Дева Ки, демон Шо. Том 1 (СИ) - Журавлев Владимир А.

— С утра — в столицу! — напомнил мастеру Пингу инспектор. — А я… похоже, меня ожидает веселая ночь.

И инспектор Хай с наслаждением потянулся.

Юный мастер быстрым шагом покинул резиденцию инспектора. С надменным видом уселся в паланкин. Оглянулся на высокие окна дворца. И с холодной жестокостью мысленно пообещал, что когда-нибудь он припомнит инспектору сегодняшнее унижение. Душитель… столичный шут! Самые сильные мастера — в провинции Лусор! Потому что переняли и свято чтут техники лучезарного Далиня! Не дух его, дух под императорским запретом — а техники совсем другое дело! Потому столичные мастера вызывают провинциалов на дуэль открыто, но убивают тайно, ядами да из-за угла!

Мастер Пинг презрительно усмехнулся, разорвал шелковую удавку голыми руками и выбросил на брусчатку площади.

-=-=

А Ки Шо в это время шел по Южному тракту. Сначала его потряхивало от страха, особенно когда заметил у обочины парочку обезображенных трупов. Но потом он сказал сам себе: «Ки Шо! Глупенький Ки Шо! Ты же заметил, что инициация боевых возможностей происходит в моменты наивысшей опасности! Надо рисковать жизнью! Это тоже тренировка! И тогда… или станешь настоящим мастером, или погибнешь. Ну? Поздно отступать, глупенький плаксивый Ки Шо!» И после этих слов сразу стало легче. И пошел он по тракту гораздо увереннее. Ну, поймают бунтовщики, и что? Они поймают его, а он — их. И, может, новый прием освоит. Или погибнет. Всего лишь.

Уверенность уверенностью, но и об осторожности Ки Шо не забывал. И готовился к ночлегу задолго до сумерек. И в этот вечер не изменил привычки, благоразумно пропустил буковые рощицы — ну их, там плохих людей много! — и спустился с дороги вниз по ручью. Ручей — это вода, это долгожданное омовение усталых ног, это сытное бульканье в дорожном котелочке!

На всякий случай он отошел подальше от тракта. Подумал и еще немного отошел. Присмотрел уютный уголочек: возле воды чистенький бережок два на два шага, вокруг непролазные кустики, и два больших камня в воде, как раз удобно будет сидеть и болтать ногами в прозрачном потоке… но его остановил испуганный визг.

Ки Шо замер, потом в изумлении покачал головой. Провинция полыхает в бунте, деревни разграблены, тракт опустел — но куда ни сунься, обязательно отыщется женщина! Что им не сидится дома⁈

На этот раз женщина обнаружилась не под насильником, а под раскидистым кустом. Как забралась туда, непонятно. Видимо, с большого перепугу. Но Ки Шо, к примеру, в такое переплетение веток даже с перепугу не смог бы залезть.

И, кстати, не женщина, девушка. Даже почти что девочка. Съежилась в комочек под ветками и таращилась на него безумными от страха глазами. По одежде — богатая горожанка.

Ки Шо неторопливо опустился рядом с кустарником на корточки.

— Не надо меня бояться, — мягко сказал он. — Я не бунтовщик и даже не мужчина, я просто мальчик. Иду по тракту в столицу и решил устроиться здесь на ночлег. А ты неплохо спряталась. Если бы не завопила, я бы тебя не заметил. Зачем кричала?

— От страха, — лязгая зубами, призналась девочка.

— Когда боишься, лучше помалкивать! — с умным видом заметил Ки Шо. — Тогда не заметят. А на крики с тракта могут прибежать бунтовщики.

— Тебе хорошо рассуждать! — внезапно рассердилась девочка. — А меня изнасиловали! И ограбили! А-а-а!

И она затряслась в рыданиях. Ки Шо внимательно ее оглядел, насколько позволяла листва. Явных травм, следов избиения и насилия не увидел. Даже одежда девочки находилась в относительном порядке — с учетом того, что пришлось лезть в густые кусты. Пожал плечами и принялся устраивать ночлег.

Он успел помыть ноги и поставить на крохотный костерок дорожный котелочек емкостью на три кулака, когда девочка наконец решилась выбраться из кустов.

— Как тебя зовут? — из вежливости спросил Ки Шо, стараясь не глядеть на девочку. А то испугается и снова заорет, а тракт не так уж далеко.

— Пы Си. Я дочь главного рисоторговца нашей провинции!

