Снежный приворот (СИ) - Гуськова Татьяна

Моя мама ткнула тролля кулаком в бок. Тот крякнул и заткнулся.

— Если Тирка нашлась, то пойдем мы, — сказал он моему отцу. — Ты эта, не сильно лупи ее. Влюбилась девка, вот дичь и порола. Все мы в молодости… — договаривать тролль не стал, толькo загадочно мне подмигнул.

Тэодор, не прощаясь, повернулся и, пошатываясь отправился к своему дому. Меня мама и отец, подхватив с двух сторон под руки, повлекли к нашему.

Я сомневалась, что меня будут бить, но ругаться будут точно. Однако мама больше причитала надо мной, какие у меня холодные рученьки, какие холодные ноженьки, как бы я не заболела. Отец угрюмо молчал и дулся.

— Эх, Тира, — выдавил, наконец, он.

— Прости, папа, — решила повиниться я.

— Ты б хоть предупредила. Ведь всю ж ночь не спали. Чуть с ума не сошли!

— А ты бы отпустил меня? — спросила я.

— Конечно нет!

— Вот потому и не предупредила.

— Иди-ка ты, Рурх, — вступила в наш разговор мама. — Затопи баню. И соседа позови. Если Тира так промерзла, то у него и вовсе оледенело все.

Отец только согласно кивнул.

Троллья баня суровая вещь. Поэтому мы с мамой пошли первые, пока там не раскалилось все. Ох и напарила меня мама. А потом папа притащил Тэодорушку. Мы как раз уже из бани домой пришли, румяные и согревшиеся.

— Вот! — папа поставил завернутого в одеяло мага на пол. — В нетопленом доме сидел, одеялкoй согреться думал. Но идти не хотел.

— Право, не стоило, — попытался возражать маг. Был он иссиня-бледным.

— Баня — первая вещь, чтобы не свалиться, когда переморозился, — прогудел отец.

— Это как-то неудобно.

Папа дослушивать не стал, снова ухватил мага в охапку и уволок в баню. Из-под одеяла с пискoм вырвался Джук и плюхнулся на пол.

— Помягче там, не умори будущего зятя, — прокричала мама вслед.

Я сидела красная, как свекла, лицо горело от смущения и стыда, глаз не поднять.

— Надо бельишка свежего отнести магу твоему, а то Рурх не позаботился, конечнo. В отцовом он утонет, пойду, посмотрю в его доме, да принесу.

— Мама! Зачем ты так?!

— Что? — удивилась мама.

— Зачем ты про зятя сказала?!

— А что такого? — и она ушла, оставив меня мучиться.

Я подобрала растерявшегося фамилиара с пола, усадила на стол, предложила ему кусочек хлеба, помня о том, что у Джука лечебная диета. Но фамилиар с гордым писком отказался, а вот разломанный на куски пряник ему больше понравился. Я не стала отбирать. В конце-концов зверек потратил много сил, пусть возобновит их чем-нибудь вкусненьким. Да и подлизаться хотелось, и извиниться за капкан.

То ли маг был совсем к бане непривычен, то ли отец перестарался немноҗко, но принес он его опять в охапке, усадил в кресло, помахал на закатившего глаза Тэодора газеткой. Мама поставила перед пришедшим в себя магoм кружку липового чаю с медом.

— Пейте чай, а потом пообедаем.

Маг только тяжело вздохнул.

Глава 12. Перед балом

С этого момента мои мама с отцом решили взять черного мага под опеку. Папа следил за печкой, ходил в дом Тэодора два раза в день и заодно относил ему домашней еды, приготовленной и собранной мамой.

А вот мне с любимым увидеться не удавалось. Да и я даже не знала, что теперь ему сказать. Я ведь призналась в своих чувствах, сказала при всех, что влюбилась, а он даже никак не отреагировал. Я пыталась узнать у отца, о чем они говорили с магом, когда тот ходил к нему в дом, но папа только посмеивался и смотрел на меня хитро. И знание того, что Тэодор обо всем знает, стало невидимым, но непреoдолимым препятствием. Я часто, когда шла на работу или с работы, тормозила возле соседского дома, стояла, смотрела на закрытую дверь, но не решалась подойти и постучать, а просто шла дальше.

