Чисто теоретически - Дейс Джули

– Какого хрена?! – Нолан закрывает руками область ниже паха и часто моргает, его рассеянный после резкого пробуждения взгляд фокусируется на мне.

– О, какого хрена?! – Яростно шиплю я, сжимая пальцы вокруг кожаного ремешка так, что материал жжет ладонь. – Ты трахал эту девку всю ночь! Она орала так, будто с нее кожу сдирают заживо, а сейчас уничтожает мои ванные принадлежности!

Нолан перемещает одну руку и кулаком трет глаза. До него медленно доходит, что стоит он абсолютно голый, держу пари, с гематомой на заднице. Проходит секунда, затем вторая. И что он делает? Убирает руки, предоставляя моему вниманию упругую задницу, которой поворачивается и лениво направляется к комоду. Я киплю от гнева. Об меня можно спички поджигать. Нолан натягивает трусы и снова поворачивается.

Его взгляд нацеливается на сумке в моих руках, затем обращается к лицу. Готова поклясться, я побагровела, настолько зла. Почему бы не арендовать образ жуткого клоуна и не мучать его несколько ночей подряд? Уверена, однажды он вовсе откажется от сна, либо будет вскакивать в холодном поту, боясь увидеть над собой нависающего клоуна. Боже, я превратила бы его жизнь в ад. Идея так соблазнительна, что кружится голова.

– Откроешь рот, и я сделаю так, что в твоей жизни больше никогда не будет секса. Всего одно слово.

– Два… – Краешек его губ поднимается в усмешке, и Нолан добавляет: – Слова.

Я запускаю в него сумкой, и ее содержимое разлетается в разные стороны, подобно конфетти.

– Эй, милашка, – зову я, вернувшись в ванную.

Девушка резко оборачивается. Ее глаза округляются от ужаса, когда замечает меня в дверях. Вода струйками стекает по ее телу, и она быстро хватает полотенце. Мое полотенце.

– Это мое, но если ты не брезгливая, то… – Я притворно улыбаюсь.

Незнакомка отводит полотенце в сторону.

– Ты еще кто?!

– Его девушка. Работаю медсестрой в ночную смену, и он, пользуясь возможностью, трахает все, что дышит. Женские штучки на полке холостяка не заставили тебя задуматься?

Она выскальзывает из душевой кабины и ретируется в комнату Нолана, оставляя мокрые следы на полу. Сам виновник торжества стоит в дверях, сложив руки на груди, и с безразличием наблюдает за разворачивающейся картиной. Лицо у него не выражает ничего, кроме апатии. На ночное приключение он ни разу не взглянул. Уверена, интерес к ней он потерял сразу после того, как отправил презерватив в мусорное ведро.

– А это. – Я указываю на мокрую дорожку на полу. – Вытирать будешь ты.

И минуты не проходит, как девушка проносится мимо него одетая, но резко тормозит и возвращается. Тишину скрашивает звонкая пощечина, а затем она, покрасневшая от стыда, удаляется, пробормотав мне:

– Мне очень жаль.

Я с сочувствием улыбаюсь, закрывая за ней дверь. Вероятно, эффект неожиданности способствует замыканию мозга, потому что ей и в голову не пришло спросить, почему медсестра явилась домой в пижаме.

– Следующий раз, когда решишь лишить меня сна, твоя девушка случайно вернется раньше положенного. – Я подмигиваю. – В тот самый момент, когда захочешь кончить.

Нолан прищуривается. Холодные глаза поблескивают, словно острие ножа.

– Удачной дрочки.

Я возвращаюсь в ванную комнату и бросаю грязное полотенце в корзину, ибо вытираться им после кого-то не возникает желание. Из шкафа беру чистое, которое после душа собираюсь забрать с собой. На всякий случай.

Не успеваю я раздеться, как в ванную вероломно вваливает причина моей бессонницы.

– Ты издеваешься?! – Возмущаюсь, сжав пальцы в кулаки.

– Я тороплюсь. – Нолан, не колеблясь, сбрасывает трусы.

Иисусе, почему он все еще жив? Всегда казалось, что мой красноречивый взгляд работает лучше тысячи слов. По крайней мере, парни из братства бросались в разные стороны, либо проглатывали язык.

– А я, по-твоему, не тороплюсь?

Нолан заходит в душевую кабину.

Я использую грязный ход. Включаю воду в раковине и улыбаюсь, когда тепленькая водичка в душе сменяется ледяной. С губ соседа слетает отборная брань.

