Искры на ветру (СИ) - Ярошинская Ольга

В пылу суматошного бега я почти позабыла о содранной коже, но сейчас боль вернулась — и тут же затихла.

— Полегче? — спросил Элай, заглянув мне в глаза, и я кивнула. — Ты молодец, — похвалил он, — отлично прошла. Парни, — позвал, выпрямляясь, — кому драконьего дерьма?

Иней тут же подставил бок, на котором расплывался багровый синяк. Рони, чуть смущаясь, зачерпнул мазь и, заведя руку за спину, сунул ее в штаны. Видать, приземление со скалы вышло жестким. Туч походил туда-сюда по пещере, хмуро вглядываясь в дырявый потолок, и сказал:

— Лучше подольше тут посидеть, драконы так и шныряют.

— Посидим, — согласился Элай. — Ты как? Взял яйцо?

— Два, — расплылся в щербатой улыбке Туч. — Загоню в дозор, пусть летают. Так-то на сторону выгоднее отдать, но я не хочу. Посадят на цепь, наденут намордник… Драконы созданы для полета, как женщины — для любви.

Сомнительное утверждение, но Тучу простительно — с его горячей влюбленностью в прекрасную Каталину. Я же вспотела как псина, волосы растрепались, еще и мазью несет, аж в глазах щиплет, — совсем не мечта.

Но Элай снова сделал мне предложение. И ведь он всерьез собрался на мне жениться! Королева Вивиана… Я фыркнула. Бедное королевство. Хотя, если собрать мудрых советников… К примеру, Хильду. С ее знаком она видит куда дальше остальных. И профессора Денфорда. Он хоть и зануда, но умный. Или Туч — основательный, спокойный, как и его Каталина. А Рони, как выяснилось, был вхож во дворец и наверняка осведомлен о придворной жизни куда больше меня. Вот из Инея советник так себе: слишком порывистый и склонный к авантюрам. Зато для переворота самое то. Он остался единственный в нашем гнезде, кто не в курсе тайны опального принца, но Элай не торопился раскрывать ему правду.

— Назову тебя Лед, — бормотал Иней, нежно поглаживая белоснежное яйцо. — Или Зимний Вихрь. Коготь Смерти. Хладный убийца…

— Ты что, не в курсе, что у тебя девочка? — невозмутимо спросил Рони. — Посмотри, какой круглый кончик.

Иней растерянно глянул на Рони, затем на яйцо и, помешкав лишь миг, обнял его обеими руками.

— Пусть девочка, — согласился он. — Снежинкой назову. Вылупится настоящая красавица, я знаю.

Я тоже достала яйцо — большое, тяжелое, с едва заметным узором на темно-синей поверхности. Устроив его на коленях, положила ладонь на шершавую поверхность, прислушиваясь к жизни внутри. Опомнившись, отдернула руку, но поздно — мазь уже попала на скорлупу. Попыталась оттереть локтем, а Элай уселся рядом и прислонился спиной к стене.

— Вреда не будет, — успокоил он.

Выдохнув, я виновато погладила яйцо кончиками пальцев.

— Так себе из меня мама дракона, — повинилась я. — Только заполучила — и тут же испачкала.

— Ты, видно, редко бываешь в драконятнике, — усмехнулся Элай. — Там, конечно, заботятся о чистоте, но о стерильности речь не идет.

— Больше грязи — шире морда, — подтвердил Туч.

Он перемотал серо-зеленые яйца какой-то видавшей виды рогожей, укутал их точно младенцев и запаковал назад в рюкзак.

— Решила, как назовешь? — спросил Элай, кивнув на яйцо.

Я мотнула головой.

— Сперва посмотрю, какой он, — ответила, любовно поглаживая темно-синюю поверхность. — Увижу — решу.

— Я думаю, ты будешь отличной мамой, — вкрадчиво добавил Элай. — Для дракона и вообще…

Я закатила глаза. Еще один камень преткновения: Элай не видел ничего страшного в наших возможных детях и готов был становиться отцом хоть сейчас. Я же надеялась, что драконья кровь защитит меня от залета на года два от инициации, как и прочих. Потому что долго я не продержусь.

Я словно стояла на краю пропасти.

Я росла без отца и понимала, как тяжело женщине, оставшейся одной с ребенком. Мама так и не устроила свою жизнь и о мужчинах отзывалась с пренебрежением: обманут, используют, предадут… Потом еще Тириан и инициация, после которой я и думать не хотела о каких-то романах. Но я узнавала Элая все лучше, и мне казалось, что, сделав шаг, я не упаду, а полечу…

Склонив голову к нему на плечо, я устало прикрыла глаза. Мы стартовали ночью, чтобы прийти к скалам на рассвете, и сейчас меня неумолимо клонило в сон.

