Древо познания: Факультет призыва (СИ) - Стааль Дарья

У простого люда все было просто. Хлопки, скачки, прыжки и приседания. Крепкие объятия и поддержка партнерши. Потом я узнала, что в народе у этого танца есть весьма говорящее название – неистовая пляска. Мы носились с Раймондом по площадке, задевая людей, наступая кому-то на ноги и нисколько не заботясь о возмущенных воплях не слишком расторопных пар.

Я запыхалась, ноги гудели, но улыбка не сходила с лица. Словно пересекая площадь по диагонали, между смехом и подпрыгиванием я прямо на ходу выбрасывала тревогу. И когда ужасно фальшивящая скрипка выдала последнюю трель, мы с Раймондом замерли. Он держал меня за талию, подхватив после очередного прыжка, но так и не поставив на место. Бережно, но крепко. Я смотрела в его глаза потрясающе чистого зеленого цвета и молчала. Площадь шумела где-то далеко-далеко от нас, словно парень накинул слабенький магический полог.

Это безумное мгновение, казалось, могло растянуться на минуты и часы, но часы на центральной башне начали бить одиннадцать раз – пора было возвращаться, и мы уже изрядно опаздывали на встречу к друзьям.

Раймонд выдохнул сквозь сжатые зубы и опустил меня на землю. От неожиданности я пошатнулась и сделала неловкий шаг в сторону – прямо каблуком на туфлю какому-то мужчине. Бедолага взвыл.

– Ой… – растерялась я, осматривая пострадавшего и силясь определить его социальное положение. – Прошу простить мою неловкость.

– Да чтоб тебя! – выругался тип, наконец, соизволив, собственно, на меня посмотреть. Его злой взгляд скользнул по лицу, шее и замер в районе груди. Я рефлекторно схватилась за кулон, выбившийся из-под платья во время пляски.

– Леди извинилась. Хорошо бы и вам извиниться за лишние слова, – сухо произнес Раймонд, осторожно отводя меня себе за спину.

– Я… я прошу прощения.

Мне осталось лишь кивнуть в знак примирения. Мужчина поклонился, продолжая внимательно и беззастенчиво меня рассматривать, и быстро смешался с толпой. Кто бы мог подумать, что одного неловкого шага окажется достаточно, чтобы изменить всю историю нашего мира.

20

Следующие несколько дней прошли без особых происшествий. Я ходила на пары, учила уроки, утром слушала болтовню Иви. Лист с датой от злосчастного происшествия поистине магическим образом всегда оказывался поверх прочих записей. Но написать заявление не поднималась рука.

Я старательно оттягивала принятие решения, терзалась и ни с кем не могла посоветоваться. Жизнь моя и выбор должен быть мой, но как же страшно ошибиться! Смертельно страшно.

Естественно, время мое было ограничено: следующая тренировка приближалась стремительно и неумолимо.

В конце концов, я оказалась сидящей на кровати в тренировочной форме, сжимающей лист с давно прошедшей датой.

Я попыталась представить свою жизнь без магии. Сдерживающая печать, шепотки за спиной, выгодный брак, шик и блеск аристократических домов. Стабильность, достаток и уверенность в завтрашнем дне.

Буду ли я счастлива?

Я попыталась представить свою жизнь с дипломом Древа познания. Магия между пальцев, шепотки за спиной, платье без пыточного корсета и тяжелого кринолина. Сила, свобода и уверенность в себе.

Стоит ли ради этого рискнуть всем?

Все сводилось к тому, чего я боюсь больше: смерти или чужой жизни?

Это был простой вопрос и у меня был ответ на него.

Я вылетела из своей комнаты и бегом пересекла Древо познания. Толкнула тяжелую дверь и замерла на пороге.

– Саар? – декан явно не ждал меня и растерялся, но уже в следующее мгновение мрачно констатировал: – Вы опоздали на половину занятия.

– Я в курсе, – кивнула в ответ и вышла на середину поля.

– Дура, – зло произнес мужчина. – Думаешь, ты особенная? Думаешь, внезапно подчинишь свой дар и сохранишь себя?

– Не попробую – не узнаю, – ответила бодро, скрестив руки на груди.

– Знаешь, сколько студентов заканчивает мой факультет? Меньше трех процентов! – рявкнул Койн, и я вздрогнула от неожиданности. – И большинство из них превращается в бесформенные коряги. Мучительно и навечно.

