Древесный маг Орловского княжества 4 (СИ) - Павлов Игорь Васильевич

— Подожди, а что с ним? — Интересуюсь.

— Да мне почём знать? Попросился пожить подальше от села. Два дня грустил ходил, как зверь в клетке по саду, потом попросил вина, затем стал уже брать сам. И вот уже две недели из запоя не выходит. Ночью орёт, пугая детей. Яблоньку мне хорошую срубил, зараза такая. Забор уже три раза сломал, замаялись чинить.

— То есть это даже не жених, — выпалил я.

Купава рассмеялась. А затем вдруг серьёзно и с наездом:

— Ты мою мамашу не слушай, дуру старую. И слухам не верь. Я вдова порядочная. Мне тут ртов и так хватает, рожать больше не хочу. Тем более от всяких залётных, которые прискачут и тут же ускачут, ищи ветра в поле. Лез один на днях, так я ему причиндалы все отбила. А мужики в озере искупали. Так что не разевай роток, барин.

— Да ну что ты, меня красивые женщины не интересуют, — выдаю сарказм.

— Да вижу, вижу, как на меня смотришь, — посмеивается. — Горыню спровадь, так и быть, приласкаю.

— Чего?

— Ай, да пошутила я, — отмахивается и уходит преспокойно в дом, оставляя меня наедине с этим гориллой.

Думаю, что делать. Убить его и так успею, выведу в лес на дуэль, кину шарики Белки под ноги, нейтрализуя всякую защиту, и в земле потом закопаю труп. Но это ж воин наш русский. После гибели практически на глазах стольких витязей от великана, больно даже от мысли, что этому навредить могу.

Тут же каждый витязь на вес золота. А вдруг половцы полезут? А поляки вот зуб точат!

Поэтому решаю выкрутиться без грубой силы. Подхожу и расталкиваю богатыря. Глаза цвета морской волны на меня уставились с непониманием.

— А тебе чего? — Возмутился мужчина с рыком в голосе. Лет тридцать ему, не больше.

— Ярослав Суслов меня зовут, барон из Малорыжково, — представляюсь. — Может, слышал?

Руку подаю. Смотрит секунды три, пожимает неуверенно. Но с силой такой, будто диски стальные меня зажимают. Делаю вид, что мне совсем не больно.

— Не слышал о тебе, барин, не серчай. Горыня я, герой орловский, канувший в лету, — представляется в ответ угрюмо. — С чем пожаловал, барин? Аль за долгами пришёл? Неужто нашли собаки серые.

Явно ещё на старых дрожжах пьяненький. Сам накрутил себя, сам разозлился тут же. Собрался уже вставать.

— Нет, какие долги? Успокойся, — пытаюсь до него достучаться.

— А, не из этих, — хмыкает и присасывается к бурдюку.

Выпив, вытирает рыжие усы, откидывает уже пустую тару.

— Выпьешь со мной? — Спрашивает, кивая на полные вина ёмкости, уложенные на стеллажах.

— А выпью, что ж с героем не выпить, — подхватываю с наигранной радостью. Потому что воняет от него, как от бомжа.

— О! Это другое дело, — сразу меняется настроение у богатыря.

Разговорить его удаётся быстро, главное знать, на что давить. А на что не стоит. Вспыльчивый оказался. Горячий.

Но душу всё же излил.

— Ох Ярослав, жизнь мне уже не мила, — ноет здоровяк. — Посватался я с Малушой, красой орловской неписаной. Люблю её больше жизни, и не мил мне свет без неё. Всё к свадьбе шло, но страсть одна меня сгубила. Всё приданное невесты проиграл я в «Зернь». Батька Малуши как узнал, выгнал меня с позором. А вышло, что и долги остались, и род любимой обнищал. Погнали меня прихвостни хозяина Игрового дома из Орла, за долг боевую кистень отца хотели забрать. Но я раскидал гадов, да скрылся у доброй купчихи.

— И теперь бухаешь, — заключаю я.

— Да, заливаю вином свою память, да всё никак залить не могу, — соглашается.

— А Малушу любишь ещё?

— Люблю.

— А она тебя? — Пытаюсь вернуть вкус жизни мужику.

А он захныкал, замотал головой отрицательно.

— Так, Горыня! Прекращай уже нюни распускать. Воин ты или кто⁈ Пора реабилитироваться.

— Словами заморскими говоришь, не вразумлю я, Ярослав, — бурчит, опустив горе–голову.

— Пора исправлять ситуацию, — поясняю. — Возвращать долги Игровому дому и рубли за приданное семье Малуши. Согласен?

