Красный жемчуг - Степанова Татьяна

– А вы кто такой? – патрульный повернулся к нему. – А, я вас знаю. Вы из дома на озере. Хозяин поместья, – полицейский Жаров криво усмехнулся. – Вы с полковником Гущиным – большим начальником из главка – даже работали вместе, да? В друзьях он у вас. Знает, с кем знакомство водить – с богатенькими. Вас обоих каким ветром сюда занесло?

– Моя помощница по хозяйству, она же няня моего сына, Мария, прислала нам тревожное сообщение. Мы решили: она попала в беду, на нее напали в тупике у станции. Мы примчались ее выручать, – пояснил Макар.

И в этот момент они и услышали полный ужаса и муки крик горничной Маши: «Я не толкала его под поезд! Я ни в чем не виновата!»

– Подполковник Лейкин здесь, прибыл на вызов, с ним разбирайтесь, – бросил патрульный.

Клавдий устремился к тепловозу, Макар за ним. Они увидели горничную Машу – мельком, в окружении патрульных, те загораживали ее. Она кричала, отбивалась от полицейских, трепыхалась, словно птица в силках, умоляла отпустить. И Клавдий моментально потерял над собой контроль…

– Только хуже… Только хуже сделаешь, Клава, – повторял шепотом Макар, клещом впиваясь в плечо друга, не позволяя ему ринуться отбивать Машу у полицейских. – И себе, и ей… Мы же пока ничего не знаем. Уймись! Не сходи с ума! Кулаками здесь ничего не докажешь. Если и тебя загребут, мне-то как быть?! Соберись! Мы должны сначала понять… разобраться в ситуации…

– Я виноват. – Клавдий перестал вырываться. – Все из-за меня.

– Мы даже пока еще не знаем ни черта! – шептал Макар. – Там, кажется, мертвец возле колес у рельс… Ох! Обрубок!! Сколько же крови… Человека поездом… то есть тепловозом задавило. Но здесь же заброшенный тупик! Откуда взялся тепловоз?

К ним вперевалку шествовал низенький полный полицейский офицер в форме с новыми подполковничьими погонами и в огромной фуражке с широченной тульей.

– Лейкин, – тихо произнес Клавдий. – При мне он замом отдела материально-технического обеспечения пахал. А сейчас, видно, перевелся на вышестоящую должность перед пенсией. Хозяйственник он крепкий, но в оперативной работе – дуб дубом. От него сейчас все и узнаем.

– Если расскажет, – парировал Макар. У него появилось дурное предчувствие…

Лейкин Клавдия тоже сразу признал.

– Мамонтов? – Он приблизился, но не протянул бывшему коллеге руку для пожатия.

– Покинули хозяйственный? – спросил Клавдий Мамонтов. – Местное отделение в Гавриково возглавили?

– Всякая рыба перед пенсией ищет где глубже. – Приземистый Лейкин внимательно и остро разглядывал высокого плечистого Мамонтова. – Помню-помню. Как штурм-задержание, к тебе сразу: подсоби, Мамонтов! А ты у меня никогда даже бронежилета не просил – всегда со своей экипировкой элитной на штурм ездил. Кто с тобой?

– Мой работодатель Макар Псалтырников. Я охранник его семьи.

– Слыхал про вашего отче еще. Высокий ответственный пост занимал. А потом… финита-трембита… отравили его. – Лейкин поднял светлые бровки-запятые, обращаясь к Макару: – Дело резонансное было! На все Бронницы и область. Вы и сами в наших местах человек заметный, обеспеченный весьма и весьма. Женщина-то… подозреваемая в убийстве… она кем вам приходится?

– Подозреваемая в убийстве? – опешил Макар. – Да она же ничего не совершила!

– На вопросик мой отвечайте, не увиливайте, – попросил Лейкин.

– Маша…

– Гражданка Мария Гольцова, – поправил его сразу Лейкин. – Паспорт мои подчиненные у нее в сумке обнаружили.

– Маша много лет работала у моего отца помощницей по дому, – отчеканил Макар. – Вела все хозяйственные дела.

– Любовницей была вашего отца?

– Лейкин! – Клавдий Мамонтов сразу повысил голос.

– Дело житейское. Быт. А у нас убийство, – парировал подполковник Лейкин. – А ты бы, Мамонт, – он назвал Клавдия прозвищем, данным ему в полиции, – потише и повежливее себя вел. Кто ты теперь?

