Чисто теоретически - Дейс Джули

Я беру бутылочку йогурта и возвращаюсь в комнату, закрыв дверь у нее перед носом. Называйте меня стервой или придумайте что-то похуже. Вот такая я: не нуждаюсь в оправданиях. Зачем тратить время? Уитни попытается надавить на жалость, в конце концов, плохой останусь я. Да-да, это ведь я выселяю себя из квартиры. И ради кого? Члена!

Что ж, я достаточно легко прощаюсь с людьми. Тетя Джиа утверждает, что у меня холодный тип привязанности. Должна признать, она права. Я избегаю отношения как огня, не подпускаю к себе близко. Свидание? Почему бы и нет. Секс? Тот же ответ. Совместное проживание? Супер, экономия еще никому не навредила. Дружба? До тех пор, пока не лезут в душу. Отношения? Боже, нет!

Я снова проверяю сайт. Сейчас плевать, с кем соседствовать, главное – поскорей убраться от Уитни. И Брюса. И гребаных парней из братства. И предательства.

Пользователь 41494: Сегодня в 4.

За сообщением получаю точку на карте. Ни слова больше. Кем бы ни был этот человек, он не удосужился поменять имя пользователя и поздороваться. Ну до чего теплый прием!

Глава 2. Нолан

Было бы шикарно, если бы Эш не забрал с собой ключи. Безусловно, копия имеется в Чикаго. У одного засранца с Фултон Ривер наверняка завалялась связка, но Джефф ни за что не отдаст их мне. Огромная вероятность, что он проглотит их или расплавит, лишь бы я не добрался. Я мог бы экономить, сохраняя всю зарплату, пока живу у Эша, но подозреваю, они сговорились против меня. Очаровательная парочка, а ведь я поклялся на собственных яйцах «никаких тусовок».

С отъездом Эша все навалилось, будто он мой гребаный четырехлистный клевер, приносящий удачу. Машина требует любви и ласки в автомастерской. Арендодатель поднял месячную плату. Тереза зачастила со звонками. О ней Эш, разумеется, не в курсе. Он на дух не переносит нашу богом забытую семейку. Если скажу, что плачу за трейлер, он взбесится. А если упомяну, что подкидываю ей деньжат на продукты, он рванет подобно ядерной бомбе, но предварительно скажет, что выпрошенные гроши уходят на низкосортное поило. Ни о каких продуктах речи, разумеется, быть не может. Я не наивный кретин, но и отказать не в силах.

Не стану разглагольствовать о любви к «матери». Я не обращаюсь к ней в подобной форме. Для меня существует имя. Тереза Прайс никогда не была моей матерью. Не одного дня, даже когда находился в утробе. И я в большей степени испытываю к ней безразличие, нежели благодарность за появление на свет. Никто не пожелает родиться там, откуда я родом. Никто не захочет видеть то, что видел я. Обычно наш диалог предусматривает два варианта развития сюжета.

– Милый, как дела?

– Нет.

– Ты неблагодарное отродье! Знаешь, сколько я мучилась с тобой?

– Ни дня.

Конец.

– Милый, как дела?

– Сколько?

– Две сотни. У тебя кто-то появился? Как поживает Эштон?

Конец.

Какого черта я все еще не поменял номер? Ума не приложу. Может, жду, когда раздастся звонок и незнакомый голос сообщит: «Сожалею, ваша мать мертва». Или вроде того. У нормального человека это должно вызывать ужас, вероятно, ему и подумать страшно о смерти близкого, но внутри меня пустота. Я не знаю о ней ровным счетом ничего, как и имя кровного отца. Она, наверное, тоже не в курсе. Когда в деле замешан алкоголь, Тереза ничем не брезгует. Женщина продаст меня за бутылку дешевой водки, а за вторую сбросит одежду. Образец идеальной матери.

На сегодняшний день ситуация критическая, поэтому решил отдать пустующую комнату кому бы там ни было. Чувак, заинтересовавшийся ею, избавит меня от одной проблемы и сбережет тысячу. А если еще не будет действовать на нервы, мы поладим. Мне не нужен друг, собеседник или проповедник. Мне необходим сосед, которому нет дела до меня. Я готов отплатить взаимностью.

