Шеф с системой в новом мире (СИ) - "Afael"

[Вы успешно применили блюдо с типом [Медицинское] к цели «Поваренок Матвей».]

[Статус цели «Легочная инфекция (начальная стадия)» временно изменен на «Подавлена». Длительность: 6 часов.]

[За успешное применение целевого лекарства к нуждающемуся вы получаете 25 ед. опыта.]

Двадцать пять единиц опыта были приятным бонусом, но следующее уведомление заставило мое сердце забиться чаще. Оно было другим, выделенным особым, золотистым свечением.

[ВНИМАНИЕ! Вы успешно противодействовали негативному медицинскому статусу, используя целенаправленный рецепт.]

[Ваше понимание кулинарной алхимии возросло.]

[В навыке [Анализ Ингредиентов] разблокирован новый поисковый фильтр: «Лекарственные Свойства».]

[Доступные подкатегории для поиска: «Дыхательная система», «Пищеварительная система».]

Я замер, переваривая информацию. Это было не просто начисление очков, а качественное улучшение моего главного инструмента! Теперь я мог не просто сканировать случайные растения в надежде найти что-то полезное. Я мог целенаправленно искать ингредиенты для лечения конкретных болезней. Мой Дар из простого анализатора превращался в мощный диагностический и исследовательский комплекс

Получив немного сил и чуть больше восстановившись, я больше не мог мириться с тем хаосом, что царил на кухне Прохора. Это было выше моих сил. Это оскорбляло меня как профессионала и я начал свою тихую войну с грязью и беспорядком.

Мои действия были почти незаметны. Проходя мимо стола, где были свалены овощи, я за несколько секунд раскладывал их по типу: морковь к моркови, брюква к брюкве. Увидев засаленную тряпку, когда никто не смотрел, быстро споласкивал ее в бочке с водой.

Ночью, в своем тайнике, потратил час, методично затачивая свой ржавый обломок о точильный камень, который нашел на полу. На следующий день у меня был хоть и уродливый, но острый нож. Эти мелкие, незначительные действия понемногу меняли атмосферу. Глядя на мой порядок, другие поварята подсознательно начинали работать чуть аккуратнее. Я сеял семена цивилизации в этом царстве энтропии.

Кульминация наступила через пару дней. Прохору поручили приготовить особое блюдо для управляющего, Степана Игнатьевича. Мясное рагу, но мясо, которое выдали со склада, оказалось от старого быка, жесткое и жилистое. Прохор, поварив его час, попробовал его и разразился проклятиями.

— Дерьмо! — ревел он, швырнув черпак на пол. — Жесткое, как подошва! Управляющий мне за такое голову открутит!

Он был в ярости и панике, а я увидел свой возможность проверить новую, дерзкую теорию. Я вспомнил, как во время вылазки в лес мой [Анализ] указал на заросли кислых болотных ягод, которые я набрал про запас. Система тогда выдала интересное свойство: [Скрытые свойства: Высокое содержание кислоты эффективно размягчает животный коллаген (соединительную ткань). Отличное средство для маринования жесткого мяса.]

Риск был колоссальным. Давать совет Прохору — все равно что совать голову в пасть медведю, но потенциальная награда слишком велика. Это был шанс получить крошечный рычаг влияния на моего главного врага.

Я дождался, пока он немного остынет, и осторожно подошел, смиренно опустив голову.

— Простите за дерзость…

Прохор вперил в меня налитые кровью глаза.

— Чего тебе, Веверь? Не видишь, я занят!

— Я насчет мяса, — проговорил я тихо, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. — Моя бабка в деревне так делала, когда мясо было старым… Она говорила, что если самое жесткое мясо обложить на час толченой кислой ягодой, той, что на болотах растет, оно станет мягким, как телятина. Говорила, ее едкий сок все жилы в мясе «растворяет».

Я замолчал, не смея поднять глаз. Я не говорил о ферментах и кислоте, а говорил на его языке. Языке деревенской магии и бабкиных хитростей.

Лицо Прохора исказилось от ярости.

— Ты меня готовить учить будешь, щенок⁈ — прошипел он, и его огромная, тяжелая рука-лопата поднялась для удара.

Я инстинктивно вжал голову в плечи. Сейчас он меня убьет.

