Пылающая для Древнего. Пепел (СИ) - Тит Лаура

— Иштар! — изо всех сил натянула поводья дрожащими от страха и ужаса руками, с большим трудом останавливая жеребца.

Я спрыгнула с коня и направилась к нему, пробираясь сквозь хмурых воинов. Сердце замирало от их стеклянного и блеклого взгляда, словно жизнь их покинула здесь навсегда.

Густые черные волосы мужчины небрежно собраны в низкий хвост, лицо заливало соленым потом, оставляя после себя только кривые чистые дорожки на покрытым серой пылью лице. Его черная одежда была полностью покрыта всё той же странной серой пылью. Его удивление сменилось раздражением и злостью. Он смотрел на меня тяжелым серьёзным взглядом, крепко сжимая кулаки.

— Где Шрам?! — рявкнул он, заставляя всех оглянуться на нас.

Поежилась от его гневного тона.

— Я дал ясно понять, что тебе здесь не место.

— Мне больше нигде нет места, — обида заполняла меня до краев.

— Возвращайся обратно, — устало ответил мне он, махнув головой стоявшему рядом со мной воину.

— Я останусь здесь!

— Не перечь мне! — опасно рычит он, сжимая кулаки до белых костяшек.

Отхожу от воина, что хотел увести назад.

— Хорошо, — среди роя воинов, что бросали на меня косые взгляды, вдруг возник Иштар, больно схватив за локоть, потянул за собой в тот барак, где стоял с минуту назад.

Я сначала не поняла, что происходит, пока он не втолкнул меня в его двери. Всё, что я слышала о бараках и жестокости происходящего в нем, ничего не стоило с тем, что я там увидела…

Детские крики оглушили меня. Зловонный запах горящей плоти ударил в лицо.

От увиденного не смогла сделать и шага. Иштар подходил к подобию детской кровати, касался маленькой головки кричащего от раздирающей его боли ребенка и обращал его тельце в серый пепел. Зажала рот ладонью. По пальцам побежали горячие слезы. Живот скрутило от болезненного спазма. Тошнота подступала к самому горлу. И так он проделывал с каждым ребенком в этом бараке. Когда он подошел к последнему, я отмерла.

— Прекрати! — шепотом сказала ему, сжимая платье на животе.

— Их разъедает ужасная болезнь изнутри, — смотрит сквозь меня, — а так им больше не больно, — жестко заканчивает он, поворачиваясь ко мне спиной, касаясь ребенка.

— Так нельзя, — кричу ему, содрогаясь от слез.

Пепел взмыл вверх от удушающего сквозняка, наступила мертвенная тишина.

— Ты…

Его спина напряглась, он медленно повернулся ко мне.

— Ты… ты…

В одно мгновение он оказался рядом со мной, подхватывая за локти.

Я спешно попыталась отстраниться от него.

— Зверь?

Мне не нужно было ничего произносить, он сам все озвучил за меня.

— Так я сейчас выгляжу в твоих глазах?! Почему не ушла, когда у тебя была такая возможность? — его взгляд был безумным и ожесточенным. — Ты видела, на что я способен. Зачем согласилась остаться со мной, если боишься меня? — я чувствовала каждую колкую интонацию в его словах.

Делаю шаг назад. Мне не хватало дыхания, перед глазами всё стало плыть, я не могла сосредоточиться на его словах, не могла даже самостоятельно сделать вдох. Тошнота, головокружение и эти ужасные запахи меня обволакивали, увлекая в свой ужасный смрад. Закрыла ладонями рот, выбегая из барака, согнулась пополам, выворачивая свой завтрак на песок. Мои эмоции меня переполняли. Боль. Жалость. Лютая горечь.

— Ты настоящее животное! — кричу в удаляющуюся от барака спину Иштара.

Заливаясь слезами, я продолжала кричать, но когда он вошел в следующий хилый барак, чтобы продолжить свои зверства, невзирая на плач и крики детей, заткнулась, оглядывая мощных воинов, что молча наблюдали за происходящим.

— Остановите же его! — крикнула я им, но они только осуждающе взглянули на меня, качая головой.

Тяжелая ладонь Шрама легла на мое плечо.

— Прежде чем осуждать и молоть языком, оглянись вокруг, и поставь себя на его место, — грозно мне сказал здоровяк.

