Тайны Калинова моста (СИ) - Елисеева Валентина

Дружную компанию разогнали домовые, поскольку директор принципиально не подписывал Алексею Семёновичу разрешение на проведение ночных работ, хоть тот постоянно подавал прошение об этом. По дороге к дому Василису догнала Яга Лешевна, тоже любившая задержаться на работе, особенно после отъезда в длительный отпуск своего вампира. Кроме того, она активно готовилась к областному ведьминскому слёту, который должен был состояться на Лысой Горе в пятницу, тринадцатого числа. Слёт был мероприятием важным, ответственным, требующим соблюдения строгого дресс-кода и старославянской стилистики выступлений. Допускались на него только ведьмы подвида «Баба Яга», что крайне злило Всемилу Ламиевну, на слёт не приглашённую.

– Что у тебя в окне светится? На пожар не похоже... неужто Огневушка безобразничать вздумала? – нахмурилась Яга, оборвав обсуждение слёта, когда они дошли до крыльца Василисиного дома.

– Ни в коем случае, она у меня милейшее создание на свете! – побожилась Василиса. – Перья Жар-птиц на кухонном столе в вазе стоят, с чердака принесла. Они у меня вместо ночника используются.

– Шибко ярко для ночника, такое зарево в темноте вредно для глаз. Ты нормальных светильников у меня возьми – у них свет более мягкий и рассеянный. – Радушная Баба Яга мигом принесла из дома и пихнула ей в руки черепушки с потусторонними синими огнями в пустых глазницах. М-да, как раз под статус некроманта светильнички.

Поблагодарив, Василиса взяла на заметку, что ни о каком вреде перьев заботливая соседка не заикнулась. Суеверие как есть все эти байки про дурные приметы! Каждый сам строит свою судьбу, нечего все беды на чёрных кошек и «кровавую» луну списывать.

Ночью Василисе не спалось. Казалось, руна на ладони горит огнём, притягивая к ней потустороннее зло, ждущее своего часа у того края моста. Мерещилось, мёртвые родители протягивают к ней руки, умоляя вернуть их в мир живых. Пришлось твёрдо напомнить себе, что уход за Калинов мост – уход навсегда, оттуда нет возврата. Сознание человека может задержаться на земле отдельно от тела, но если упокоить привидение, оно тоже исчезнет навсегда. Просто кто-то уходит одномоментно всем комплектом, а кто-то (крайне редко) – в два этапа. В сухом остатке: по ту сторону моста людей нет ни в каком виде, даже искр их сознания там не осталось. Более того, там даже нежити в привычном её понимании нет – есть лишь извечное Зло и пустота, есть лишь то, что по самой своей сути противно жизни во всех её проявлениях. Информация была почерпнута Василисой из учебника «Общие сведения о магии» – единственном, в котором в открытом доступе имелись хоть какие-то сообщения о некромантах.

«Нежить в привычном её понимании? С каких пор мне привычна нежить?» – принуждённо улыбнулась Василиса, не давая себе углубиться в наплывающие волны ужаса перед неведомым. Завтра её первое занятие, первый официальный выход в качестве некроманта, а всё, что она может сказать по профилю своей квалификации: «Виды нежити бывают опасные и неопасные. Полезные и вредные».

Нет, ясно, отчего специальная литература по тёмной магии и некромантии выдаётся лишь узкому кругу лиц без права вынесения её за пределы факультетов и закрытых секций библиотек. И почему закрытые секции имеются далеко не во всех библиотеках – в вотчине Всемилы Ламиевны таковых никогда не бывало. Разговор с Марой ничего не прояснил: подруга изучала совсем другую ветвь тёмно-магического искусства, и её познания мало отличались от того, что сообщил сборник общих сведений. Очень хотелось поговорить с Елисеем, который точно знал больше дочери Кощея, но тема беседы требовала уединения, а Василиса весь день промоталась по маршруту: полный детей кабинет – учительская – питомник – кабинет, полный детей. Оставалось довольствоваться тем, что есть, и радоваться, что не надо сдавать вступительные экзамены по предмету.