— Как думаешь, если потом свести моего мальчика с твоей девочкой? — расслышала я свистящий шепот Рони.

— И не мечтай, — отрезал Иней. — Моя девочка никому не даст. Снежинка, не слушай его…

Элай обнял меня, поцеловал в макушку. Я таяла в теплом огне его любви и почти перестала бояться. Может, в глубине души я уже ответила «да»?

* * *

Вив уснула, и Элай сдвинулся так, чтобы ей было удобнее. Взяв узкую ладонь, перепачканную мазью, перевернул. Ссадина небольшая, но есть. Хваленая чешуя защищала не на все сто процентов. Последние пару дней Элай осторожно прощупывал ее возможности и уже кое-что выяснил.

Когда Вив сознательно вызывала аркан, он проявлял себя как непробиваемый щит, уступая лишь холоду, проникающему через мерцающую пелену. Иней, зараза такая, довольно скалил белые зубы, когда от его магии под майкой Вив отчетливо проступили соски. Но камни, стрелы и арбалетные болты отскакивали как от брони. Разумеется, Элай стрелял не в Вивиану, а рядом, на случай, если чешуя пропустит удар.

Но в обычной жизни легендарный аркан мог дать сбой: падения, ушибы, растяжения… Вив вполне могла причинить себе вред сама. Недавно ткнула острым концом кисточки в руку, увлекшись картиной, и остался синяк. А теперь ссадина. Может, дело в характере повреждения? Вив ободрала руки, съезжая по тросу. Допустим, чешуя не защищает от трения…

Элай вздохнул. О чем бы он ни думал, мысли неизменно сворачивали в одну колею. Он хотел Вив так, что едва не дымился. Не раз и не два прилетал на ее балкон с твердым намерением довести все до конца, но она так сладко спала. Вот как сейчас: тихое дыхание, тень от рыжих ресниц, ямка над верхней губой и розовый завиток ушка…

В принципе, хорошо, что чешуя не дает абсолютную защиту, иначе как он лишит Вивиану девственности?

— Что там со ставкой? — прошептал Иней, усевшись напротив с белым яйцом и скабрезно ухмыляясь.

— Иней, это неприемлемо — наживаться на личной жизни друзей, — воззвал к его совести Рони.

— Моя ставка уже не сыграла, — отмахнулся тот. — Я как раз по-дружески интересуюсь. Вдруг надо помочь.

— Не надо, — отказался Элай.

Казалось, Вив вот-вот дозреет сама, но ждать было невыносимо.

— А ты вообще помнишь, как это делается? — не отставал Иней.

— Лучше помолчи, — посоветовал Туч.

— Ну, мало ли, — не унимался тот. — Мы же одна команда, я беспокоюсь за друга. И даже не начинай свою заунывную песню, Рони, я ради них стараюсь.

— Справлюсь и без тебя, — вновь отказался Элай.

Хотя сомнения были: шесть лет — не кот начхал. Но стоило прикоснуться к Вив, поцеловать — и дальше все шло само собой. До тех пор, пока она не отворачивалась и не говорила «нет».

— Это все равно что летать на драконе, — пробасил Туч. — Не разучишься.

— Интересное сравнение, — хмыкнул Иней. — Сразу возникают вопросики насчет Каталины.

— Вот сейчас точно рот закрой, — приказал Элай. — Не хватало нам драки.

— Еще яйца побьете, — заволновался Рони, прижимая драгоценное яйцо к груди.

Иней сообразил, что ляпнул лишнее, и умолк, но Туч не сводил с него тяжелого взгляда. А Элай пригладил мягкие кудри Вив. Она больше не соглашалась спать с ним вместе, тем более что Элай не спешил давать обещаний, которые не смог бы выполнить. В следующий раз, когда они окажутся в одной постели, он не удержится.

А потом она скажет «да», станет его женой, а если еще и забеременеет, то можно будет предъявить королю внука — продолжателя династии, о которой он так печется. Но стоило представить, как Вивиана входит во дворец, и сердце сжало тревогой. Нет, не так. Пусть сперва отец выберет его наследником, а мачеха с Тирианом понесут наказание. Но что он может им предъявить? Его слово против их. А король выполнит все, что захочет его королева. Это казалось странным, ведь отец, насколько Элай помнил, даже избегал на нее смотреть, а о любви, которую король испытывал к первой жене, говорили с придыханием. Хотя это у нее был аркан сердца, это она любила мужа по-настоящему. Элай едва помнил свою мать, но даже из обрывочных детских воспоминаний понимал, что и ему с лихвой хватало этой любви.