– Он ваш бывший коллега, много раз рисковавший жизнью при обезвреживании опасных преступников и раненный в руку при последнем задержании, – спокойно сказал Макар. – А Мария Гольцова никогда не состояла с моим отцом в интимной связи. В настоящее время она работает горничной и няней моего младшего сына Александера. Она – фактически член моей семьи. И я сделаю все, чтобы не оставить ее в беде. Сразу официально вам заявляю: толкнуть кого-то под поезд Мария Гольцова просто не могла в силу своего характера, натуры и воспитания.

– Мужик. Пополам его колесами рассекло. Торс. Ноги, – парировал хладнокровно Лейкин. – Час поздний. Место безлюдное. Я по поводу вашей уверенности в ее невиновности комментирую. Вдруг сначильничать ее хотел? Она защищалась. Ну и шваркнула его под товарняк.

Макар и Клавдий молчали. Факт. А им даже в голову подобная версия не пришла.

– Чего на свете не бывает, да? – усмехнулся философски Лейкин. – И не ждешь от человека, а он косячит… Жесть, одним словом.

– В отношении нашей Маши невозможно предположить даже убийство в рамках необходимой обороны от насильника, – твердо произнес Макар.

– Ее застигли на месте преступления. Свидетель ее видел. Он и позвонил в полицию. Мой наряд мимо станции проезжал. Ее задержали с поличным. Увы, мужика-жертву не спасли.

– Кто свидетель? – хрипло спросил Мамонтов.

– Незачем вам знать, – отрезал Лейкин. – Уразумей, Мамонт, одно. – Лейкин вытащил из кармана мобильный, отыскал в нем сведения и монотонно процитировал: – Гражданка Гольцова Мария застигнута при совершении преступления или непосредственно после его совершения, и очевидец указал на данное лицо как на совершившее преступление. На основании статьи 91 УПК основание к задержанию гражданки Гольцовой налицо.

– Кто свидетель? – повторил Мамонтов, словно не слыша.

– Не скажу тебе сейчас, – Лейкин покачал головой.

– Иван Иваныч, ты ж не спец в оперативке, ты великий хозяйственник, рачительный, – Мамонтов, отбросив церемонии, тоже обратился к подполковнику на «ты». – Мы с Макаром тебе посодействуем. Я помогу всем, чем располагаю. Ты раскроешь убийство. А вдруг это несчастный случай? Но все равно. Ты перед пенсией получишь большую фору.

– Я уж было хотел на транспортный отдел стрелки перевести. – Лейкин вновь тяжко, разочарованно вздохнул. – Железная дорога ведь. Так нет – тупик проклятый заброшенный! Наша подведомственная территория, оказывается. Давно не работающий перегон. Им в последний месяц из-за ремонта на путях стали пользоваться. Маневрировать тепловозами. Чего она здесь искала-то среди ночи? Ваша гражданка Гольцова?

– Ее тетка восьмидесяти лет живет сразу за тупиком, – пояснил Макар.

– В Кисловке? – Лейкин снял фуражку с огромными полями, смахивающую на панаму с кокардой, и вытер ладонью пот с бритой под ноль головы. – Вроде всего один дом в Кисловке обитаем, остальные жителями давно покинуты.

– Тетка Маши в том доме и живет, наотрез отказалась куда-то переезжать после смерти мужа. Они оба Машу вырастили. У тетки хозяйство: куры, коза. Маша в свои выходные часто тетку навещает и ходит всегда через заброшенный тупик – напрямик к дому от автобусной остановки.

– Можно нам с Марией переговорить? – хрипло спросил Клавдий. Он вновь словно и не слышал диалог Макара с Лейкиным.

– Нет, – отрезал полицейский.

– Иван Иваныч, ты ж меня знаешь. Помнишь.

– Даже если бы ты служил сейчас в органах, я б тебе все равно не позволил. Закон есть закон. А сейчас ты кто?

– Ты меня знаешь, помнишь. Дай мне с ней поговорить! – Клавдий Мамонтов сгреб подполковника Лейкина за грудки и приподнял, наклоняясь к нему. Лицо его исказилось.

– Клава! – заорал на него Макар. Он не на шутку испугался последствий. – Немедленно отпусти его!

Мамонтов разжал хватку. Оттолкнул от себя Лейкина. Тот побагровел. Тяжело дышал.

– Пожалуйста, простите его! – горячо взмолился Макар. – Все еще последствия его ранения дают о себе знать. Он порой неадекватен. Но он же ваш бывший сослуживец. Ваш прежний коллега! Его чуть не убили! В него стреляли!