Император Пограничья 7 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

Эффект превзошёл ожидания. Даже те, кого я не приковал, попадали на землю, боясь пошевелиться. Только невысокий плотный мужчина с крысиным лицом, покрытом оспинами, попытался изобразить браваду:

— Ты чё творишь, ублюдок⁈ Мы из полиции! Из миграционного подразделения! Ты на государевых людей руку поднял! Тебя теперь в бараний рог согнут! Начальство наше…

Евсей молча подошёл к нему и шустро обыскал. Через пару секунд он выдернул из внутреннего кармана удостоверение. Развернул, показал мне. Действительно, соответствующие корочки на имя Семёна Норкина — говорящая фамилия для такой физиономии.

— Интересно, — протянул я, забирая документ. — И с каких это пор сотрудники миграционного подразделения устраивают вооружённые нападения на мирных граждан?

— Мы… мы проверку проводили! — забормотал Крысин. — Нелегальная вербовка рабочей силы! Противодействие при исполнении!

— Проверку? С таким количеством оружия? — я присел на корточки рядом с ним. — Знаешь, что я думаю? Думаю, кто-то неплохо заплатил вам за эту «проверку». Кто-то, кому очень не понравилось, что их бизнес могут порушить.

Крысиное лицо дёрнулось, но он упрямо мотнул головой:

— Не знаю, о чём ты! Мы по приказу начальства!

— Безусловно, — я поднялся. — С начальством вашим отдельный разговор будет. А пока полежите тут, подумайте о своём поведении.

Оставив Евсея приглядывать за пленными, я направился к корчме. Возле её стен лежало двое мёртвых, безуспешно пытавшихся взять здание штурмом.

Внутри царил разгром — опрокинутые столы, разбитая посуда, многочисленные отверстия в стенах. Стоило мне ступить внутрь, как меня сразу окликнули:

— Воевода! — хрипло выдохнул Михаил. — Вовремя вы! Как услышали шум движка, сразу решили, это наша кавалерия!

Он прижимал к плечу окровавленную тряпку — пуля прошла навылет, задев мышцу. Ярослав хромал, опираясь на стену — в бедре темнело пятно крови. Как бы не задели артерию… Но оба были на ногах, оба улыбались.

— Держитесь, парни. Сейчас та самая «кавалерия» прискачет. С минуты на минуту.

Анна Павловна сидела на полу, прижимая к груди голову Савельева. Её строгое платье было забрызгано кровью, но сама она выглядела невредимой. А вот управляющий…

Никита лежал без сознания, дыхание хриплое, прерывистое. Рубашка на груди пропиталась кровью — пуля попала куда-то в район лёгкого. Плохо. Очень плохо.

— Он прикрыл меня, — тихо сказала Листратова, поглаживая виски раненого. — Когда началась стрельба, оттолкнул в сторону. А сам…

Я опустился рядом, проверяя пульс. Слабый, но есть. Осторожно приподнял окровавленную ткань — входное отверстие небольшое, но выходного не видно. Пуля застряла внутри.

— Нужен целитель. Срочно.

Снаружи послышался шум моторов, визг тормозов. Через несколько секунд в дверях появились полицейские с оружием наготове.

— Всем оставаться на местах! — заорал сержант, но осёкся, увидев меня. — Боярин Платонов?

— Здесь есть раненые, — отрезал я. — Нужна неотложная медицинская помощь. Живо!

За полицейскими в корчму вошёл Трофимов. Окинул взглядом разгром, задержался на окровавленном Савельеве, перевёл взгляд на меня.

— Что здесь произошло, боярин?

Я поднялся, отряхивая колени. Разговор предстоял долгий и, подозреваю, не самый приятный для моих недоброжелателей, но сейчас главное — спасти людей.

Прибывшие с полицией медики работали быстро и профессионально. Савельева первым погрузили на носилки — его состояние внушало наибольшие опасения. Следом повели Михаила и Ярослава. Оба упирались, уверяя, что могут сами дойти до целителей, но я жёстко приказал не выпендриваться и подчиниться врачам.

— Евсей, проследи, чтобы их доставили в лучшую лечебницу. И оставайся там — охраняй.

Парень кивнул и направился следом за медиками. В разгромленной корчме остались только я, Листратова, Трофимов и несколько полицейских, деловито обыскивавших прикованных к земле бандитов.