Яростно смахнула его руку со своего плеча, бесцельно двинулась вперед, все еще дрожа, пытаясь забыть увиденное.

Одно прикосновение к маленькому тельцу, и он рассыпался в прах, грязно-серую пыль, что струилась в песок. Вязкое молчание наступит тогда, когда все кровати покроются серым пеплом.

Острая боль пронзила мое сердце. Разочарование. Волнение. Вина. Всё это были эмоции Иштара. Но я слепо верила только своим. Я не хотела думать о звере, вставать на его место, разбираться, что он чувствует на самом деле. Я попыталась закрыться от него, знала, что это могут делать лишь мэрны. Но я настолько сильно этого желала, что стала тонуть только в своей скорби, больше не замечая его чувств. Иштар не врывался в мою голову, и не пытался остановить. Я просто шла вперед, не замечая проходящих мимо людей, зовущую меня Фиву, радость бегающих детей. Во рту стоял привкус тлена. А в ушах застыли крики детей.

Глава 22

Яркое солнце слепило глаза. Я оглянулась на Шрама, следовавшего за мной, подумав, что еще не поздно вернуться к Иштару, сказать, что я…

Что я — что?.. — снова закипала я, ускоряя шаг. Что думаю о нем так, как и сказала?! Что зла на него? Что не понимаю всего? Что его мир чужд мне? Или…что я чувствую его тревогу, отчаяние, что хочу большего всего на свете обнять его. Просто оказаться рядом…Злилась на себя, на него, на волю Древних, которые так распорядились с жизнями тех детей, что лежали в бараках. Быстро смахнула слезы. Как бы я ни старалась, как бы ни уговаривала себя думать о чем-то другом, все мои мысли вновь возвращались к нему. Я больна или сломлена, со мной явно было что-то не так. Никто нормальный не стал бы испытывать подобное рядом с тем, кто несет смерть и так много горя, но я ничего не могла с собой поделать, эта связь была крепче всех моих убеждений.

— Нам надо вернуться! — резко остановилась я, опуская глаза вниз, и стала нервно поправлять свое платье.

— Стервятника мне в жопу, ты это серьезно?! — рыкнул Шрам, выходя из себя.

— Я… я не знаю, — растерялась я, не в силах объяснить то, что со мной происходит. — Мне нужно просто вернуться обратно, — кончики пальцев начало едва покалывать.

— Ты облила его дерьмом перед всеми, а теперь хочешь вернуться?! — ошарашено уставился на меня эрн. — Совсем с головой не дружишь?!

— Перестань, — тихо попросила его, заглядывая ему в глаза.

Я была готова разреветься. Я настолько сильно ощущала себя разбитой и потерянной, что не могла передать словами, как внутри меня медленно разгорался огонь до гигантских размеров, готовый вспыхнуть в любую минуту.

Шрам продолжительно посмотрел на меня, раздраженно сплюнув в песок, молча развернулся назад и широкими шагами пошел туда, откуда пришли. Я поплелась следом.

Собравшаяся впереди толпа перегородила нам путь, оттуда доносились недовольные возгласы. Люди стояли так тесно друг к другу, что не было возможности пройти дальше и увидеть, что там происходит и кто стоит в центре этой гудящей толпы.

— Я не хотел… — жалобно раздался детский голос.

Двинулась вперед, распихивая любопытных зевак. У Шрама это получалась куда быстрей, завидев его, они сами поспешно расходились.

— Лактар… — не веря своим глазам, тихо произнесла я.

— Ах ты, мелкий щенок! — завопил эрн на худощавого мальчишку, хватая его за шкирку и тряся что есть мочи. — Я тебе покажу отцовскую порку, — зашипел эрн, вытягивая раскрытую потную ладонь в сторону воина. — Плеть! — крикнул он.

Глаза мужчины блестели от ярости, а в уголках его мясистых губ скопилась вязкая белая пена. Толстая золотая цепь на бычьей шее эрна кричала сама за себя. Он занимает высокое положение среди эрнов.

Я перевела взгляд на испуганное лицо мальчишки. В его глазах застыли слезы.

Эта свинья устроит для нас показательное выступление прямо здесь.

Не выдерживаю, срываюсь с места. Это была последняя капля моего терпения.

— Не трогайте его! — крикнула им, выбираясь из толпы.

Все обернулись на меня.

— Да как ты смеешь, шлюха! — завизжал он, покрываясь от злости красными пятнами.