Жена светлейшего князя (СИ) - Деева Лина

— Я ведь говорил, скучная тема, — между тем заметил Геллерт. — Лучше скажите, вы уверены, что не хотите взять в путешествие Лидию?

— Уверена. — Я знала, что камеристка очень хотела бы поехать. Но также знала и то, что у неё заболела мать, работавшая здесь же, в замке. И бросить её одну у Лидия попросту не могла. — В дороге я вполне обойдусь без служанки, а в замке Верных, думаю, найдут кого-нибудь для меня.

— Разумеется, найдут, — кивнул Геллерт и, откинувшись на высокую спинку стула, смерил меня задумчивым взглядом. — И снова не ожидал от вас.

Я едва заметно вздрогнула.

— Чего?

— Неважно, — Геллерт как будто пожалел о своём замечании. — Надеюсь, путешествие будет для вас приятным — времени достаточно, и мы не будем спешить.

Я тоже на это надеялась. А беспокойство в груди предпочитала списывать на то, что мне всё-таки было страшновато выезжать за пределы знакомого, да ещё и без поддержки Лидии. Только на это, а не на дурные предчувствия.

Глава 29

Из замка мы выехали, как и собирались — на рассвете следующего дня. Я смотрела из открытого окошка кареты на золотые барашки облаков, на росные луга, на сопровождающих нас конных солдат, на Геллерта, ехавшего вровень с моим экипажем, и никак не могла отделаться от мысли: было. Всё это было, только вокруг вместо летней зелени лежали глубокие снега, вместо аромата трав нос щекотал запах угольков, тлевших в медной жаровенке, а поскрипывание рессор перебивали бесконечные вздохи и жалобы Жюли.

«Так я ехала из столицы».

В памяти всплыли подслушанные слова сенешаля «нападение по дороге в княжество», а вслед за ними пришло смутное воспоминание — крики, конское ржание, звон мечей. Я замотала головой: «Не хочу», — и постаралась думать только о том, что вижу сейчас. О прекрасном летнем утре, о предстоящей дороге («Надеюсь, мы не поедем через Волчий перевал»), о замке Верных и герцоге Наварре.

«Он суровый, но не злой, и Геллерт его очень уважает».

Только всё равно жаль, что Лидия не смогла поехать. Сейчас бы поговорить с ней, отвлечься.

«Забавно. Тогда, зимой, я изнывала от постоянных разговоров, а сейчас, наоборот, от тишины».

Я невесело усмехнулась и откинулась на бархатные подушки сиденья. Может, попробовать вздремнуть? Или почитать — зря я, что ли, взяла с собой томик «Легенд»? Хотя при такой тряске вряд ли получишь удовольствие от чтения.

Окошко заслонила тень, и в карету заглянул Геллерт.

— Как у вас дела? Как дорога?

— Всё хорошо, спасибо, — у меня даже получилось не сфальшивить.

Геллерт удовлетворённо кивнул и продолжил:

— Остановка будет где-то после полудня, когда минуем Вранов перевал. Пообедаем и двинемся дальше.

— Хорошо, — я вдруг пожалела, что разучилась ездить верхом. Сейчас бы пересесть в седло и хотя бы пару льё проехать бок о бок с Геллертом. Поговорить или помолчать, полюбоваться окоёмом не из окна кареты…

— Кр-ра!

Геллерт разогнулся, и я поспешила выглянуть наружу — всё ли в порядке?

— Кр-ра! — повторил сидевший на луке Геллертова коня железный ворон и покосился в мою сторону блестящим глазом.

— Ничего особенного, — расшифровал для меня послание птицы Геллерт. — Впереди небольшая роща, и Керриан заметил, что дорогу перегородило упавшее дерево.

Я невольно сжала край оконной рамы.

— Как на Волчьем перевале?

— Нет, — заверил меня Геллерт. — Просто от старости. Этой дорогой редко ездят, вот его и не убрали до сих пор. Не волнуйтесь.

Не скажу, что меня до конца успокоили его слова, однако я предпочла согласно кивнуть. А когда карета въехала под сень раскидистых буков, на всякий случай отодвинулась от окна. Однако Керриан не ошибся — никакой разбойничьей засады в роще не оказалось, и, спокойно миновав её, мы двинулись дальше.

