голосом и потянулся к весам.

Если честно, то я понятия не имею, сколько стоит чёртово золото. Но я знаю таких, как этот торгаш. Они никогда не назовут честную цену и как только почувствуют твою слабость, сразу же попытаются облапошить по полной.

— Постойте. Молодой человек. Я сказал пятьсот двадцать? Ха-ха-ха! К концу рабочего дня совсем голова не варит. Я хотел сказать тысяча рублей. — Торговец с извиняющимся видом уставился на меня в ожидании моего решения.

А чего тут думать? Легко пришло, легко ушло. Конечно, я согласен. Тем более тысяча рублей в кармане — это всяко лучше, чем восемь рублей и пятьдесят копеек. К тому же я уверен в одном. Тысяча рублей — это больше трёх тысяч пирожков с мясом! А это очень много дней сытой жизни.

— По рукам, — буркнул я, сделав недовольный вид.

Как говорил мой отец: «Идеальная сделка состоит из двух компонентов. Продавец думает, что надурил покупателя, а покупатель думает, что надурил продавца. В итоге все счастливы». Ирония в том, что отец прожил всю жизнь в нищете и занимался тяжёлым трудом. Но эту мысль я запомнил.

Торговец не отходя от кассы отсчитал пять сотенных купюр, шесть пятидесяток и остальное отдал мятыми десятками.

— С вами приятно иметь дело, — алчно оскалился Шульман, убирая весы вместе с золотым песком под прилавок.

— Взаимно, — задумчиво сказал я, утрамбовывая купюры в кошелёк.

— О! Вижу, вы состоите в союзе охотников! — воскликнул торговец, заметив визитку. — Для вашего брата у меня постоянные скидки на выкуп залежалого товара. Куча оружия и прочие интересности. Знаете ли, люди часто продают ценности, но редко их выкупают. А ещё если решите продать что-то добытое на охоте, то можете в любой момент заходить. Я дам вам самую честную цену в Хабаровске. — Шульман снова сложил ладони перед грудью и потёр их.