Мертвая живая - Леонов Николай

– Введете в курс дела? – Гуров спросил на всякий случай, понимая, что генерал темнит не просто так, и если в помещении есть еще кто-то посторонний, то вполне возможно, что полковник должен будет выдать какую-то определенную реакцию на то, что он там увидит.

Такое уже бывало: например, в целях дела Лев несколько раз делал вид, что не узнавал людей, которых знал по прошлым делам. Потому что формально Главк не вел это дело, и участие Гурова тщательно скрывалось. Разное бывало. И сегодня, учитывая, с какими «реверансами» Орлов вызвал своего сыщика и даже напоил его кофе, прежде чем отправить к свежему трупу или трупам, ждать можно было чего угодно.

Петр Николаевич покачал головой:

– Хочу, чтоб сначала ты сам посмотрел и сказал, что думаешь. А то мало ли, вдруг мне, старому дураку, просто показалось.

Лев кивнул и прошел через белые двери. Почему-то полковнику казалось, что такие двери должны быть тяжелыми, открываться медленно и со скрипом. Но вместо этого дверь плавно скользнула в сторону, и вот Лев внутри офиса. Большие полукруглые окна, внутри явно только начали делать ремонт. Мебель была убрана, рамы и наличники заклеены пленкой. А в центре, на расстеленном полиэтилене, лежал труп. Красивая, ухоженная, молодая женщина. Следов насильственной смерти на первый взгляд не видно. Одета дорого. Украшения на месте. Сильных следов разложения тоже нет. Выражение лица скорее удивленное, чем испуганное.

– Убита около суток назад, – эксперт Главка Дарья Зайчикова уже была на месте и работала с телом, – ей сломали шею, если говорить простым языком и достаточно грубо. Есть следы ударов на виске.

Дарья была самым молодым и одновременно самым образованным экспертом Главка за всю его историю. Она постоянно чему-то училась, повышала квалификацию, и вот буквально вчера получила очередной сертификат. Кажется, там было что-то по ядам и способам их обнаружения в крови и тканях.

Гуров поздравил Дашу с очередным дипломом. Взял перчатки, осмотрел тело, стену, полотно полиэтилена, куски стены. Пока работала Зайчикова, полковник, чтобы не мешать ей, специально не подходил к телу.

– Соседний офис занят?

– Да, его арендовала охранная организация. Но срок аренды истекает через месяц. Они, кажется, занимаются охраной разных ВИП-персон, подбирают личных телохранителей и даже нянь для детей.

Полковник кивнул. Странной была эта стена, куда пытались замуровать тело убитой. Вроде как архитектурно она подходила к проекту, не казалась тут лишней деталью, но в то же время было заметно, что она там была совершенно не нужна.

– Я правильно понимаю, что ее замуровали? Вернее, пытались? – спросил он через некоторое время, присев на корточки около развалин стены. Раствор, которым пытались скрепить листы пенокартона, еще не засох до конца. Чувствовался сильный запах сырого бетона и штукатурки, и еще чего-то строительного. И все эти ароматы ремонта не могли забить сладковатый и уже ощутимый запах разложения.

– Да. Пока что я взяла пробы, но, скорее всего, вы правы, ее попытались замуровать в стену, но делал это человек, не опытный в таком деле. Либо опытный, но торопился, и под рукой не было необходимых материалов. Под собственным весом тело начало сползать. Нужно было сделать не деревянный, а строительный каркас из прутьев арматуры по всей стене. Тогда прутья удержали бы тело.

Дарья показала на достаточно тонкие деревянные рейки, к которым крепили блоки:

– Скорее всего, это плинтуса. Скажу точнее попозже. Могу только предположить, что времени не было принести что-то другое.

– Ты говоришь с таким знанием дела, как будто уже приходилось прятать тела таким образом, – пошутил Гуров.

– Прятать – нет, а вот находить было дело, – серьезно отозвалась Зайчикова, – вы тоже узнали ее?

– Как не узнать. Мадам Самойта. Собственной персоной.

– Как думаешь, нет никакой вероятности того, что кто-то работает под нее? Может быть, пластическая операция? – спросил Орлов, который все это время стоял у окна и смотрел вниз, на улицу.