Солнце неспешно поднималось к зениту, а наша кавалькада — по широкой, поросшей елями и пихтами седловине Граева перевала. Вместе со светилом мы перевалили через самую высокую точку, без происшествий спустились в долину и, съехав с ленты тракта, устроили привал на берегу быстрой и говорливой горной речушки.

С каким удовольствием я выбралась из кареты! Как прекрасно было наконец пройтись по мягкой траве, размять уставшие от долгого сидения мышцы, полюбоваться яркими бликами на воде, высоким, густо-синим небом, тёмной зеленью оставленного позади леса и то тут, то там прорывающими его ковёр серыми скалами.

— Можем задержаться, если хотите, — Геллерт с обычной лёгкостью считал переполнявший меня чувства.

— Нет-нет! — поспешила запротестовать я. — Из-за меня не нужно!

Геллерт легко улыбнулся:

— Как скажете, — и, наклонившись, сорвал маленький, нежно-сиреневый цветок. Протянул мне: — Это вероника. У нас в горах существует обычай — когда кто-то отправляется в долгое путешествие, на дорогу ему дарят букетик этих цветов. Считается, что с ними любой путь становится легче.

— Спасибо, — я не без застенчивости взяла цветок и потупилась, чувствуя себя девочкой-подростком, которой впервые оказали знак внимания.

— Прогуляемся немного? — предложил Геллерт. — Вверх по течению, пока здесь накрывают обед?

— Да, давайте, — ответила я, всё ещё не находя в себе сил поднять глаза. Послушно взяла Геллерта под руку, и мы неспешно зашагали по берегу реки.

Приготовленная на обед похлёбка была вкусна, а после отдыха в карете ехалось гораздо приятнее. Хотя, может быть, причиной этого был цветок вероники, бережно приколотый мною к платью.

«Горы — страна чудес», — шепнул мне голос прежней Кристин. А голос Крис разумно заметил, что чудеса бывают не только добрыми.

«Но ведь, — я машинально коснулась цветочных лепестков, — так хочется верить в хорошее».

***

За оставшееся до заката время мы успели миновать ещё две небольшие долины, а на ночёвку остановились в рябиновой роще на берегу мелкого озерца с прозрачной холодной водой. Место выглядело умиротворяюще, однако что-то в нём мне не нравилось. Смутная тревога зудела над ухом приставучей мошкой, а когда между трёх старых рябин установили высокий белоснежный шатёр, буквально взвизгнула предупреждающим: не ходи туда!

— Замёрзли? — почти не отходивший от меня Геллерт заметил, как я вздрогнула.

— Да, немного, — я постаралась улыбнуться как можно естественнее.

Без промедления мне на плечи лёг широкий княжеский плащ, и Геллерт предложил:

— Пройдёмте в шатёр? Я распоряжусь зажечь там жаровню, и вы быстро согреетесь.

— Нет! — даже мысль о шатре вызывала у меня необъяснимый протест. — Мне не так уж холодно, и вообще, давайте лучше погуляем.

Если мой ответ и показался Геллерту странным, настаивать на своём он не стал. Изредка перебрасываясь фразами, мы обошли озерцо, и к тому времени, как вернулись в лагерь, ужин был готов, а над восточными вершинами гор взошла бледная краюшка луны. По воде побежала серебряная дорожка, и располагаясь перед жарким костром, я постаралась сесть к ней спиной. Возможно, это было трусостью, возможно, следовало наоборот понять, отчего мне так неприятно красивое, в общем-то, зрелище. Но я чувствовала, что не готова ни к каким новым откровениям — и почти наверняка разочарованиям. Потому предпочла спокойно поужинать, выпить кружку вкусного травяного отвара, а потом просто сидеть, кутаясь в заёмный плащ, и смотреть, как взлетают к небу золотые искры — словно желая породниться с серебряными искрами звёзд.

— В шатре всё готово для отдыха, — ненадолго отходивший Геллерт вернулся к костру. — И время уже позднее, а завтра снова в дорогу с рассветом.

— Да. — Мне не хотелось уходить, но какой благовидный предлог можно было придумать? К тому же супруге светлейшего князя не пристало ночевать под открытым небом. — Уже иду.

Геллерт заботливо подал мне руку, помогая подняться. Довёл до самого шатра, будто я могла заблудиться, и гостеприимно откинул полог.

— Ложитесь, не ждите меня.

— Х-хорошо, — почему-то я только сейчас сопоставила, что шатёр один, а мы с Геллертом женаты.