Но удар не последовал. Рука Прохора замерла в воздухе. Я осмелился поднять взгляд. В его глазах все еще горела ярость, но к ней примешалось сомнение и любопытство, а еще страх. Страх подать управляющему жесткое, несъедобное мясо и понести за это наказание. Мой дикий, нелепый совет был единственной соломинкой, за которую он мог ухватиться.

Он стоял надо мной, тяжело дыша, его рука все еще была занесена. В его маленьких глазках шла битва между его гордыней и его страхом и я не знал, что победит.

Глава 10

Я инстинктивно вжал голову в плечи, ожидая сокрушительного удара. Рука Прохора, тяжелая, замерла в воздухе на долю секунды. Я смотрел на нее снизу вверх, на его побелевшие костяшки, на грязные, обломанные ногти. Видел, как на его толстой шее вздулась и запульсировала вена, а лицо, и без того багровое от вечного гнева и выпивки, налилось темной, почти фиолетовой кровью.

Вся кухня замерла вместе со мной. Тишина была настолько плотной, что, казалось, ее можно потрогать. Ее нарушало лишь потрескивание дров в главном очаге и тяжелое сопение самого Прохора, обдававшее меня волной запаха пота, лука и застарелого перегара.

Его маленькие, глубоко посаженные глазки впились в меня, и в них горел чистый, незамутненный гнев. Он был оскорблен до глубины своей примитивной души.

Какой-то сопляк, раб, грязь из-под ногтей, ничтожество по кличке Веверь, посмел не просто ослушаться, а учить его, Прохора, главного повара этой крепости, как готовить мясо. Его гордыня, раздутая до невероятных размеров годами безнаказанной тирании, требовала немедленно раздавить наглого щенка, растереть его в пыль, чтобы другим неповадно было.

Но удар не последовал.

Я видел, как его взгляд на долю секунды метнулся в сторону котла с рагу. Туда, где плавали жесткие, как подметка, куски мяса, предназначенные для стола управляющего.

Наконец, в его глазах, под слоем ярости, промелькнуло сомнение, а следом за ним — животный страх. Страх не передо мной, нет. Страх перед Степаном Игнатьевичем. Страх подать ему на стол несъедобную дрянь и навлечь на себя гнев, который мог стоить ему не только должности, но и здоровья. Управляющий был не из тех, кто кричал и махал кулаками. Его наказания были тихими, холодными и неотвратимыми.

Мой, как ему казалось, нелепый совет был единственной соломинкой, за которую Прохор мог ухватиться. Сейчас в его тупом мозгу шла титаническая битва. Его гордыня требовала крови. Его трусость требовала решения проблемы. Его рука в воздухе едва заметно дрогнула.

Наконец, он с ревом опустил ее, но не для удара.

Его пальцы-сардельки мертвой хваткой вцепились в ворот моей рубахи, рывком поднимая меня. Мои ступни оторвались от пола. Он подтащил меня к своему лицу, так близко, что я мог пересчитать гнилые зубы в его рту.

— Умник… — прошипел он, и его голос был тихим, но от этого еще более угрожающим. — Хорошо. Я посмотрю на твое колдовство. Показывай свою деревенскую магию, но если из-за тебя я опозорюсь перед управляющим, Веверь, клянусь всеми богами, старыми и новыми, я тебя лично в этом же котле и сварю. Я сдеру с тебя кожу, набью ее соломой и повешу над очагом как напоминание остальным. Ты меня понял?

— Понял, шеф, — прохрипел я, чувствуя, как не хватает воздуха.

Он с силой швырнул меня на пол. Я больно ударился коленом, но тут же вскочил на ноги, стараясь не показывать боли. Нельзя было давать ему повода снова впасть в ярость.

— Тогда чего стоишь, истукан⁈ — рявкнул он уже во весь голос, вновь обретая свою обычную манеру. — Ягоды! Где твои волшебные ягоды⁈

Я не стал говорить, что они спрятаны у меня в тайнике. Это была бы роковая ошибка.

— У южной стены, шеф. Там, где ручей в ров впадает. Растет на болотистом месте. Кислая, красная. Я вчера видел, когда помои носил.

— Матвей! — заревел Прохор, указывая на моего маленького союзника. — А ну, живо, метнулся к южной стене! Найти кислую красную ягоду! И чтобы через десять минут был здесь! Не найдешь — будешь вечером угли жрать!