Стук в дверь привлекает внимание. Я бросаю взгляд на часы. Ровно четыре. Пунктуальный засранец. Но открыв дверь, встречаю миндалевидные карие глаза, обрамленные густыми ресницами. Взгляд падает на парочку книг в руках девчонки, которую она прижимает к бедру, и я раздраженно закатываю глаза. На этой неделе визиты участились, что мне уже поперек горла стоит. Вчера приходил парнишка, предлагающий внести пожертвование неизвестной мне церкви, а перед ним парочка худощавых школьниц с печеньем. Чертовски дрянном, должен сказать, гораздо приятнее жевать кусок картона. У них, наверное, совсем плохи дела и пришлось обратиться за помощью к дьявольским силам, раз уж сегодня на пороге вижу ЭТО. Жгучую брюнетку с оливкой кожей и аппетитными формами. Узкие джинсы с высокой посадкой подчеркивают каждый изгиб, короткий топ открывает плечи и тонкую полоску живота. Она стоит в коридоре в свете тусклых ламп, и ее прямые темно-каштановые волосы водопадом спускаются по плечам, мерцая мягким блеском. Высокие скулы и кокетливый изгиб губ завершают образ, но я остаюсь непреклонен. Должен отметить, попытка хорошая.

– Я атеист и не дам ни цента за печенье, книги и все остальное, что ты хочешь подсунуть.

– Ты попадешь в ад, безбожник, – с невозмутимым видом парирует она. – Меня зовут Чарли.

Чарли…

Помоги мне, безбожнику, Господи. Киска?

Нет. Я повторю это еще сотню раз, если потребуется. Черта с два стану делить квартиру с девчонкой. Это подразумевает сопли, слезы, вспышки гормонов, в конце концов, она примет сочувствие за романтические чувства, следовательно, жизнь превратится в ад. Моя жизнь и без того ад адский.

– Привет, Чарли. – Я выуживаю что-то наподобие улыбки. – Пока, Чарли.

Стоит предпринять попытку закрыть дверь, как она отскакивает обратно, потому что Чарли просовывает в проем ногу. Пометка: надоедливая. А это еще одно жирное «нет». Два «нет» в колонке «против» всего-то за пару секунд.

– Мы договаривались. – Ее враждебный тон до усрачки напугает разве что пятилетнего засранца, я же нахожу в нем тоску смертную. – Ты отправил адрес и время. Я думала, что могу посмотреть комнату.

– А я думал, ты парень. У тебя мужское имя.

– Родители ждали мальчика. – Она толкает дверь, и я на мгновение теряю дар речи. – Спасибо, что заметил.

Настырная, черт меня дери.

– Жить ты тут не будешь.

– О, да неужели?

Чарли проходит в квартиру, намеренно задев меня плечом. Не самое лучшее начало знакомства. Третье «нет». Она делает успехи.

Я все еще держу дверь открытой, чтобы девчонка поскорей убралась. Но Чарли поднимает руку и водит указательным пальцем между дверьми, расположенными друг напротив друга. Сейчас они как два враждебных лагеря, а между ними поле боя в виде совмещенной кухни с гостиной.

– Какая, пользователь четыре-один-четыре-девять-четыре?

Пользователь… чего?

Я фыркаю.

– Давай, Чарли-не-парень, тебе пора.

– Пора? – Она оголяет белоснежные зубы. Это должна быть улыбка, но напоминает волчий оскал. – Я так не считаю. Мне плевать, будь ты женоненавистником, расистом, атеистом, пессимистом или республиканцем. Я пришла посмотреть комнату, и я ее посмотрю. А потом, так уж и быть, вынесу вердикт. Я тащилась сюда не затем, чтобы получить сопроводительное письмо на хрен.

– Слева. Но ты сюда не переедешь.

Чарли игнорирует замечание. А были сомнения? Она марширует к комнате, и мой взгляд автоматически сползает на задницу. Чертовски хорошенькую задницу в форме сердечка. Прямо по курсу грех, а я никогда не был святым. Волосы при движении покачиваются подобно маятнику. Гипнотизируют. Они будут смотреться идеально, когда намотаю на кулак. Я не согласен делить с ней жилье, но готов предложить кое-что другое. Чарли, к ее собственному сожалению, в моем вкусе. И вот оно: четвертое «нет». Секс и сожительство не могут гармонично существовать в одном мире.

Она исчезает с поля зрения, а спустя минуту появляется.

– Мне в самый раз.

– Жаль тебя разочаровывать.