Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

Низкие, сложенные из желтоватого кирпича дома, рассыпались по бескрайней степи, прижимаясь к широкой реке, несущей воду для полей прямиком из далёких гор. Некоторые из домов были облицованы белым мрамором или просто белели известковой побелкой, от чего город будто бы был вырезан из слоновой кости.

— У нас будет около трёх часов с момента прибытия на вокзал, — скучающе произнес Ленский, — Главное не опоздать.

Он уже оделся и был готов выходить из поезда, хотя до нашего прибытия ещё оставалось около часа. С другой стороны, я уже был готов, потому что не был обременён ни вещами, ни документами.

У Ленского то сгорел только багаж — документы остались, впрочем, как и его одежда, а я походил на видавшего виды гопника в этой своей спортивной форме.

— Успеем, — кивнул я. — Откуда ты знаешь, где живёт мой дядя?

Потому что сам я этого совсем не помнил. Хотя осколки памяти Владимира Пожарского как-то пытались мне намекнуть, что у меня есть дядя, но пока это явно не сказал Прохор, я об этом даже и не задумывался.

Судя по всему, в целом, так это и работает: память возвращается, когда происходит какое-то событие, которое её триггерит. Поэтому хоть убей, что есть дядя я вспомнил, а вот как его найти, или как он выглядит…

— Да кто ж его не знает? — ответил Ленский.

Он прислонился к дверному проёму выделенного нам купе, в котором мы провели остаток пути до южного города, и внимательным взглядом серых глаз изучал стремительно светлеющий пейзаж.

— Ну, кроме тебя, конечно, — улыбнулся Ленский.

Я откинулся на спинку дивана и заложил руки за голову.

— Что же, будем надеяться, что хотя бы мой дядя не страдает от таких проблем с памятью… Узнает одного племянника.

Как выяснилось позже, узнал меня не только дядя.

***

Мы стояли перед высокой резной дверью из выбеленного дерева. Причудливая резьба изображала сцены охоты в далеких северных лесах.

Зелёные кроны аккуратно подстриженных фруктовых деревьев тянулись вдоль мощенной белым камнем дороги, ведущей ко входу в особняк. Двухэтажная усадьба с плоской крышей была облицованна белым мрамором с серыми прожилками. Вход был украшен рядами резных колонн и скульптур полуобнаженных юных девиц и парней, словно сбежавших с летнего праздника урожая. Причем создавалось впечатление, что мужская половина коллектива отчаянно гонится за женской.

Да, граф Бельский жил в Южном городе, я бы сказал, на широкую ногу. Помимо особняка на обширном участке уместился пруд с прозрачной водой и лодочкой у деревянного причала. Из небольшой, явно специально высаженой, рощи раскидистых дубов, которые были чужаками среди южной степи, доносились птичьи голоса. Запах и шум дубравы успокаивал и навевал приятные воспоминания. Будто много раз, прятался я в их тени от палящего солнца.

Да и в целом весь приусадебный участок тонул в разнообразной зелени и мог похвастать сочным газоном даже в такую знойную погоду.

— Почему нас не встретила хотя бы охрана? — спросил я.

Ленский, сидя на мраморных ступенях, жевал травинку и смотрел, как вдалеке над горизонтом плыли пушистые облака.

— Зачем ему охрана? — отозвался он. — Граф Бельский — уважаемый человек. Его никто не посмеет и пальцем тронуть. Если даже не брать в рассчет, насколько он сильный маг.

— Даже так?

— Угу.

— Надеюсь, что хозяева, по крайней мере, дома, — выдохнул я. — А то мы не можем позволить себе сидеть здесь весь день.

Словно в ответ на мои слова, зашуршал дверной засов, и входная дверь приоткрылась.

— Кого ещё там бездна принесла в такую рань…

Донёсся до меня скрипучий голос.

Из-за двери, на уровне моей груди, высунулась словно крысиная мордочка — голова седого, сморщенного старика.

Его длинный нос с шумом втянул воздух, и он повернул голову прямо в мою сторону. Седые волосы были аккуратно уложены в хвост за его спиной, а тёмные, выпученные глаза за толстыми полукруглыми очками смотрели предельно внимательно.

