В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора - Галкин Даниил Семенович

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123

Правда, все изменилось с войной. Многие села стали малолюдными с уходом мужиков на фронт. Возведение традиционного жилья почти прекратилось.

Май выдался на редкость теплым. Снег растаял даже в теневых низинах. Ноги в высоких резиновых сапогах с чавканьем проваливались в разжиженный грунт. Лесовозы разворотили все дороги к лесосеке. Все чаще стали напоминать о себе назойливые любители лакомиться человеческой кровью. Просыпался знаменитый таежный гнус.

Как было обещано, в один из дней Вагиф напомнил, что вскоре мы отправимся в Туринск и Ирбит. Я очень обрадовался. В тот же день написал родителям очередное письмо, где рассказал о предстоящей поездке. Переписка между нами была регулярная. Чтобы их не волновать, в письмах с преувеличенным оптимизмом описывалась жизнь на лесосеке.

Туринск, Ирбит, Тавда

Первым пунктом нашей деловой поездки был Туринск. После унылой Тавды город произвел приятное впечатление. Он живописно вписался в сложный холмистый рельеф и вытянулся вдоль реки Туры. В застройке преобладали старинные деревянные здания усадебного типа, в которых в прошлые столетия проживали купцы и богатые горожане. Сохранились растительные орнаменты карнизов, наличников окон, дверей и других архитектурных элементов фасада, выполненные методом прорезной резьбы. Некоторые орнаменты изображали в стилизованной форме различных птиц и животных. Это декоративное убранство получило на Урале название «звериный стиль».

История города, который возник в качестве острога и поселения ямщиков на знаменитом Сибирском тракте, связана с пересыльной тюрьмой и декабристами. Многие из них здесь отбывали ссылку, среди прочих – носители известных фамилий: Анненков, Пущин, Оболенский. Некоторые декабристы нашли в холодной уральской земле последнее упокоение. В советское время в городе был создан музей и разбит мемориальный парк. Недалеко от него, как напоминание о тех жестоких временах, высилась мрачная глыба пересыльной тюрьмы для государственных преступников на долгом пути к месту ссылки.

Вагиф доверительно, полушепотом сообщил, что сейчас тюрьма переполнена зэками. Ходили слухи об изощренных издевательствах охраны. А за пределами города есть огороженное место, куда никого не пускают. Там безымянное кладбище, где с жутким постоянством хоронят заключенных.

Во второй половине дня мы навестили Василия Ивановича. Он меня сразу узнал. Расспросил о маме и сестренке. Узнав, что я работаю в бригаде Вагифа, поморщился и напомнил наш разговор при первом знакомстве в вагоне поезда:

– Я предлагал тебе работу в моем управлении. Почище и оплата повыше. Через пару недель мошкара заест на лесосеке! Вагиф и его команда – бывалые ребята. У него пруд пруди рубщиков. Сила есть – ума не надо. А мне не хватает грамотных ребят. Почти всех призвали в армию… – Он прервал свой длинный монолог. Лицо его как-то сразу осунулось. Дрогнувшим голосом тихо произнес: – У меня ведь оба сына на войне. Давно нет весточек. Жена сходит с ума от беспокойства. Ночи не спит. Да и я с ней заодно. Ну да ладно. Не будем о грустном. Даст Бог, сыновья живыми вернутся…

Секретарь принесла на подносе чай со сладостями, Василий Иванович и Вагиф перешли к деловой части встречи. Я молча прислушивался к их переговорам. Многие высказывания были мне малопонятны. Вагиф попросил меня внимательно прочитать бумаги, подлежащие обоюдному согласованию. Проверить, нет ли грамматических и синтаксических ошибок. Я нашел несколько опечаток и неудачных выражений. После внесения исправлений документы были скреплены подписями и печатями. Мы тепло распрощались.

Ближе к вечеру проходящий поезд довез нас до Ирбита. Переночевали в небольшой гостинице. По словам Вагифа, он всегда останавливался здесь во время деловых выездов. Первую половину следующего дня провели в переговорах и заключении договоров на перспективные рубки в различных лесосеках. Как и при первой встрече с Василием Ивановичем в Туринске, я перечитывал деловые тексты на предмет их грамотного построения и отсутствия грамматических ошибок. Во второй половине дня после обеда в неуютной, грязноватой столовой с ассортиментом блюд военного времени Вагиф стал показывать мне городские достопримечательности.

