Дракон, заживо погребенный (СИ) - Байм Елена

Марта затряслась, как осиновый лист. Я же, глядя в глаза леди Элеоноры, почувствовала, как страх отступил, уступая место решимости.

В отличие от служанки, необразованной и верящей слухам, я знала, что призраков не бывает. И что любовница Управляющего намеренно хочет нас запугать. А потому…

- Нет. – сказала я. - Я справлюсь в склепе одна.

Леди Элеонора замерла, ее брови взметнулись. Марта застыла, забыв, как дышать.

- Повтори, что ты сказала? – прошипела женщина, и голос ее гремел. Наверное, ее слышали в каждом закутке дома.

- Я сказала, что справлюсь одна. - повторила я, чувствуя, как сердце колотится в горле, но голос мой твердо стучал.

- Марта не виновата. Она старалась больше, чем я. Поэтому я возьму на себя уборку.

- Ты смеешь перечить мне? – глаза женщины сузились, и в них зажегся опасный огонек. - Ты, служанка, и впрямь думала, что за меня все решила?

- Я не решаю за вас, леди Элеонора. - ответила я, стараясь не смотреть на дрожащую Марту.

- Я просто беру ответственность на себя. Если вы хотите наказать нас, накажите. Но только меня одну. А то вдруг призраки начнут буянить и утащат меня к ним. И кто тогда завтра будет делать уборку? И дочищать котлы?

Любовница управляющего оглядела меня с головы до ног, словно оценивая. И на ее губах появилась кривая усмешка.

- Хорошо. – произнесла она медленно. - Очень хорошо…

А это значило – плохо, все очень плохо.

- Как тебя там? Алиса? Помни, ты сама подписала себе приговор. И знай, если ты не справишься, и в склепе останется хоть пылинка, ты сильно пожалеешь о том. И твоя подружка тоже пожалеет, что не пошла с тобой в склеп.

Она резко развернулась и вышла, оставив нас в благоговейной тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Марты.

- Алиса, ты… ты с ума сошла? - прошептала еле слышно Марта, когда дверь за леди Элеонорой закрылась. - Ты не можешь идти одна! Только не туда. Там же страшно!

Я посмотрела на нее, на ее испуганное лицо, и почувствовала, как внутри меня что-то изменилось. Страх, конечно, был. Он всегда был здесь, в этом замке, в каждом его углу, в каждом шорохе. Но сейчас он был словно другим. Он был смешан с каким-то нехорошим предчувствием.

- Не бойся, Марта. - сказала я, подходя к ней и мягко касаясь ее плеча.

- Я справлюсь. Ты же знаешь, что я бедовая…И вообще, после Элеоноры мне призраки не страшны.

Девушка посмотрела на меня с недоверием, а потом тихонечко рассмеялась.

- И то верно! Но как ты найдешь дорогу?

- Я знаю дорогу. - ответила я, чуть не выдав себя. Вернее то, что за проведенное здесь время я обыскала каждый доступный мне уголок, но так и не смогла приблизиться к тайне, куда герцог упрятал мою сестру.

Увидев, что Марта ничего не заметила, я стала продумывать план.

- Пойду, возьму все необходимое. – служанка кивнула, и я пошла.

Нашла в кладовой ведро, наполнила его водой, взяла самые грубые тряпки и щетки, и вышла из замка, оставив позади Марту, которая смотрела мне вслед с легкой тревогой.

3.

. Шаг за шагом я шла по дорожке, усыпанной первой опавшей листвой. Воздух становился прохладнее.

Вечерний сумрак сгущался, превращая знакомые очертания деревьев в причудливые и пугающие. Сердце мое учащенно забилось, но я старалась дышать ровно, напоминая себе, что это всего лишь старый сад, ведущий к такому же старому склепу.

Я шла, крепко сжимая в руке ведро. Дорожка петляла, уводя меня все дальше от огней замка. Но я старалась не думать о плохом, сосредоточившись на мерном шаге и тихом шуршании листьев.

Склеп. Само слово уже вызывало дрожь. Я представляла себе холодные каменные плиты, вечную темноту и тишину, нарушаемую лишь собственным дыханием.

Дорожка привела меня к массивным, кованым воротам, утопающим в пышном плюще. Они выглядели так, будто их не открывали столетиями.

