Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ) - Журавлев Владимир А.

Но и мимо этих дурачков лучше не проходить, со вздохом решил Ки Шо. Мимо дурачков вообще лучше не проходить, целее будешь. Но куда тогда идти, если направо нельзя и налево нельзя⁈

— Ки Шо, слабенький плаксивый Утка Ки Шо! — пробормотал сквозь слезы мальчик. — Куда идти, что подсказывает сердце, если разум подсказать не может?

Сердце… о, сердце манило сразу в две стороны! В лучезарный храм боевых искусств Далинь и в осиянный солнцем Императорский университет войны! О них так волнующе написано в книге «Легенда о Семи Непобедимых»! Только храм Далинь не сдался императорским войскам во время последнего мятежа и был уничтожен весь, от монахов-учеников и до камней фундамента. И остался лучезарный только в легендах о великих воинах да в книжке. Ну а Императорский университет войны, конечно, никуда не делся, он же императорский, то есть вечный — только в него принимают исключительно детей знати, это даже в деревне Ки Шо известно каждому.

— На любом пути — злые мальчишки! — пришел к горькому философскому выводу Ки Шо.

Он всхлипнул на прощание и поплелся вниз по тропке к реке. Мальчишки есть везде, да — но не всегда. И это до сих пор позволяло ему как-то выживать в недобром мальчишеском мире. До вечернего клева далеко, утренний клев давно прошел, никого из мальчишек у заводи нет. А бревно, на котором они катаются, есть. Наверняка вытащили на песок до завтра. За бревно мальчишки Ки Шо грозились надавать тумаков, если он только приблизится, поэтому он шел и побаивался. Но шел. Тумаки — это завтра. А где будет завтра Ки Шо? Правильно, далеко вниз по течению. Сядет на бревно и уплывет. И не придется идти мимо противных мальчишек.

Бревно оказалось на месте. Ки Шо долго пыхтел, оглядывался опасливо, но благополучно столкнул его в воду. И замялся. Здесь, у воды, решение уйти почему-то больше не казалось ему разумным. Подумаешь, мальчишки смеются. Над ним всю жизнь смеются, и ничего, как-то прожил тринадцать лет. А над деревенским дурачком Кю вообще лет тридцать смеются, и он тоже живет. Ну, поклялся именем матери. Страшная клятва, настоящая, но кто ее слышал? Мальчишки. А он скажет — не говорил.

Ки Шо совсем было убедил себя возвратиться домой, даже развернулся к тропинке — и с ужасом увидел, как бегут по ней вниз разозленные мальчишки! Не помня себя от страха, он бросился от мальчишек в воду, догнал в несколько прыжков бревно, получил на прощание от кого-то пинка под задницу… но бревно уже высунулось на течение, развернулось и плавно, но неотвратимо устремилось вниз. А злые мальчишки остались в заводи орать и потрясать палками. Глубин и скорости реки они побаивались и плыть вдогонку не решились. Был один решительный, так в прошлом году утонул — как раз в этом самом месте. И Ки Шо не решился спрыгнуть с бревна тоже по этой причине. Плавать он умел — но в заводи, на мелководье.

Деревня Ки Шо на крутом берегу стала удаляться, уменьшаться в размерах, а потом и вовсе скрылась за поворотом. Ки Шо остался совсем один в огромном, незнакомом мире.

Вбокквелл

Староста деревни сурово оглядел семейство и стукнул палочками по пустому блюду. Ужин закончен! Глава семьи наелся, а кто не успел, тот не сильно хотел. Вечерние омовения — и спать!

Но средний сын стоял перед ним, переминался и прятал глаза. У старосты сразу нехорошо стало под сердцем, даже кольнуло. Это что же поганец натворил, что сам сдается? Страшно представить. Средний сын имел удивительное чутье на неприятности. Когда ему намеревались отвесить дома хороших п**лей, он всегда оказывался в другом месте, это ли не чутье⁈ И появлялся лишь тогда, когда гнев родителей переключался на другое. А когда ему прямо запретили пропускать вечери, явился с разбитым лицом, и отец пожалел, не стал навешивать поверх ссадин синяков от себя.

И вот этот хитрокрученый отпрыск стоит и мнется. Страшно, аж жуть.

Староста внимательно выслушал невнятные бормотания сына. И озадачился. Ну, задразнили недоноска огородницы Сурайи. И что? Глаз ведь не выбили, позвоночник не повредили? Ах сбежал из деревни? И что? Не он первый. Как сбежал, так и вернется. Проголодается, доплывет до берега и вернется. Или не вернется, такое тоже бывало. И что? Одной проблемой у Сурайи меньше. От слабого урода пользы родителям нет, одни расходы. А так — пропал и пропал. Демоны забрали. Или в реке утонул. Не каждый год, но тонут. И ничего. Кому они важны, эти дети? Каждый год новые рождаются.

