Аколит в крови по локоть (СИ) - Корнев Павел Николаевич

— Долго вы в этот раз! — отметил он.

— Так получилось, — пожал плечами капитан и подозвал меня: — Лучезар, подойди!

Я приблизился и поглядел выжидающе, Чеслав сказал:

— Назначаешься старшим. Поедете на крыше. — Он вынул из офицерского планшета и сунул мне стопку бумажных квитков. — Держи увольнительные. По прибытии будете свободны, но в шесть вечера жду на вокзале. И смотри, чтоб без опозданий! Под твою ответственность.

— Вот здорово-то, — проворчал я и совсем уж собрался напомнить о давнишнем обещании перевести в больницу, но собеседник меня с этим опередил.

— И найди время потолковать с магистром Первоцветом, — заявил Чеслав. — Направлять тебя на стажировку в больницу никто не станет, но если придёт вызов — отпустят.

— Мы не совсем об этом договаривались! — напомнил я, прикидывая, хватит ли заначенных тридцати червонцев для подкупа магистра или придётся влезать в куда как более серьёзные долги.

— Будет вызов — отпустят, — повторил капитан. — И вот ещё что: в поездке по сторонам не глазейте, над бортами не маячьте. Засаду, один чёрт, не углядите, а так хоть никто о вас подозревать не будет.

Я насторожился.

— Ожидаются проблемы?

— Просто слишком жирный кусок везём, — скривился Чеслав. — Могли слухи разойтись, так что… — Он махнул рукой и скомандовал: — Заходим!

Скомандовал не нам, а расчётам картечниц, ну а я созвал парней и велел им лезть на вагон. Попутно ввёл всех в курс дела и раздал увольнительные.

Металлическое ограждение было не слишком высоким, пришлось ложиться на нагретую солнцем и перепачканную сажей крышу.

— Да и нормально! — хмыкнул Огнич, устроил голову на ранце и прикрыл лицо пробковым шлемом.

Остальные недовольно забурчали, но в итоге последовали его примеру. Раздался протяжный паровозный гудок, вагон дрогнул, и состав тронулся в путь. Меня немедленно накрыло валившим из трубы дымом, я ругнулся и тоже прикрыл лицо шлемом.

Черти драные, приедем чёрные как трубочисты!

Впрочем, нам бы ещё приехать. Тех, кто в броневагоне засел, выцарапать не так-то и легко — всё же стенки у него из зачарованной стали, а вот нам в случае чего лихо придётся. Если среди нападавших тайнознатцы будут — так уж точно. По спине побежали мурашки, захотелось выругаться в голос.

Огнич приподнял с лица шлем, но, прежде чем успел хоть что-то сказать, хватанул ртом дыма и закашлялся. В итоге промолчал, не стал ничего говорить. Оно и к лучшему — впустую молоть языком нисколько не хотелось. Лежал, ехал, слушал, ждал.

И — ничего.

В Тегос мы прикатили незадолго до десяти утра. На вокзале состав остановился на запасных путях, а когда от него отцепили вагоны с ранеными, уехал в порт по проложенной напрямик к пакгаузам железнодорожной ветке. Мы — нет. Нас ссадили и отправили сдавать оружие и кирасы.

Первым делом парни оглядели друг друга, кто-то рассмеялся, кто-то ругнулся. Все принялись очищать форму от сажи, я же заниматься этим не стал, в караульном помещении умылся и переоделся в гражданское платье.

— Вот ты продуманный, Боярин! — завистливо вздохнул Сквозняк, когда мы сдали оружие и ранцы с боекомплектом и оказались предоставлены сами себе.

— Так боярин же! — рассмеялся Огнич и азартно потёр ладонями. — Ну что — гульнём?

— Время у нас до шести, — напомнил я.

— Успеем! — отмахнулся фургонщик и предложил: — Давайте сначала в кабак, а потом по девкам! Сейчас Вьюна и Ерша найдём, они нас в лучший портовый бордель проведут!

Деревенские предложенный план поддержали двумя руками, а вот Сквозняк потёр щёку с ниточкой сведённого шрама и засомневался.

— Да я их не знаю…

— Брось! Ты с нами! — рассмеялся Огнич и вопросительно поглядел на меня. — Не проблема же?

— Точно нет, — качнул я головой, нисколько не сомневаясь, что босяки всё устроят в лучшем виде.

Мы двинулись было прочь с перрона, но фургонщик нас немедленно придержал, указал на уходившую к порту железнодорожную ветку.