Лев напряг память, дело было не его, но ему хорошо запомнилась одна деталь.

Он присел и, аккуратно сняв туфельку, посмотрел на левую ногу убитой. У той не хватало одного пальца, мизинца. Почему именно эта деталь засела у него в голове, полковник не помнил. Как картинка или сцена из фильма, перед глазами встало, как Мария читает журнал и показывает ему фотографию Елены, подпись под ней о том, что, даже зная о своем недостатке, светская львица не боится носить открытые туфельки. И Маша тогда несколько раз сказала мужу, что это огромная глупость – вот так обсуждать такую ерунду, что даже выделять под это печатное место. Наверное, именно поэтому полковник и запомнил то фото.

Гуров вздохнул. Вот уж подкинул ему задачку генерал. И теперь стало понятно, почему приезд полковника в ГУМ был обставлен с таким долгим вступлением, как будто Петр Николаевич сам пока еще не знал, как объяснить, что тут происходит.

– Как такое может быть, если она убита вчера… – Дарья не успела продолжить фразу, замолкла, подбирая слова. – Не могла же она раздвоиться? Да и даже если это близнец, то у нас получается не дело, а какой-то бразильский сериал.

– Это нам всем и нужно будет узнать, – сказал Орлов, подходя к телу, – вон можешь спросить полковника, у него жена актриса, в жанрах должна лучше нас разбираться, у нас вся жизнь такая. Что ни дело, то либо триллер, либо сериал.

И тут не нужно было быть экспертом по психологии, чтобы понять, что генерал взбешен.

Елена Самойта. Громкое и, казалось бы, простое дело. Вел его тогда коллега Гурова и Крячко, молодое дарование, майор Степан Лемигов. Самойта, молодая светская львица, была убита своим мужем, тело обнаружили в ванной с ожогами девяноста процентов тела, сам муж не отрицал своей вины. Рантье, светский лев, гонщик, директор коммерческого банка – полный набор мечты какой-нибудь девочки-подростка, любительницы сериалов про жизнь богатых и знаменитых. Елена увлекалась благотворительностью, модой, вела показы, даже пробовала петь и писать книги. Через пару лет их брака она решила попробовать себя в качестве продюсера, и у нее это стало успешно получаться. Кажется, она еще работала моделью и то ли открывала свою школу моделей, то ли сама ходила по подиуму, этого Гуров уже не помнил. Полковник не следил за светской хроникой.

Дело было громким потому, что оба участника были красивой, «глянцевой» парой. По своему опыту полковник знал точно, что именно у таких пар больше всего страшных секретов. Те, кто преподносит свою жизнь общественности на блюдечке, показывая, как может выглядеть мечта, на самом деле чаще всего глубоко несчастные люди. Последнее, впрочем, уже не было личным наблюдением полковника, об этом как-то раз ему буквально пожаловался главный профайлер Управления – Дягилев. Он даже думал уже начать писать на эту тему очередную кандидатскую работу, но Гуров тогда в шутку посоветовал ему подождать появления психопата-убийцы с какой-нибудь редкой патологией.

Хотя, конечно, есть и те, кому просто нравится жить у всех на виду. Генрих Самойта убил жену и был арестован на следующий же день. Он был все еще пьян и ничего не помнил. В частности, и того, как пытался сжечь тело жены в собственной ванной. Останки были настолько обезображены, что опознать их было невозможно. Разве что по кольцам, которые так и остались на сгоревших пальцах, и зубной карте. У Елены была небольшая операция на челюсти, как вспомнил Гуров, она делала пластику, полностью перекроив лицо под стандарты, которые сама же и сделала популярными. Притом что у нее были очень хорошие природные данные. Лев вспомнил, что видел ее фотографии в обычной, домашней обстановке, накрашенную так, что казалось, будто на ней нет косметики вообще, Мария объяснила, что такой макияж обычно делается долго и тщательно. И удивился тому, насколько естественная, живая, красивая молодая женщина. И как страшно умерла.

Лев попытался вспомнить хоть какие-то подробности, что-то еще, но, видимо, Лемигову тогда дали понять, что тело есть, убийца есть, нужно закрывать дело как можно быстрее и тише.