Служанка царского лекаря (СИ) - Семина Дия

Еле удержалась, чтобы не закатить глаза вновь.

Мужчина!

Знал бы он, что судьба по женскому роду порой бьёт куда более безжалостно, чем по мужскому. Но ничего не сказала. И без того раскомандовалась, пора выключать режим бабушки, я уже давно не Ева Евгеньевна.

Цесаревич отдал распоряжение, и мы снова сели ждать, когда ко мне придёт помощница. Очень надеюсь, что госпожа Авдонина поймёт мою задумку и сама сошьёт как надо, а я бы за анестезиолога, да помогать чем нужно.

У меня за плечами из медицинского опыта, только наследственность — дед был хирургом, а я побоялась поступать в медицинский, после рассказов про морг, и про операции не смогла перешагнуть свой страх, только курсы первой помощи, когда в юности один сезон работала вожатой в лагере «Зарница». И в строительном институте на военной кафедре, по медицинской части девушек два семестра готовили на санинструктора, но это так давно было, ещё при Советском Союзе. Не знала, что этот древний опыт может пригодиться.

Через полчаса в покои вошли Её Величество, озабоченная, уставшая, на лбу теперь появилась напряжённая, глубокая морщина. Эта ночь и для неё прошла в непростых размышлениях. Следом, немного растерянная, смущённая женщина, среднего роста, крепкая, в идеально чистом, накрахмаленном платье, переднике и чепчике.

Она не понимает, зачем ей — акушерке, брать на себя такую ответственность. Но она мне очень понравилась, сразу стало ясно — мы сработаемся, если, конечно, позволят.

Стоим с цесаревичем по стойке смирно, ждём, когда царица поцелует руку спящего мужа и повернётся к нам.

Присаживаюсь в реверансе снова, как только Мария Фёдоровна подошла обсудить сложившиеся ужасные обстоятельства.

— События ужасные, вышедшие из-под контроля. Князь Волков пропал, но один из дворцовых охранников слышал какой-то слабый вскрик. Кареты поздно ночью не выезжали, думаю, его спрятали где-то в подвалах.

Не выдерживаю, вздрагиваю и в ужасе начинаю всхлипывать что угодно, только бы не самое ужасное.

— Ева, не думаю, что ему причинят вред, найдём нашего лекаря. Но что вы хотите предложить? Какой-то новый метод лечения?

Киваю, пока Его Величество спит, приоткрываю его ногу и очень кратко поясняю, что хочу сделать с помощью госпожи Авдониной. Призналась, что опыта в таком шитье нет, но всё подготовить, ассистировать и держать пациента в глубоком сне, смогу.

Акушерка недоверчиво посмотрела на царицу, на цесаревича и на меня.

Пришлось пояснить, что рана сложной формы и золотые скобки не справляются. Про действие яда пока решила умолчать, Его Величество, когда очнётся, сам примет меры.

Нам сейчас скандалы с поиском отравителя не нужны, после операции будем по очереди сидеть у кровати больного и никого чужого не пускать.

Мария Фёдоровна задумалась на несколько секунд, посмотрела на спящего мужа и решилась:

— Я даю вам согласие на эту операцию, как вы её назвали.

Снова присаживаюсь в реверансе и госпожа Авдонина следом, какое счастье, что она не выразила ни малейшего сомнения в этом методе.

— Сударыни, я останусь с вами, — вдруг вызвался наследник, царица благословила нас на большое дело и вышла, её задача во что бы то ни стало обнаружить пропавшего лекаря.

Не откладывая, мы тут же приступили. И начали с подготовки инструментов, бинтов, нитей, иголок и пинцетов.

Промыли руки с мылом, потом обтёрли самогоном, пришлось попросить Его Высочество нам ассистировать.

— Простите, а как вас зовут?

— Иванка Владовна, я из Болгарии, училась в Греции, Италии, потом вышла замуж за русского лейтенанта и приехала в Россию. В южных странах этот метод широко применяют. Несколько раз пробовала шить, даже сечение делала при узком тазе роженицы, ну вы понимаете.

— Да, понимаю! Мне несказанно повезло. Странно, что ваш мощный опыт не использовали в лечении Его Величества.

Иванка улыбнулась светлой улыбкой, как улыбаются женщины, встречающие детей в жизнь из чрева матери.