— Давайте напрямик пройдём! На кой ляд крюк делать?

Я кивнул. Так в два счёта до Рыбацкого квартала доберусь, ещё и знакомой дорогой пойду, точно не заплутаю. А повидаюсь с Беляной, и сразу к магистру Первоцвету рвану.

— Пустят нас там, думаешь? — заколебался Кабан.

— Договоримся, поди! — усмехнулся Огнич. — Всё же не шваль подзаборная, а пластуны Мёртвой пехоты. Мало ли по какой надобности в порт заявились?

— Вот и отправят на главные ворота!

— Отправят — пойдём! Они так и так в той стороне!

Этот аргумент решил дело, мы поспрыгивали с платформы и зашагали, переступая со шпалы на шпалу. Обходчик сунулся было, но разглядел нашивки и орать не стал, предупредил только, чтобы шли по насыпи, а не по путям. Мы его требование проигнорировали, а уже минут через пять и вовсе покинули территорию вокзала. Поначалу железнодорожная ветка тянулась через пустырь, затем начали попадаться какие-то развалюхи и ветхие сараи, а дальше им на смену пришли добротные склады. Справа маячила мрачная громада прикрывавшего гавань форта, слева из-за крыш жилых домов время от времени проглядывала вершина высившейся над городом пирамиды. Лично мне смотреть на неё нисколько не хотелось.

Въезд на территорию порта оказался перегорожен коваными воротами, но сбоку обнаружилась калитка, которую нам после недолгих препирательств с парочкой охранников всё же отперли.

— Обратно тут ходу нет! — крикнул вслед бородатый мужик с револьвером в кобуре на поясе. — Даже не суйтесь!

Отвечать ему мы не стали, углубились в лабиринт пакгаузов и очень скоро поняли, что единственная путеводная нить тут для нас — это железнодорожная ветка. По ней и шли, пока та не закончилась небольшим кольцом возле солидного каменного строения с узенькими оконцами неподалёку от пристаней. Там замерли паровоз и бронированный вагон, подходы к которому перекрыли черноводские морские пехотинцы, ну мы и свернули от греха подальше в боковой проезд. Чуток побродили из-за этого меж складов, но не так уж и долго, почти сразу выбрались к гавани.

Море! Солнце! Крики чаек, плеск волны!

— Ну и воняет тут! — скривился Сквозняк.

Благоухало в порту тухлой рыбой и гнилыми водорослями, дёгтем и краской. Ближе к причалам покачивали мачтами шхуны и баркасы, чуть поодаль замерли железные махины пароходов. Кто-то разгружался, кто-то отчаливал. Кругом — суета. Подводы заезжали на причалы одна за другой, с каких-то что-то снимали, на какие-то что-то укладывали. Хватало и праздношатающейся публики, но даже на их фоне мы выделялись бельмом на глазу — немудрено, что прицепился первый же патруль.

— Документы! — потребовал командовавший усиленным нарядом младший урядник, изучил увольнительные и объявил: — Пройдёмте!

— Зачем ещё⁈ — возмутился Огнич. — Куда⁈

— Для выяснения цели вашего пребывания на охраняемой территории! — отчеканил служивый, и я бы точно не стал прилюдно собачиться с ним, вот только остановили нас черноводские морские пехотинцы, да и в прошлый мой визит сюда о таких строгостях даже речи не шло.

Как пить дать, власть в голову ударила, вот и куражится. С такого станется до конца дня в камеру запереть. Терять время попусту я не собирался, поэтому скривился и с мерзкими интонациями Лучезара поинтересовался:

— А ты ничего не перепутал, лягушонок? Ты как со старшими по званию разговариваешь⁈

Рядовые явственно напряглись, а лицо командира патруля пошло красными пятнами. Он махнул рукой, и к нам трусцой приблизились два паренька — оба в форме с нашивками младших урядников, оба тайнознатцы.

Водовороты! Давно не виделись, чтоб их черти драли!

— Если не пойдёте доброй волей, мы будем вынуждены применить силу!

Но тут уж не выдержал Сквозняк.

— Дядя, ты совсем дурак? — процедил он. — Ты к кому силу применять собрался? Глаза разуй! Мы от вас мокрого места не оставим!

Я кивнул и потребовал:

— Верни документы, отдай честь и проваливай!

Кабан, Кочан и Огнич слегка расступились, парочка учеников школы Бирюзового водоворота растерянно переглянулась, и младший урядник сообразил, что перегнул палку, взявшись угрожать пластунам Мёртвой пехоты, ещё и тайнознатцам.