– Мать твою! Ты издеваешься?!

– Разве не это я спросила, когда ты снял трусы?

Он отодвигает дверцу, протягивает руку и выключает воду. И я снова вижу его голым вот уже второй раз за шестьдесят минут. Верней, часть выше пояса. Кто-то хочет видеть член соседа? Хотя… Не стану таить, доля любопытства присутствует. Оно основывается на «о боже» до трех часов ночи, и ряду других звуков. И все же смотрю я в лицо смерти. То есть, Нолану.

Его ледяной взгляд способен превратить пустыню в Северный полюс. Я не уступаю. В моих полыхает огонь. Прямо-таки лед и пламя. Стоит это запомнить, добавив в заметки. Мы пялимся друг на друга минуту или около того. Ничего хорошего, потому что, во-первых, тратим драгоценные минуты, которые уходят на завтрак, во-вторых, горячая вода имеет свойство заканчиваться, в-третьих, мне начинает наскучивать.

– Я не собираюсь оплачивать твои ванные процедуры. – Складываю руки под грудью и напоминаю: – Счета пополам.

Клянусь Богом, мне не показалось. На долю секунды в глубине его глаз вспыхнуло веселье.

– Присоединяйся, тогда мы еще и сэкономим.

– Ты так считаешь? – Я добавляю интонации толику энтузиазма. – Тогда я мигом сброшу трусики и к тебе? Потрем друг другу спинку, а?

Нолан отворачивается, демонстрируя все ту же потрясную задницу.

Наконец-то, Его Величество Посейдон перестает плескаться в душе. Отодвинув дверцу, он снимает с крючка полотенце и оборачивает вокруг бедер. Капли скользят по рельефной груди с минимальным количеством растительности вниз к махровой ткани. Не уверена, что сейчас меня можно назвать вменяемой, но я бы собрала их языком. И-и-и… я быстро прихожу к выводу, что проблема в отсутствии секса, раз уж считаю Нолана сексуальным. Когда последний раз мои глаза видели член воочию? Должно быть, не меньше трех-четырех недель назад.

– Ты пялишься. – Нолан сдвигает меня локтем, потянувшись к зубной щетке и пасте.

– Не принимай близко к сердцу. У меня всего-навсего давно не было секса. Сейчас нахожу привлекательной даже сосиску в хот-доге.

Выражение его лица остается неизменным. Нолан чистит зубы, не прокомментировав откровение.

– А теперь ты уберешься вон? – Сахарным голосом интересуюсь, указывая на дверь. – Я планирую принять душ.

– Когда дочищу зубы, – бормочет он с щеткой во рту.

Я издаю стон, наполненный отчаянием.

– Я не успею позавтракать!

– А я должен принять поставку. Мы все чем-то жертвуем.

– Ты трахал эту девку полночи, ради всего святого! Тогда ты почему-то не вспоминал о поставке. Вагина лишает тебя способности трезво мыслить?

Нолан набирает в рот воды и сплевывает, взглянув на меня исподлобья.

– Приведи кого-нибудь и объезжай его член полночи. Я не старший братишка, караулящий у двери.

Боже, и как я раньше не заметила?

Передо мной идеальный кандидат на роль «книжного говнюка». Загвоздка в том, что он ни за что не согласится поведать о грязных мужских секретиках. Я могу лишь наблюдать. И я наблюдаю.

В каждом его движении – непоколебимая уверенность. У Нолана мужественное лицо с четко выраженными скулами и квадратной челюстью. Под бровями горят серо-голубые глаза, отчего завоевать легкомысленную дамочку ему не составит труда. Нос прямой, придающий определенную строгость, а губы с V-образным углублением поджаты, но, когда на них играет улыбка, можно почувствовать себя особенной. Особенной, потому что рассмешила его, ведь большую часть времени на его лице хмурое выражение. Волосы темно-каштанового, почти черного цвета, едва ли возможно запустить пальцы, разве что прогуляться между короткими прядями. Он заслоняет собой раковину, предоставляя возможность поглазеть на спину. Но я устремляю взгляд к зеркалу и следую вниз к косым мышцам живота. Впечатляет. В смысле, ВАУ, серьезно. У него действительно хорошее телосложение. В конце концов, я никогда не любила качков с грудой мышц, на которых лежишь как на острых скалах, а также излишнюю худощавость. Нолан – представитель золотой середины: не переусердствует в спорте, но и не завсегдатай соревнований по поеданию бургеров. Есть за что ухватиться, в то же время не повредить кости о каменную мускулатуру.