Я толкнула их, и они со скрипом, но поддались, открывая моему взору спуск по узкой, винтовой лестнице.

С каждым шагом вниз воздух становился все холоднее, а запахи – все более землистыми и сырыми.

Бледный свет факела, который я предусмотрительно прихватила с собой, едва пробивался сквозь мрак, выхватывая из темноты лишь фрагменты каменных плит, покрытых вековой пылью и паутиной.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

- Ну что ж… - прошептала я. Однако мой голос показался неожиданно громким в этой гнетущей пугающей тишине. – Посмотрим, что тут у вас за беспорядок!

Я поставила ведро на каменный пол и достала тряпку, чтобы начать работу. Даже в полумраке было видно, что пыли здесь действительно много. Она лежала толстым слоем на каменных плитах, на стенах и на полу.

Я опустилась на корточки и начала протирать ближайшую ко мне плиту. Холодный камень обжигал пальцы.

Я старалась не смотреть на резные изображения, на лица, застывшие в вечном покое. Но иногда, когда я проводила тряпкой по какой-нибудь погребальной плите, мне казалось, что я чувствую легкое прикосновение, словно кто-то невидимый наблюдает за мной.

- Не бойся, Алиса. - сказала сама себе вслух. - Это всего лишь камни. И пыль. Ничего более.

Но чем глубже я заходила в склеп, тем сильнее становилось ощущение чужого присутствия. Запах сырости лишь усиливался, забивая ноздри и мешая дышать.

И даже тишина здесь была не пустой, а какой-то наполненной.

И вдруг мне показалось, что послышался вздох или едва уловимый шепот. Я напряглась. Дрожь прошла по спине. Я прислушалась. Очень надеюсь, что мне показалось.

Далее я стала работать быстрей. Не останавливаясь и не прерываясь. Потому что знала, если сейчас уступлю своему страху, то леди Элеонора меня завтра сожрет.

А потому я тщательно протирала пыль с каменных плит, с углов, с ниш, заставляя себя не поднимать голову.

И вдруг из глубины склепа раздался странный тревожный звук. Не скрип, и не шорох, а что-то похожее на глубокий, прерывистый стон. Я замерла, сердце тревожно забилось.

Я медленно повернулась в сторону звука. Уцепившись машинально рукой за ведро.

Замерла, напрягая слух, но шепот утих так же внезапно, как и появился.

- Это ветер. - сказала я, но мой голос дрожал. - Просто ветер шумит, Алиса, не бойся.

Я продолжила убирать. Только теперь мои движения были более резкими, более суетливыми. Я хотела поскорее закончить и убраться домой.

Убиралась, а сама представляла свет кухни, тепло камина, и Марту, которая, наверное, волнуется за меня.

И когда я добралась до самого дальнего угла склепа, где стоял самый большой и богато украшенный саркофаг, я почувствовала, как холод усилился. Он пробирал до самых костей.

Я подняла тряпку, чтобы протереть его, и в этот момент мне показалось, что я увидела движение. Сначала едва заметное, потом сильней. Каменная плита приподнялась и сдвинулась…

Я зажмурилась, уверяя себя, что это была игра моего воображения.

Но когда я снова открыла глаза, то увидела, как из саркофага медленно, с трудом, поднимается мужская рука.

Большая, сильная, облаченная в черный рукав дорого из искарской парчи камзола.

Она уперлась в тонкую щель, с громким скрежетом надавила на крышку, сдвинула ее практически до конца.

Я ахнула, зажимая свой рот руками.

Мужская рука дрогнула. И вскоре показалось лицо.

Мужское лицо, бледное, но судя по удивленным глазам, живое... Глазам, которые смотрели прямо на меня. В упор.

Несмотря на его бледность и мой плохо скрываемый шок, я его узнала. Это был герцог, упокоенный примерно три месяца назад. Я узнала его по портретам, висевшим в замке, да и один раз видела вживую, в императорском дворце. Шесть лет назад.

Я тогда уронила веер, на своем первом балу. А он поднял. Посмотрел на меня, так, словно заглянул в душу. И ушел. Оставив меня с взволнованным сердцем.

Тем временем оживший герцог, с трудом переводя дыхание, озадаченно осмотрелся по сторонам. Снова повернулся ко мне, в его взоре сквозило недоумение, смешанное с чем-то еще… подозрением?