— Как ты оказалась на тракте в столь опасное время, прекрасная Пы Си? Бунтовщики не преклоняются перед богатством, грабят и убивают без разбору.

— Я просто ехала к своей бабушке! В своей карете, со своим телохранителем! А они как выскочили! И изнасиловали меня-а-а!

— Тихо, тихо! — забеспокоился Ки Шо. — Ну, изнасиловали, ну и что? Не убили же, не покалечили. То же самое супруг будет делать. Всю жизнь, каждую ночь. И иногда днем тоже. Если он хороший супруг.

— Что бы ты понимал в женских страданиях⁈ — фыркнула Пы Си. — Ты мальчик! А меня как поставили на колени, как… — чуть глаза на лоб не вылезли от боли!

Ки Шо с сомнением покачал головой. Вряд ли сказанное Пы Си правда. Что испугалась — да. Но чтобы глаза лезли на лоб от боли? В книге Чон Понга четко указано, что такого не должно быть. Правда, если насильников дюжина… но и на это непохоже. Одежда практически в порядке.

— Тебя били? — участливо спросил он.

— Да! Звери! По лицу!

Ки Шо недоверчиво посмотрел на ее лицо. Не красавица, но личико юное, кругленькое, и глазенки так забавно сверкают. Только синяков, ссадин, царапин на лице нет.

— Точно били? — переспросил Ки Шо. — На тракте⁈

— Один раз, ладонью по щеке! Но больно! Я сразу упала на колени, а он как!.. Ох я и орала! Свинья немытая! Грязный, как свинья, и воняло от него, как от свиньи!

— От него? Так он был один?

— Их было много! Но остальные грабили карету! А этот изнасиловал меня, посмеялся, животное, и приказал бежать! Мне, дочери главного рисоторговца провинции!

Ки Шо только покачал головой. Девочки не переставали его удивлять. Вот и эта: попалась очень порядочному бунтовщику, он ей жизнь спас — и недовольна, что от мужчины воняло! А если б не воняло, тогда что⁈

— Еще и лапал, животное! — ругнулась девочка немного спокойнее.

— Так он тебя лапал? — улыбнулся Ки Шо. — Точно хороший человек! Ты ему понравилась! Кушать хочешь, прекрасная Пы Си?

— Уже не прекрасная! — буркнула девочка. — А униженная, опозоренная и растоптанная! Но кушать хочу! И пить!

Ки Шо облегченно рассмеялся.

Они дружно поели из одного котелка, напились душистого отвара, сгрызли горстку сухофруктов, тут и сумерки опустились. Ки Шо расстелил на траве одеяло, улегся, накрылся сверху другим, поверх него еще непромокаемым плащом… и неуверенно окликнул девочку:

— Пы Си? Ты можешь, конечно, всю ночь просидеть у потухшего костерка, я не против. Но к утру опустится туман, ты промокнешь и простынешь. Лучше будет, если заберешься под одеяло. Я не мужчина, со мной можно.

— Все вы так говорите! — с подозрением проворчала девочка, но забралась под одеяло на удивление шустро. — Говорите, а потом лапаете… руки убери!

— Зачем? — удивился Ки Шо. — Когда еще мне представится возможность обнимать красивую девочку?

Ки Шо действительно ее обнял. Чувство власти над женщиной оказалось неожиданно сладким, притягательным. Так вот почему домогаются, теперь Ки Шо это стало понятно.

— Точно красивую? Врешь ты все… — пробурчала девочка и отвернулась. А вскоре и засопела в одеяло, сладко и мирно-мирно. А Ки Шо с неохотой закинул руки за голову и задумался.

И думал он вовсе не про то, что нежная девочка Пы Си страдала о потере невинности, но даже не вспомнила об убитых телохранителе и возчике, а ведь наверняка именно их трупы заметил у обочины Ки Шо. И даже не о том он думал, что страдания, как выяснилось, сильно различаются у девушек, и иногда их и страданиями не поворачивается язык назвать, то есть — а есть ли они вообще, эти страдания, в смысле, чисто женские, или это лишь уязвленная человеческая гордость независимо от пола?

А думал Ки Шо о карете. И удобствах, с ней связанных. Вот, например, повозка почтенного каллиграфа Ки Шо очень понравилась. Там такое длинное и мягкое сиденье! На нем спать можно! А под сиденьем можно хранить корзинки с едой и запасные вещи, и много чего еще.