Я мог отдать элементалю любой приказ, но если тот был слишком сложным и заумным, тот просто не понимал, чего от него хотят, и впадал в ступор, посылая в ответ образы непонимания. Мне оставалось только потереть виски: голова начинала изрядно болеть, и это было не только физической проблемой.
Стоило задуматься о том, чтобы уничтожить существо. Возможно, лишившись главного контролирующего элемента, проклятье развеется. Хотя, возможно что и нет: скорее, просто разобьётся на тысячи автономных блоков, продолжая медленно уничтожать Таллистрию. В любом случае, пока элементаль здесь, снять его буквально невозможно: он просто придёт и восстановит участок с невероятной скоростью. Несколько минут я прикидывал, как бы половчее его грохнуть… А затем до меня дошло, что я совершаю, возможно, непоправимую ошибку.
Передо мной было создание, сотканное из чистой смерти. Могущественное настолько, что, возможно, нарушало некоторые физические законы самим фактом своего существования. И при этом демон, который, очевидно, заметно сильнее и опытнее меня, заявил, что неспособен его остановить…
Убить элементаля смерти магией смерти — это хорошая шутка. Тот, вероятно, просто сожрёт любое направленное на него воздействие и попросит добавки. И это в лучшем случае. В худшем… В худшем он поймёт, что это агрессия. А агрессия от любимого хозяина, это предательство. Как отреагирует на предательство существо, созданное в порыве дичайшего гнева, злобы и ярости на предателей?
Вопрос риторический. Пока оно демонстрировало мне идеальную верность — но между нами не было связи. Я не мог контролировать эту тварь, она выполняла мои приказы по доброй воле. Вероятно, инстинктивно я вложил в неё всё то, что испытывал в тот самый момент: ярость к армии пустынников, гнев на предателей, желание убить их любой ценой, даже ценой Таллистрии!
Может, в этом и была лазейка, которую нашёл демона, внося коррективы в поведение элементаля? Пусть хоть вся Таллистрия сгорит…
Как это бывает с детьми: выросло, что выросло, мда… Ситуация. Впрочем, стоило подумать и о хорошей стороне. Я направил элементалю вопрос о судьбе пустынников.
Чёрная клякса встрепенулась. А затем меня атаковал поток образов чужих смертей: вот отряд бедуинов идёт по лесу, и их ведут несколько охотниц, а затем чёрные нити вонзаются в них, убивая. Вот пустынники отдыхают на привале после тяжёлой дороги, а в следующую ночь сами леса чернеют и ужасные лианы из тьмы разрывают их на куски. Очередной отряд ступает на тонкую тропу, и земля вспыхивает силой смерти, заставляя новых солдат корчиться в агонии…
Существо посылало все новые и новые образы, демонстрируя мне весь арсенал проклятий, что я знал!
Я застонал, схватившись за голову, и поток видений прекратился. Вместо этого в меня полился поток чистой силы смерти: заботливый щеночек помогал как мог… Поморщившись, я послал образ с ещё одним вопросом.
Ты убил их всех?
Лучистое, мурлыкающее довольство. Всех.
Могло быть и хуже, правда же?
Я тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги. Затем немного подумал о том, что я могу с этим сделать… И понял, что выходов не особо много. Хотя одна идея, пожалуй, у меня была: и потому я отослал элементалю последний приказ-образ.
Убей всю Таллистрию. Максимально медленно, мучительно. Они умирают слишком быстро.
Элементал замер на мгновение. А потом ответил мне образом восхищения и радостного согласия. Растянуть мучения предателей: что может быть прекраснее?
Когда я вышел из леса, в меня впёрлись три вопросительных пары глаз.
— Я почувствовал… Что-то странное, повелитель. — заговорил Эскилион. — Вам удалось что-то сделать?
Я просто кивнул.
— Я замедлил проклятье. Замерь скорость.
Эскилион немедленно отправился в кусты.
— Замедление — это хорошо, но что будет дальше? — пристально посмотрела на меня Лилия. — Даже будь оно медленнее раз в пять-десять, оно всё ещё в силах уничтожить королевство. Ты создал редкостную дрянь, будь так любезен, сними её!
Я вздохнул.
— Я не могу, Лилия.
— В смысле не можешь? — взвилась женщина, вскакивая на ноги. — Ты же создал это! Будь любезен разрушь! Совсем недавно ты мне заявлял, что мастеру смерти нет равных в разрушении! Бахвалился могуществом!
— Так и есть. — спокойно согласился я. — Собственно, происходящее подтверждает мои слова, разве нет? Ты же просишь меня об ином. Ты просишь меня защитить королевство… А смерть не слишком хороша в защите.
— Я не понимаю. Если ты создал его, ты должен мочь его уничтожить, разве нет? — сузила глаза рыжая амазонка.
Я прикрыл глаза рукой. А затем медленно, терпеливо принялся объяснять.
— Это как яд, вылитый в реку. — тихо заговорил я. — Только река в данном случае вся Таллистрии. Ты можешь вылить яд в реку, но попробуй достань его оттуда обратно: если водоём большой, даже опытный мастер воды не справится. А здесь ситуация ещё хуже: искусство смерти это как яд, который не слабеет, распространяясь, а становиться только сильнее. И проклятье банально будет расти быстрее, чем я могу его ослаблять. Поэтому остановить его уже невозможно. Границы локализованы, дальше Таллистрии оно не пойдёт. Скорость я максимально замедлил. Это предел.
Лилия надолго замолчала, отвернувшись.
— Никаких шансов? — глухо спросила она.
— Нужно несколько сотен магистров смерти, чтобы остановить эту дрянь. — дёрнул щекой я. — Крайне опытных магистров, чтобы сами не ошиблись и не погибли в процессе. — А у нас в культе мастеров раз-два и обчёлся. Должно пройти много поколений, прежде чем у мы сможем избавиться от этого. Пока они пройдут, Таллистрия вымрет.
Лилия вновь замолчала. Я уже думал, она ничего не скажет, но женщина подняла на меня глаза, полные отчаянных слёз. И, пожалуй, это был первый случай, когда я видел гордую и несокрушимую воительницу всерьёз плачущей…
— Что нам тогда делать? — обречённо посмотрела на меня женщина.
Я поднялся, начиная собираться в дорогу.
— Эвакуируй королевство. Нелейский перевал закрыт, но здесь хороши любые пути. Пусть идут куда угодно: в любой королевство, лишь бы из Таллистрии. Все, кто останутся здесь, вскоре умрут мучительной смертью. Я полагаюсь в этом деле на тебя, Лилия. — я пристально посмотрел на женщину, заставив её сглотнуть. — Я могу рассчитывать на твою верность?
Слёзы мгновенно высохли, и в следующий миг передо мной стояла несокрушимая воительница, что готова возглавить гвардию.
— Можешь. — сухо бросила мне жена. — У меня остаётся только один вопрос… Что в это время будешь делать ты?
Я бросил взгляд на небеса, что уже не вызывали никакого раздражения.
