Распутье Воронов (ЛП) - Сапковский Анджей

Он не успел и приблизиться к колодцу, когда словно из-под земли — а точнее из-за домишек — выросли вдруг четверо громил. Одетых одинаково, словно в мундиры, в жёлто-чёрные куртки. Значит, не простые разбойники — и это несколько утешало. А не утешало то, что у всех четверых были арбалеты. Взведённые. И нацеленные на Геральта.

— Спешься. Наземь. И мечи наземь.

Не похоже, чтобы с ними можно было поспорить.

— Вперёд. Туда. В амбар.

В амбаре было светло — поскольку крыша была одной большой дырой. Остатки крыши свисали с конька и стропил, грозя обвалиться в любую минуту. Многое уже и обвалилось, валялось вокруг на земляном полу.

Находившийся в амбаре господин не обращал внимания на сию опасность. Он сидел на бревне обрушившегося сусека и ковырял в зубах соломинкой.

— Ведьмак по имени Геральт.

— Он самый.

Господин махнул рукой. Громилы с арбалетами вышли из амбара. Однако Геральт не сомневался, что далеко они не ушли.

— Я Эстеван Трильо да Кунья. Префект Стражи из Ард Каррайга. Ответственный за безопасность королевства Каэдвен. Предъяви ведьмачий знак.

Геральт расстегнул куртку, вытащил цепочку и медальон с оскалившимся волком.

— Благодарю. А вот мой знак и подтверждение полномочий.

Господин достал из-за пазухи и показал Геральту эмалевый диск. На диске — чёрный, вставший на дыбы единорог на жёлтом фоне.

Эстеван Трильо да Кунья был строен, даже худ. У него были чёрные волосы, зачёсанные назад и заплетённые косичку, чёрные усы и чёрная остроконечная бородка. Одет он был тоже в чёрное. И довольно богато.

— А теперь к делу, — сказал он, уставившись на ведьмака чёрными глазами, — Так сложилось, ведьмак Геральт, что ты представляешь опасность для королевства Каэдвен. Ты обвиняешься в двух убийствах. В марте, в деревне Неухольд, ты убил солдата. А в августе, в Стеклянной Горе — женщину.

— Мародёра я убил, защищая людей, на которых он напал, а также в целях самозащиты. Есть свидетели…

Эстеван Трильо да Кунья прервал его, подняв руку с тяжёлыми перстнями.

— Я бы не стал возлагать на это надежд. Свидетели — вот они есть, а вот их уже нету. И показания меняют очень часто. И в зависимости от обстоятельств.

— А женщина наложила проклятие, убила этим проклятием ребёнка, смерть грозила ещё нескольким людям. Снять проклятие могла только её смерть. Это работа ведьмака…

— У меня другие известия. И доказательства, подтверждающие их истинность.

— И вообще, в соответствии с именным указом короля Дагрида ведьмаки изымаются из-под юрисдикции местных властей…

— Указ касается ведьмаков, убивающих чудовищ. Чудовищ. Не людей. Мне придётся арестовать тебя, ведьмак Геральт.

Геральт какое-то время молчал. Ему казалось, что Эстеван Трильо да Кунья тихонько усмехается в чёрные усы.

— Доска на перекрёстке, — сказал он медленно. — С враньём о проклятии. Безлюдное место. Засада. Арест, но как бы неофициальный. Никаких свидетелей. Разве так работает служба безопасности королевства Каэдвен? Этот медальон с единорогом, господин префект стражи, не фальшивка ли он тоже?

Эстеван Трильо да Кунья тоже молчал и тоже какое-то время. Перестал усмехаться.

— Ты носишь знак ведьмака и действуешь как ведьмак, — сказал он, наконец. — Вроде бы самостоятельно, но ведь на самом деле ты кому-то служишь.

— Я никому не служу. Я per procura, это значит…

— Ты соучастник преступника, — резко прервал его префект. — Престон Хольт, которому ты служишь, преступник. Он преднамеренно и тайно убил трёх человек. Я знаю это, но одного знания недостаточно. Я хочу, чтобы его судили, а для суда мне нужны неопровержимые доказательства. И ты мне эти доказательства предоставишь.

— Чего?

— Найдёшь доказательства вины Хольта и предоставишь их мне. Тогда сам ты будешь избавлен о суда, приговора и кары. А за двойное убийство, ты знаешь, тебе полагается гаррота в тюрьме Стурефорс.