— Я всего лишь женщина…

— Этим надо гордиться, и в вас верю. Эта игла подойдёт? Пока не начали, проверьте всё, пожалуйста. Моего опыта недостаточно. И тут ещё нужно самую малость скальпелем поработать, а я боюсь.

— Да, всё поправлю сама, вот тут и тут надо немного убрать. Но это ужасно больно!

— Боль я возьму на себя, он ничего не почувствует.

Акушерка всё проверила, и мы заняли свои места.

Я у изголовья, как анестезиолог, и рядом положила стерильный скальпель, в случае чего, сделаю царю новый кровавый коктейль противоядие. А пока держу его голову и внушаю очень глубокий сон, как змея внушает жертве необходимость абсолютного подчинения.

Дыхание Петра Ивановича выровнялось, он уснул ещё крепче.

— Начинайте!

Цесаревич держит свет, надо отдать ему должное, даже не побледнел, стойко переносит нашу непростую работу.

Иванка спокойно, как мы обсудили и спланировали, начала сшивать края раны, постепенно убирая золотые скобы.

Через полчаса всё закончилось.

Мы взяли немного зелья из запасов нашего пропавшего лекаря и промазали шов, как зелёнкой.

Кто про что, а я чуть не расплакалась от радости, что не мне пришлось шить. Не смогла бы сделать так ровно, красиво и идеально.

— Павел Петрович, мы закончили, и, пожалуйста, таланты госпожи Иванки Владовны не должны быть забыты. Такие золотые руки нужно ценить! И, прошу заметить, мы обошлись без запретной магии.

Шепчу, потому что руки акушерки и правда золотые.

— Дамы! От всей души благодарю вас за отчаянный подвиг и решимость! Вы молодцы, что мы можем для вас сделать?

— Умоляю, найдите Волка…

Не выдержала и прошептала то, о чём ни секунды не могу перестать думать.

Иванка красавица получилась.

Глава 20

Чую след

Ночные и утренние события взвинтили дворцовых обывателей до состояния бурлящего гейзера, а может быть, и вулкана, ещё немного и взорвётся.

Мы с Иванкой по приказу цесаревича сидим в покоях Его Величества, не спешим его будить.

— Пусть пока спит, так боли не чувствует, — шепчу, но сама далеко не отхожу, потому что именно я держу его «под наркозом».

— Ты ведь знахарка? — она понизила голос и как заговорщица спросила, сама поняла, что вопрос слишком «интимный», но не смутилась.

— Что? А, нет. Говорят, что мой отец знахарь, а у меня таланта особо и нет. Немного знаний. Ну и скорее способность к гипнозу и внушению сна.

Иванка улыбнулась.

— Этого тоже достаточно. Иногда роженицам так больно, что хочется их усыпить, да нельзя.

— Да уж, понимаю о чём вы, — и тут же прикусила свой длинный язык. Ей не обязательно знать, что я мать двоих взрослых детей.

Но Иванку интересует совсем другое.

— А ты откуда про обработки знаешь? Настолько к чистоте придираешься, я тоже за такой подход ратую, но у нас мужчины лекари плюют на чистоту, как по улице шёл, так к больному и вваливаются, а уж руки помыть, об этом и речи нет! Не то что спиртом протереть.

— Наверное, тоже из-за магического чутья, зараза-то она невидимая, передаётся через грязь, падаль гниёт по этому же принципу, — решила не вдаваться в тонкости биологии, чтобы не пугать милую женщину.

— Да-да, где грязь, там и болезни. Мне бы хотелось с ещё поговорить, на лечебные темы.

— Обязательно поговорим, но нам, особенно мне, нужно как минимум пережить этот непростой день.

Она вдруг перешла на вы, вспомнив, как по-дружески мы общаемся с цесаревичем.

— Переживёте, Его Высочество за вас переживает и доверяет…

Я даже не нашлась что ответить, мне бы не впутываться в новые истории, но отвечать ничего и не пришлось.

Дверь распахнулась, и в покои без дозволения влетел разъярённый Орлов.

Как не вовремя! Мне бы надо дать Его Величеству «противоядие», но до этого подержать его во сне хоть бы часок. Но по виду тайного советника отчётливо понятно — он примчался меня обвинить во всех грехах. Подлец, даже раненого царя не стесняется, видать, прижгло одно место.