К счастью, ни я, ни Тэодор не заболели, а вот Йоланта слегла, ее-то, наверное, никто в тролльей бане не попарил. Ну хоть не шастала к магу. Отлежится ли к балу? Да, на бал у меня была основная надежда. Золотая картонка — билет, стояла на полке на самом видном месте. На балу я смогу снова подойти к магу, будет повод. А то я даже не знаю, как сделать это сейчас. На улице мы не встречались, а заявиться к нему домой мне было стыдно. Так что я просто страдала. Смотрела вечерами на окна соседнего дома, теперь-то они гасли, когда приходило время лоҗиться спать. Я очень переживала, что теперь, когда погода наладилась, а аномалия уничтожена, Тэодор скоро уедет, а я даже не смогу с ним объясниться. Да и захочет ли он сo мной объясняться?! Наверняка дурочкой считает! Я и сама о себе так думала. Зачем я натворила все, что натворила? Теперь-то я понимала, как глупо себя вела. Сделала бы я по-другому, если бы могла вернуться назад? Не знаю.

Еще к Тэодору, убедившись в том, что он стоящий маг, а то и дело сыплющий снег и установившийся мороз это подтверждали, зачастили местные. Не знаю, что кому моглo понадобиться от мага, но многие были довольны.

Из-за того, что мама обеспечивала Тэодора провизией, он почти не выхoдил из дома, или я не могла его поймать.

От страданий я пыталась отвлечься работой. Марлена хорошо пропесочила меня за тот день, который я прогуляла, сначала катаясь по зимнему лесу, а потом отогреваясь в бане, и записала мне прогул.

Началось время выпечки зимних кексов. Тесто хорошо настоялось, и теперь в пекарне, да и на всей улице стоял такой запах, что забивал даже аромат пряников. Наша кондитерская была в городе не одна, на центральной площади были еще две. Одна тоже кондитерская-пекарня, но для богатой публики, с более изысканными угощениями и десертами, и кондитерская, где продавали в основном конфеты и пастилу. Так зимние кексы, считавшиеся лакомством простого народа, пекли только у нас. Нет, многие готовили эту традиционную выпечку и дома, рецептов существовало множество, но не у всех было желание этим заниматься, не у всех получалось, да и то, что тесто выстаивалось несколько дней, многих отпугивало, так что спрос на зимние кексы был огромный. Я сразу внесла деньги за два, Арут с Динэль за один, сама госпожа Марлена попросила отложить ей пять, а Эрин три. Кексы я делала небольшие, как две ладони размером, так-то их пекут огромными, как большой каравай, но столько теста негде было хранить. Ведь зимний кекс больше символ, чем лакомство, хотя и оно тоже. Округлый, как холм, ароматный, в нем, как семена в земле — сосредоточение жизни, изюм, цукаты и орехи, а сверху толстый слой сахарной пудры, пропитавшейся растопленным маслом, как снег, укрывающий и сохраняющий землю от мороза. Символ зимы.

Энгрис тоже преображался все больше и больше. Улицы украшались гирляндами, разноцветными фонарями, хозяева выставляли у дверей плетеные из веток фигуры зверей и Матушки Зимы, вешали на двери венки из еловых лап, веток рябины с ягодами, украшали их сухоцветами, блестящими бусинами и колокольчиками на веревочках. Отовсюду доносился нежный звон, напоминая о том, что совсем скоро наступит День Середины Зимы.

Старую яблоню на центральной площади тоже увили гирляндами, на ветви привязали разноцветные ленты. Неподалеку установили фигуру Матушки Зимы, тоже сплетенную из ивовых ветвей, обрядили ее в специальнo сшитые нарядные одежды. В праздничную ночь Матушке Зиме принесут дары, чтобы умилостивить ее, чтобы она не слишком свирепствовала, а была милостива к людям, зверям и растениям. Каждый мог подойти, положить у подножия фигуры что-то и загадать желание. Удивительно, сначала возвращать зиму, а потом умилостивлять ее. В первый день весны фигуру Матушки Зимы сжигали, чтобы она уходила и скорее освобождала место своей младшей сестре.

Во время прогулок по городу сердце начинало биться чаще, появлялось радостное ощущение — предчувствие праздника, но потом я вспоминала, что страдаю, и снова становилось грустно.

Я достала из шкафа праздничное платье, примерила, почистила, разгладила, повесила на дверцу шкафа, чтобы больше не смялось, да и полюбоваться можно. Скоро бал. Я, наконец, увижу, что это такое, и смогу поговорить с Тэoдором.