– Я помню, – глухо ответила, упрямо нахмурившись.

– Раз помнишь, то беги отсюда к Линнее, ставь скорее печать и катись из академии в свою красивую сытую жизнь, – декан ткнул пальцем в дверь.

– Нет.

Просто, тихо, зло. Столько эмоций в этом коротком слове. Почему я постоянно должна отвоевывать собственную жизнь?

– Ты не такая талантливая, как хочется думать. Твоя бабка в три года смогла призвать кошку из соседнего здания. Отец в пять вызвал целую стаю древесных волков в гостиную. Тебе шестнадцать, и ты до сих пор ни разу не смогла воспользоваться магией.

Я знала это. И очень злилась на себя.

– Избалованная девчонка, возомнившая себя магом!

Затылок заломило от злости. Я редко доходила до состояния такого неконтролируемого бешенства, но сейчас была особенно близка к этому.

– Тебя бы замуж выдать да рожать заставить, вмиг вся дурь из башки вылетит!

Внутри что-то хрустнуло от этих слов. Словно полено в костре. Словно опорное бревно в плотине. Декан все распалялся, но я уже не слушала его. Я лишь стискивала зубы, чтобы не сорваться на непристойную брань, которую когда-то давно подслушала под дверью кухни.

На поле ввалились боевики, и Раймонд сцепился в словесной перепалке с энт-Койном.

Я до боли сжимала предплечья, чувствуя, как по венам вместо крови словно прорастает тугая лоза. Должно было быть больно, но я слишком злилась. В ушах шумело, а перед глазами прыгали звездочки.

– …да она даже бабочку призвать не в состоянии! – бесновался декан.

Бабочку? Я покажу ему бабочку. И перед моим мысленный взором возникла давно заученная пентаграмма. Вот только на этот раз она не была чернильной линией на бумаге. Мое окно призыва внезапно перестало быть слепым.

21

Еще никогда в жизни Раймонду не хотелось так ударить человека. Но энт-Койн удивительным образом вызывал страстное желание применить насилие, несмотря на разницу в социальном статусе, возрасте и опыте противника. Они уже давно перешли на повышенные тона, и следующим аргументом Раймонда определенно стал бы кулак, если бы не Иви.

– Да заткнитесь вы уже и посмотрите на нее! – рявкнула девушка.

А посмотреть было на что.

Мия стояла в паре шагов от спорящих и рассматривала что-то в своих сложенных ковшечком ладонях. Вены на руках вздулись и светились слабым бледным зеленым светом.

– Саар? – как-то неуверенно позвал декан.

Девушка резко вскинула голову. Ее глаза сияли, а по лицу расползалась безобразная сетка вздувшихся вен.

Краткое мгновение равновесия – вместо крови уже потекла магия, но страшная конвульсия еще не началась. Удержит ли она свой дар?

– Сделайте что-нибудь… – прошептала Иви.

– Саар… – энт-Койн пожевал губами, чувствуя фатальную шаткость ситуации. – Что у вас там?

Девушка посмотрела на преподавателя долгим немигающим взглядом, а затем ухмыльнулась и раскрыла ладони. Над импровизированной площадкой из рук порхала бабочка.

Раймонд оглянулся на декана и с удивлением увидел какую-то хищную гордость, смешанную с самодовольством.

– И только? – высокомерно спросил мужчина.

Мия нахмурилась, а бабочка упорхнула. В следующее мгновение над ее руками вспыхнуло окно призыва, и из него вылетела еще одна бабочка. А потом еще одна. И еще.

Лицо девушки все больше покрывалось жуткими венами, глаза сияли, и, казалось, еще немножко и магия сломает хрупкое тело.

Но безжизненный песок тренировочного поля внезапно прорезался тонкими травинками. Набирая скорость, от Мии во все стороны разбегались зеленые полосы, складываясь в огромное окно призыва.

Раймонд едва успел отпрыгнуть, как на том месте, где он стоял мгновение назад, сомкнулся зеленый узор.

Из ладоней девушки вылетали и кружились огромной воронкой призываемые бабочки, зеленая копия окна призыва под ногами цвела от избытка магии, а Мия стояла, запрокинув голову, и, прикрыв рот, смотрела на призванных ею ори.