— Да кто ж против. Рублей–то нет у меня. Я уже и кистень готов продать, но этого не хватит. Но Игровому дому я не хочу ничего отдавать, обманули меня. Я потом уже узнал.

— Не понял, там жульничают? — Встрепенулся. — Что за Дом?

— «Удача чудака» зовётся, Дом игровой граф один держит. Он самый большой в Орле. Многих они обманули. Может, родовитых побаиваются обставлять, а вот витязей обирают, как липок.

Хм. Подумал вдруг о своём казино. Почему бы не иметь Игровой дом в своём городе и не стричь с него колоссальную прибыль? Игр азартных тьма, которых этот мир ещё не познал. Но ведь есть я!

— Так, а что за игра такая «Зернь»? — Интересуюсь.

— Кости двухцветные, неужто не знаешь, барин? — Удивился витязь. — Самые известные с четырьмя костями. Красные и синие грани падают. Победить может и красная, и синяя количеством. Но и ничья есть.

— Это когда выпадают по два красных и синих цвета? — Уточняю.

— Ага, на ничьих я и погорел. Как поставлю на красное, сразу ничья. Как на ничью, сразу всякое другое. Они ж, заразы, сперва заманили меня победами. А потом когда на кон всё поставил, загоревшись выигрышем несметным, тут и облапошили.

— Магнит использовали или магию? — Спрашиваю деловито.

— Да мне почём знать. Обереги там нужные, ничего нельзя такого, — отвечает. И такое ощущение, что слово «магнит» мимо ушей пропустил вообще.

— Так, а почему тогда уверен, что обманули? — Переспрашиваю. Потому что хочу всё же побольше информации получить прежде, чем рискну сунуться. Если рискну…

— Нашептал мне люд, — бурчит витязь и хлебает из бурдюка. А затем ещё и давится, кашляет сипло. Стучу по спине, как по булыжнику. Мдя, такой воин пропадает.

— Горыня, если я твои долги погашу, пойдёшь ко мне служить? — Предлагаю, наконец то, что и задумал уже по ходу нашего знакомства.

— Ну ты брось, — глаза выкатывает, услышав такое. — Триста пятьдесят золотых, барин, ты с дуба рухнул⁈

Твою мать. Хера се они там бабки гребут. Второй вопрос, откуда у витязя такие деньжища⁈ Видимо, он там в долг и брал под волной азарта.

— А стоимость приданого из этой суммы какая?

— Двадцать пять золотых, — отвечает угрюмо. — Но житья мне не будет, коль всё не отдам. Если появлюсь в Орле, схватят меня, да на каторгу. У графа тамошнего везде уши да глаза.

— Нет, всё–таки такое спускать нельзя, — говорю мысли вслух. — Надо ехать, друг. Надо биться за своё счастье. Надо наказывать бесчестных людей.

— Надо, — соглашается вдруг витязь, у него аж скулы заиграли.

— Витязь никогда не сдаётся, согласен?

— Ты прав, Ярослав. Никогда и не сдавался, но что–то совсем размяк. Лучше в бою помру, змеев хитрых передавлю, кого успею.

— Не, не. В лобовую атаку мы не пойдём. Мы хитрее будем. Их же оружием надо.

Усмехнулся здоровяк, рыжую бороду почесал.

— Может, и верно, — согласился.

— Я как раз в Орёл еду. Мы тебя за другого витязя выдадим, никто не подкопается. А потом, когда выведем на чистую воду хозяев «Удачи чудака», к тебе уже вопросов не будет. Что скажешь?

Предложил. А сам думаю, когда мне этим заниматься? Видимо, в перерывах между плясками если только. Хотя вроде успеваем и до бала. Если завтра уже рванём сразу до Орла.

— А ты не прост, Ярослав, — посмеивается Горыня и руку мою принимает.

Помогаю подняться с трудом. Собираемся отсюда.

— Мне б с хозяйкой расплатиться, а то совесть гложет, — пробурчал, когда уже пошли на выход.

— Я решу вопрос, не переживай.

— Да не нужно, коня ей оставлю, только пожитки с седла заберу…

Купава, явно умудрённая опытом, специально не стала выходить. Чтоб не сорвать весь процесс. Заметил, как через окошко за нами наблюдает, стараясь не светиться.

Ковыляем обратно к таверне. Витязь на себе кучу барахла тащит и идёт бодрой походкой. Это ж сколько дури надо, чтоб после двух недель беспробудной пьянки и вида не подавать. Точно герой.

Проводил его до своих на веранде, познакомил. Дружинники сияют, Дарья хмурая стоит. А Руслан с таким восторгом на рыжего смотрит, что мне аж неловко стало.