Анна Павловна сидела на уцелевшей лавке, механически отряхивая кровь с рукавов. Руки у неё дрожали — запоздалая реакция на пережитый стресс. Я присел рядом, стараясь говорить спокойно:

— Расскажите всё с самого начала. Как вы оказались здесь, что произошло?

Женщина глубоко вздохнула, собираясь с мыслями:

— После вашего отъезда мы с Никитой Васильевичем решили не терять времени. Отправились к беженцам — не к самим воротам, а чуть в стороне, где их лагерь. Начали осторожно, через одного старика, который торгует там всякой мелочью. Сказали ему, что есть возможность переехать в безопасное место…

Она замолчала, вспоминая.

— Сначала всё шло хорошо. Люди заинтересовались, стали подходить, расспрашивать. Мы объясняли условия — честный труд в обмен на защиту и кров. Многие готовы были хоть сейчас ехать. Но потом…

— Потом появились эти? — я кивнул на пленных.

— Нет, сначала другие. Трое мужчин, не из беженцев — слишком хорошо одеты, сытые. Начали кричать, что мы обманщики, что везём людей в рабство. Пытались настроить беженцев против нас. Никита Васильевич попробовал с ними поговорить, объяснить… Они его за грудки схватили, начали угрожать.

Листратова сжала кулаки, костяшки побелели.

— Михаил с Ярославом вмешались, оттеснили их. Те ушли, но пообещали вернуться. Мы решили перебраться сюда, в корчму — всё равно здание пустует. Не прошло и получаса, как явились эти… с оружием.

— И сразу открыли огонь?

— Сначала потребовали выйти. Крикнули, что они из миграционной службы, проводят проверку. Никита Васильевич вышел к дверям поговорить… Они его обстреляли. Чудом не попали. Михаил тут же затащил его в здание. Потом те все вместе по нам стреляли

Она всхлипнула и добавила:

— Смешно, да? Пока Никита Васильевич там на виду стоял, в него никто не попал, а как спрятался здесь со мной, его ранили…

Я поднялся, чувствуя, как внутри закипает ярость. Стоп. Нужно сохранять хладнокровие.

— Кстати, о миграционной службе, — я повернулся к Трофимову. — У одного из этих героев действительно нашлись корочки. Думаю, стоит проверить остальных.

Владимир Сергеевич кивнул полицейским. Те принялись обыскивать пленных основательнее. Вскоре на свет появились ещё четыре удостоверения — все настоящие, все из миграционного приказа.

— Возможно, это просто недоразумение, — осторожно заметил Трофимов. — Превышение полномочий при исполнении…

Я медленно повернулся к нему. Наверное, что-то в моём взгляде заставило его осечься. Говорить нужно было спокойно, размеренно. Но каждое слово должно бить как молот.

— Недоразумение? — голос прозвучал тише обычного, и от этого, кажется, стал только страшнее. — Десять вооружённых людей устраивают засаду на гражданских лиц. Открывают огонь на поражение. И это — недоразумение?

Я сделал шаг к нему:

— Хотите сказать, стража на воротах не слышала стрельбы? Сколько отсюда до города — девятьсот метров? Семьсот? Автоматные очереди разносятся на километры. Или им приказали «не слышать»?

Трофимов молчал, но по его лицу было видно — он понимает, к чему я клоню.

— Кто у вас главный⁈ — рявкнул я, повернувшись к пленным.

Взгляды сразу нескольких человек скрестились на Норкине. Тот упорно молчал, стараясь не отсвечивать.

Я подошёл к нему, присел на корточки. Нужно было заставить его говорить, но так, чтобы Трофимов не заподозрил применение магии. Императорская воля — инструмент мощный, но палка о двух концах. Стоит властям узнать о такой способности, и проблем не оберёшься. Посчитают ещё, что я князя таким же образом заставлю какую-то дурость выкинуть, и решат убрать от греха подальше.

— Послушай меня внимательно, — начал я мягко, почти ласково. — У тебя есть выбор. Либо ты сейчас расскажешь всё начистоту, либо… — я достал нож, повертел в руках. — Знаешь, я недавно достиг ранга Мастера и могу делать с металлом удивительные вещи. Например, заставить это лезвие медленно, очень медленно проникать под кожу, путешествуя по твоему телу. Миллиметр за миллиметром. Больно? О да. Но не смертельно. Можно растянуть удовольствие на часы.