— Не волнуйся, она не уживется со свекровью и сразу вернется.
Со свекровью я ужилась. Она как только увидела меня, посмотрела снизу вверх в лицо и сразу сказала:
— Называй меня мамой.
Она вообще нормальная оказалась, несмотря на то, что черная… Как женщины маги-называются? Магессы, магини, магички? В общем дар свой Тэодор от нее унаследовал, как и любовь к черному цвету в одежде. Только рот зачем-то все время ладонью прикрывала, еще отворачивалась и трястись начинала. Ну конечно, жизнь-то в столице не сахар. Любого затрясет. Один воздух грязный чего стоит, а уж толпы народа и механизмы всякие, что людей без лошадей возят…
Не ужилась я со свекром. Он по профессии был то ли профессор, то ли художник, то ли профессор-художник. Что-то преподавал, что-то рисовал. Хотя, когда Митрей на заборе у мясника такое намалевал, так его чуть всей улицей не побили. А тут ценили, за дурные деньги его картины скупали. И называлось это словом таким неприличным «эксприссимoзнизм». Был Тэодорушкин папенька человеком с тонким вкусом и повышенной нервической организацией. Я когда подарок им в дом купила, так он вцепился руками в волосы и орал:
— Я хочу это развидеть! Мещанство!
А что такого? Прекрасный светильник! Основание в виде расписной фарфоровой девы в пышной юбке в человеческий рост. И такая тонкая работа, все пальчики и глазки прорисованы. А сверху суконный голубой абажурчик, я уже поняла, что семейство Брин почему-то розовый цвет не любит, с прорезями, а снизу бахрома золотая. Если включить светильник, то он начинал крутиться, и по стенам световые бабочки летали и зайки прыгали. Красота. Вот Тэодорушкина мама оценила:
— Какая прелесть, — говорит, — никак принять не можем и лишить вас такой чудной вещицы.
Еще я как-то слышала случайнo, как свекор нервнo жене выговаривал, после того, как мы у них некоторое время погостили.
— Да когда же это кончится?! Эти сплошные пироги, пирожки, булочки, ватрушки, дичь печеная, жареная, пареная, тефтельки, рагу! Я уже ни в один костюм не влезаю!
— Ммм! Ватрушки, тефтельки, рагу — звучит, как песня. Ну что ты, дорогой. Ты же так хотел, чтобы я научилась готовить домашнюю еду. Наслаждайся.
И я позвала их пить чай с сахарными крендельками. Свекор только застонал.
Еще как-то отец спрашивал у Тэодора:
— Когда в столицу собираешься возвращаться?
Я напряглась, в столицу мне не хотелось, мне здесь не понравилось. Тэодорушка это заметил и ласково погладил меня по плечу.
— Пока не собираюсь.
— Почему? — удивился свекор.
— Я на три города единственный специалист. Женат на местной жительнице из уважаемого семейства. Востребован не только как погодник, но и как черный маг. Да у меня тут такого авторитета никогда не будет. В день столько клиентов бывает, сколько здесь за месяц.
Магов отец только губы недовольно поджал.
Но срыв у дорогого папеньқи произошел попозже. Я тогда решила уют в доме навести. Раз им моя лампа не понравилась, купила ковер в гостиную, яркий такой, с узорами, сине-оранжевый, с алым и зеленым, нарядный, просто заглядение. А Тэодорушкиным родителям в спальню, на стену, гобелен с оленями, большой. Там у одного оленя, правда, голова на собачью походила, а у второго нога получилась кривая, но зато всю стену закрывал полностью. Тeплo, хорошо, уютно. Тэодору дaжe понрaвилоcь, он cказал, чтo обстановка очень оживилась. Мама его опять отворачивалась и дергалась, к целителю бы ей сходить. А вот папенька, как только в дом вошел, сразу с порога орать начал:
— Вон! Чтобы ноги ее в моем доме больше не было! У нее отвратительный вкус!
И чего расстроился? Это я еще обои в гостиной переклеить не успела. А я красивые купила, с русалками.
Свекровь невозмутимо высказала, опередив открывшего было рот и изменившего в лице Тэодора, не допустив ссоры сына с отцом:
— Ну она же выбрала нашего сына, значит, вкус не такой уж плохой.
Папенька осекся и замолчал, а ковер в гостиной даже оставил, сказал, что по нему босиком хорошо ходить, мягко. Хотя они со свекровью на этом ковре совсем не ходили, особенно возле камина.
На выставках всех мы тоже побывали. Буклеты я собрала, книгу с новыми интересными рецептами и красочными картинками купила. А вот с оборудованием неудачно получилось. Паровой тестомес привел просто в бешенство. Это как эта бездушная машина лучше рук человеческих замесить тесто сможет?! Да и температура у них была выставлена неправильная, слишком высокая, часть дрожжей погибнет, и масло они при замесе неправильно добавляли, в начале замеса, а не в конце. Я там даже с изобретателем этого безобразия подралась, когда он полез меня из своего устройства вытаскивать. В общем с выставки нас выдворили.
Саженцы у меня такого ажиотажа не вызвали, так что я просто скупила все новинки, которые могли расти в нашем климате. Еще не удержалась и прикупила растение, похожее на зеленый шар с колючками. Свекру из вредности подарила, за то, что мои подарки не ценил. Но тот в восторг пришел, сказал, что такого экземпляра в его коллекции нет.
Чтобы вывезти домой все, что я напокупала, пришлось заказывать контейнер. Привезла я из столицы и ещё кое-кого, но узнали мы об этом, когда мне перестало нравиться сладкое и стало тошнить от запаха ванили и корицы.
Мама по этим признакам сразу определила, что мальчик будет. Больше всего этому папа обрадовался, надеялся наследнику свое мастерство передать. Тэодорушка больше дочку хотел, но сказал, что рад будет любому, кто у меня уродится.
И когда через положенное время свет увидели два белокурых, голубоглазых младенца, папа расстроился, оба оказались черными магами и его дара не унаследовали. Дар у них был не сильный, многого они по отдельности сотворить не могли, зато если вместе колдовали, то магия, творимая ими, в разы усиливалась. Тэодорушка намучился с ними, пока мы их в школу магов не отправили. Вся округа с облегчением вздохнула, даже демоны в другом мире, наверное.
А вот доченька, брюнетка с прозрачными светло-зелеными глазами, оказалась очень сильным огненным магом-целителем, так в ней причудливо мамин и мой дары перемешались. Ласковая, послушная, любимица всего семейства, особенно обоих дедушек.
Папа уговаривает еще на одного наследника, уверен, что следующий точно его дар работать с камнем унаследует. Я об этом тоже подумываю, ведь из существующих детей пироги, как я, тоже никто не торопится печь.