Старейшая на Урале Ирбитская слобода получила статус города указом Екатерины II за помощь жителей в борьбе со «злодейскими шайками» Пугачева. Здесь была создана огромная ярмарка, которая по своим размерам и значимости уступала только Нижегородской. Мы до позднего вечера прогуливались по центральной части города. Старинные каменные постройки с облупившимися, а местами полуразрушенными фасадами даже в таком виде напоминали о былом величии и размахе градостроительства в те далекие времена. Мы прошли по длинной торговой улице, которую горожане называли «Невским проспектом» Ирбита.

Мне трудно было судить, насколько название правомерно, так как понятие о Невском в те годы у меня ограничивалось видовыми открытками, повестью Гоголя и отрывочными сведениями из архитектурных источников. Но визуальная цельность широкой и прямой торговой улицы с силуэтной застройкой монументальными зданиями провинциально-купеческого стиля вызывала схожие ассоциации. Особо сильное впечатление на меня произвели гостиный двор с ритмом арок и внутренними площадями, торговые ряды, театр, здания бывшей городской управы, женской гимназии, почты. Они сгруппировались на Большой торговой площади в едином ансамбле, к счастью не нарушенном вкраплениями построек советского периода.

Градостроительную значимость и продуманную объемно-пространственную планировочную структуру этого небольшого, но удивительного города я сумел оценить уже в зрелом возрасте. С северными регионами «морским узлом» связала меня творческая судьба. Во время частых командировок на Урал и Западную Сибирь не упускал возможность посетить Ирбит, к которому прирос всем сердцем. Только раз от раза все больше огорчался внешним видом талантливого творения ума и рук наших далеких предков – запущенного, хиреющего, разрушающегося…

После многочасовой прогулки по городу я на следующее утро проснулся непривычно поздно. Вагифа в гостиничном номере не было. Пробуждающееся сознание напомнило, что сегодня первый день моего семнадцатилетия. С огорчением подумал, что заранее не сообразил этот день провести с родителями и сестренкой вместо поездки в Туринск и Ирбит. Ведь нас разделяло небольшое расстояние – в пределах двух часов езды на поезде. Вспомнилась поговорка: «Хорошая мысля приходит опосля».

После утреннего моциона я стал дожидаться Вагифа, чтобы спуститься вниз, в буфет к завтраку. Вскоре за дверью со стороны коридора раздались голоса. Когда дверь широко отворилась, я не поверил своим глазам. На пороге, как в нереальном сновидении, но наяву, стояли родители с Яной, а сзади – Вагиф. Рыжекудрая сестренка бросилась ко мне с поздравлениями. За ней последовали родители. Замкнул церемонию поздравления Вагиф. Для меня их приезд был сказочным, совершенно неожиданным сюрпризом. Все было продумано заранее.

Еще до отъезда в Тавду отец с Вагифом договорились о встрече моего дня рождения в Ирбите. Поэтому в назначенное время он не стал меня будить и отправился на вокзал встречать гостей один. Отец после недолгих расспросов подарил мне очень ценный по тем временам подарок – наручные часы, на которые я не мог налюбоваться и то и дело на них поглядывал. Мама с улыбкой надела мне модную молодежную кепку и связанный ею шарф. Очень рассмешила сестренка. Не умея рисовать, она изобразила цветными карандашами подобие брата, держащего в одной руке топор, в другой руке – пилу. А вокруг много падающих елей с шишками. Думаю, не без помощи мамы Яна вывела цифру «семнадцать». На пол-листа бумаги красным карандашом написала главное слово: «Поздравляю». И чуть мельче – детским корявым почерком стишок:

Из леса сестре-малышке

Привези кедровые шишки.

Отец с улыбкой заметил:

– Вся в тебя: любит рифмовать слова.

Вагиф в свою очередь крепко пожал мне руку и вручил конверт:

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 123