Когда старик всмотрелся в мою фигуру, глаза его округлились, а кустистые брови поползли вверх, и его голова тут же скрылась в дверном проёме, а дверь захлопнулась прямо перед нашим носом.

Мы с Ленским переглянулись.

— Это ещё что за представление…

Я взялся за висящий на двери массивный дверной молоток в виде головы оленя и постучал несколько раз.

— Это же особняк графа Бельского?! — громко спросил я. — Я — Владимир Пожарский, его племянник! Мне нужно с ним поговорить!

Несколько секунд висела тишина, и в ней едва слышно был различим скрежет ме-е-едленно запираемого дверного засова.

— Да ты че, издеваешься?.. — выдохнул я.

Я настойчиво постучал костяшками по двери.

— С дядей надо поговорить! И я уйду!

Послышались тихие отрывистые ругательства и уже ничерта не тихий скрежет, передвигаемого с той стороны загадочного массивного объекта.

— Граф уже достаточно от вас настрадался. Имейте совесть! — сдавленно проскрипел старик из-за двери. — Карты вас сгубили, барин! А Графа я вам за собой утянуть не позволю! Даже если Граф прочь погонит меня за это!

— Имейте совесть… — загадочно повторил за камердинером Ленский, глядя на горизонт.

Я обернулся к нему.

— Ты может лучше что-то дельное скажешь?

Ленский пожал плечами.

— Ты прекра-а-асно справляешься, — протянул он.

— Да ну?

— Я в тебя верю!

Я развернулся к двери.

— Давай, открывай, старик! Я к дяде по делу, а не в карты играть! Пять минут и нас не будет!

— Да какой играть?! Да какие пять минут?! Деньги опять все прокрутил! Вот и обиваешь пороги!

— Да не нужны мне ваши деньги!

— Ага, а как же! Так бы ты и сказал, если бы они вам были нужны, чтобы я вас впустил!

Я медленно набрал в грудь побольше воздуха. Спокойно Вова, игнит в поезде был куда опаснее…

— Ты чего такой упёртый?!

— Будешь с вами не упёртым — без штанов останешься! Всего доброго, барин!

Послышались удаляющиеся шаркающие шаги.

— А ну, открывай!

Я вмазал кулаком по двери, так что молоточки на ней застучали чечетку, а петли жалобно скрипнули.

— Впускай!

Тишина. Шаркающие шаги. Вот ведь вахтер…

— Иначе, я из той замечательной дорожки булыжник с гербом достану и проверю насколько окна тут прочные!

Шаги остановились.

— Не посмеете, барин! Мы ведь принимали вас каждое лето с матушкой, а тут вы… Да окна поразбивать! В кого вы только выросли!

Скрипучий голос камердинера дрогнул. Инициативу терять нельзя!

— Я уже иду за камнем! — прокричал я, отойдя от двери.

Шаркающие шаги быстро быстро приблизились к двери, и засов вновь заскрипел…

— Ну наконец-то, — выдохнул я наконец.

Далась эта победа нелегко.

Но недолго я тешился надеждой, потому что за дверью раздался тяжёлый вздох, и засов вновь встал на своё место.

— А и разбивайте! Пожалуйста! Пусть граф видит, какой вы стали, и не будет вам помогать. А то он всё видит вас — малого ребёнка. Да, Лизавета пусть знает, какой у неё брат!

— Брат? — вырвалось у меня.

— Лизавета? — отозвался Ленский и подозрительно бодро встрепенулся.

Ленский поправил на себе воротник рубашки, дёрнул лацканы пиджака. Приладил выбившийся локон и, щёлкнув каблуками, шагнул и подошёл к двери, наклонившись.

— Господин камердинер, это Евгений Ленский, друг Владимира. Безусловно поведение моего друга заслуживает всяческого порицания. Как можно угрожать таким замечательным витражным окнам, да ещё и в присутствии их могучего защитника?

Ленский бессовестно выдержал мой вопросительный взгляд.

Точно. Я и совсем забыл, что у меня сестра. Но она должна быть в Академии. Она здесь? Какого черта отец ничего не сказал…

— Уважаемый! — крикнул я в дверь, несмотря на протесты Ленского, — Почему моя сестра здесь?

Молчание повисшее на несколько секунд сигнализировало, что камердинер задумался.

— Не… Не ваше дело! — его голос запнулся, — И вообще, вы не должны знать!