Геральт пожал плечами и отвернулся.

— Три человека, — продолжил префект, — убитых неслыханно жестоким образом, а при этом так, чтобы ничто не указывало на ведьмака. То есть ни в коем случае не мечом.

— Да что ты говоришь.

— Кари Нурред, калека на костылях, повешен на собственных подштанниках. Отто Маргулис, общественный деятель и филантроп, изрублен мясницким секачом. Ремко Хвальба, трое детей и шестеро внуков, забит насмерть сапожным молотком.

— И каждый раз, — с издёвкой спросил Геральт, — свидетели указывали на Хольта?

— Указывали на трёх разных людей, совершенно не похожих друг на друга. Кстати, ты знаешь, что значит название поместья Хольта? Рокамора?

— Нет.

— Roac a moreah. На Старшей Речи: отмщение, кровная месть.

— О да, это неопровержимое доказательство, — Геральт продолжал издевательски усмехаться. — И в чём же эти трое провинились перед Хольтом? А может, Хольт просто так, ни с того ни с сего убивает случайных людей? Ведьмаки ведь это любят? На ведьмака можно свалить всё что угодно. Всегда найдутся доказательства и улики, и все во всё поверят, потому что за ведьмаком следует всяческое зло и мерзкие миазмы, и надо сжечь всё, к чему он прикоснётся. Во всём он непременно виноват, особенно в убийствах. Особенно если настоящих преступников найти никак не получается, а выслужиться хочется…

— Оные трое убитых, — спокойно объяснил Эстеван Трильо да Кунья, — были предводителями народного ополчения, которое в сто девяносто четвёртом году напало на Каэр Морхен, то есть ваше Ведьмачье Гнездовище. Именно поэтому, юноша, я не поверю, что в этом преступлении виноваты какие-то разные случайные преступники. Потому что знаю, кто виноват на самом деле и каков был мотив.

— Вот всё и выяснилось, — медленно заговорил Геральт. — Вот и finis. Год сто девяносто четвёртый. Знаешь что, префект? Если всё это правда, то так этим трём и надо, они свою судьбу заслужили, я сам с удовольствием пришиб бы их, и у меня был бы чертовски большой мотив, жаль, что кто-то опередил меня. Если бы мне случилось встретить его, то я бы выказал ему моё уважение и благодарность. И угостил бы пивом.

— Тебе не случится, — префект встал с сусека. — Потому что ты будешь сидеть в камере в Стурефорсе, ожидая суда. Разве что ты согласишься…

— Не соглашусь.

— Знаешь ли ты, почему мы разговариваем в безлюдном месте и без свидетелей? Потому что, если ты согласишься предоставить доказательства, которые мне нужны, или хотя бы поклянёшься поискать их, то уедешь отсюда свободным, как птица, а о нашей беседе не узнает никто. Но если я официально арестую тебя, машина заработает и затянет тебя в свои шестерни, а из них ты уже сможешь выйти только на эшафот.

— Не соглашусь.

Эстеван Трильо да Кунья вдруг встал, подошёл к Геральту, очень близко. Геральт, который уже некоторое время поигрывал в кармане своим ключом, размышлял, что будет лучшей целью — брегма, то есть башка? Или же основание носа с таким красивым названием — глабелла?

В амбар вбежал один из арбалетчиков, задохшийся, потный, красноречиво размахивая руками. Префект ещё раз ожёг Геральта взглядом и вышел.

Геральт остался один. Задние ворота амбара были полуоткрыты, никто их не караулил, было бы нетрудно проскользнуть в них и исчезнуть в ближайшей чащобе. Однако ведьмак и не думал оставлять добычей префекта ни Плотву, ни свои мечи. Будь что будет, решил он, усаживаясь на сусеке. Погожу.

Он ждал. Снаружи доносились крики, стук копыт, храп и ржание коней. И вдруг стало совсем тихо. Ему всё же казалось, что он слышит похрапывание коней. И скрип колодезного журавля.

Когда ему, наконец, наскучило ждать, он вышел, сощурившись от яркого солнца, и был поражён тем, что увидел. На площади ждали пятеро всадников в красно-чёрных куртках. Жёлто-чёрных и префекта из Ард Каррайга и духу не было.

У колодца стояла высокая светловолосая женщина в мужском лосином колете и ботфортах. Поднявши из колодца ведро, она как раз выливала его в корыто. Из корыта, опустив голову, пила Плотва.