— Сбежал, да и… — махнул рукой староста.

— Муж мой, вспомни о законах! — сердито прошипела жена.

Староста вспомнил, и ему стало плохо.

Вообще с детьми в Срединной империи можно было делать что угодно. Вот вообще что угодно. Хоть живьем есть. И иногда ели. Но это если не попадаться. Зато если попадешься… Срединная империя славилась тем, что управлялась строго по законам. И законы были строгие! А еще сложные, запутанные и взаимоисключающие. И наказание за обычный подзатыльник собственному отпрыску могло оказаться таким, что рабские плантации в дельте реки Ян блаженством покажутся!

— Выйдет утром огородница Сурайя к тракту! — прошипела жена. — Дождется чиновника и положит перед ним жалобу, а сверху монету! И хорошо, если медную — а если нефритовую⁈

Староста представил и запаниковал.

— Чего бы она жаловалась? — промямлил он. — Обычная огородница…

— Необычная! Она — грамотная!

— Подумаешь, я тоже читать и писать умею…

Голос жены превратился в поток яда:

— Ты, ничтожество, две сотни закорючек провинциального письма еле разбираешь, а Сурайя знает имперскую грамоту! На имперском жалобу напишет, что ее сынка до самоубийства довели! А если еще монету сверху положит, не только тебе, дураку, а и всей семье конец! Имперские законы к дуракам суровы!

— Да откуда бы у обычной огородницы монеты? Мы же не в пригороде столицы живем, а в нищем Лусоре! У нас монет крестьяне годами не видят!

— Сурайя видит! Она лучше всех у моста торгует! Все знают — с ней монетами расплачивались, и не раз! А еще говорят — она в храм Чангеш ходит!

— Я тоже хожу, и что? — буркнул староста. — Как очередного придурка рожаешь, сразу и иду за именем!

— Ой дурак… Она по ночам туда ходит! Соседки ее сами видели, мне рассказали по секрету! А кто из женщин ходит в храм по ночам, а?

Староста задумался. Ситуация… попугивала. Женщины, если так разобраться, и днем в храм не ходят, кто бы их туда пустил? А ночью ходят только… Е-е-е-е! Как сразу не понял⁈ Как бы голову поутру не потерять!

— Делай что-нибудь! — приказала жена. — Вспоминай законы и делай!

— Да я-то при чем? — взвыл староста. — Это же мальчишки всё натворили!

— А ты над ними староста! — злорадно напомнила жена. — Отвечаешь! Вспоминай законы, тупица!

Староста торопливо припомнил законы — и облегченно вздохнул. Имелась лазейка, и спасительная! Если прямо сейчас отправит кого на поиски недоноска Сурайи — ничего ему не будет! Мол, на посту, бдим! Потерялся — ищем! А уж как будут искать отправленные на поиски и где — то чиновнику неважно! Пусть хоть всю ночь по собственным постелям с женушками. Главное — закон исполнен.

Староста торопливо отдал приказания. Недовольные старшие сыновья отправились в темноту, предварительно навешав среднему затрещин. А успокоенный староста улегся спать, конкретно решив заделать злобной супруге еще одного наследника, на этот раз — умного.

И когда ночью раздался решительный стук в дверь и суровый женский голос вопросил «где мой сын, староста⁈», староста возблагодарил судьбу за то, что наградила наследничком, столь чувствительным к грядущим неприятностям. Увернулся от тяжкой руки закона, ничего не сделает Сурайя!

Глава 2

Крах прежних надежд и обретение новых

К вечеру бревно прибило к берегу, и Ки Шо облегченно вздохнул. Он несколько раз пытался подгрести сам и не смог. Не так-то просто повернуть тяжелое бревно, когда из гребных средств только маленькие ладошки. Но — повезло, и вот он на берегу, даже рубашку почти не намочил и сандалии в реке не потерял. Хорошо, когда везет, жаль, что это случается так редко! А когда не везет, надо просто следовать Путем совершенствования. Упорный труд и усердные тренировки пусть не сразу, но обязательно приводят к успеху, так утверждалось в легенде о Семи Непобедимых, и в деревне все так считали. Ну а если успеха нет — значит, мало тренировался! Вообще-то и Ки Шо тренировался всю свою недлинную жизнь, но то вечерами — а сейчас он готов был тренироваться даже ночью!