Завтра первая пара – лекция по нежитеологии, вторая пара – практика. Без пояснений, что это за практика и по какому предмету. Вряд ли по философии, которая идёт следом третьей парой. Ох, не нравилось Василисе такое чередование! То, что философия основной предмет, не было шуткой? Как там вещает философия? «Неизбежное нужно принимать равнодушно»? И ещё: «Не относитесь к жизни слишком серьёзно – живыми вам из неё всё равно не выбраться!». Интересно, у них после каждой практики будет философия? И кто преподаёт нежитеологию? Если учесть, что демонологию в ОМИИ преподаёт демон, то выводы о преподавателе нежитеологии можно сделать достаточно определённые – им вполне может быть тот, кто сам успел стать нежитью и оттого является лучшим знатоком данного предмета. Впрочем, рождённый человеком далеко не всегда знает, каково это – действительно им быть, и в чём смысл его бытия зачастую вовсе не задумывается.

«А ведь Елисея удерживает на земле один лишь этот смысл – его дело служения людям, охрана мира яви от жутких порождений нави, – вздохнула про себя Василиса. – Чёрт, забыла оставить в директорском кабинете заявление, чтобы меня отпустили завтра с последнего урока, и записку, что договорилась с Виталиком Гинзбургом о замене меня у семиклашек! Хоть бы зеркалу сообщила своё расписание в ОМИИ – зеркало пусть и вредное, но директору исправно докладывает обо всём, о чём учителя попросят. Директора зеркало боится до стеклянной дрожи, кроме него боится только физика, но чуточку меньше. Всяческие эксперименты с зеркалами мелочь в сравнении с тем, на что способен директор. Эх, прекрасно я знаю, отчего не обратилась к полтергейсту – хотела иметь повод зайти к Елисею...»

Поправка: всё ещё хочет. Хочет видеть его, говорить с ним, спрашивать и рассказывать, обсуждать и вместе делать выводы. Ей страшно не хватало их прежних посиделок над листками с расчётами, подкинутыми Алексеем Семёновичем, над чертежами к задачам, над различными вопросами жизни школы. Ей не хватало его не только как любимого мужчину, ей не хватало его как друга, особенно сейчас, когда близится первая некромантская практика, а неподалёку пробуждается к Рождеству враждебная навь...

– Чегой не спишь? – Над лицом возникла фосфоресцирующая клякса с круглыми глазами, и Василиса завопила от неожиданности. – Всю деревню перебудишь! Кошмар приснился, да?

– Коли черепов у кровати понаставить, кому хошь кошмары сниться начнут. Вот я тебе посвечу и спи спокойно. – Огневушка заскочила на прикроватную тумбочку, яркостью затмив «светильники» Яги. Волшебный огонёк очень трепетно относился к своей миссии начальника всех огней в доме и терпеть не мог конкурентов, даже безнадёжно неживых. – Ну, чего глазами хлопаешь? Спи давай!

– Вечный выбор: сомкнуть веки и погрузиться в прекрасные сны или широко распахнуть глаза и упорно жить в горемычной реальности, – хмыкнула Василиса, решительно спрыгивая с постели и надевая халат. – Давай за стол перебираться: тетради проверю и засну. Ничто так не навевает сон, как монотонное исправление одних и тех же ошибок в одних и тех же примерах.

Она успела дойти до середины стопки, когда Огневушка испуганно пискнула и спряталась за печную заслонку. Глюк пролетел сквозь потолок на чердак, и в доме воцарилась тишина – даже слабо тлеющие угольки в печи перестали потрескивать. Когда последовал стук в дверь, Василиса уже знала, кто стоит на пороге: её домашняя нежить никогда не бросила бы её на растерзание врагов, но боялась некоторых из её друзей. Рода Вааловича, к примеру, но на ночное крыльцо явился точно не географ.

– Заходите, я не сплю, – пригласила она, и рядом с ней возник Елисей.

– Знаю, что не спишь, – у тебя слишком ясное и активно работающее сознание для спящей.

– Я потревожила ваш покой своими страхами? – расстроилась Василиса.

– Нет, они были не настолько насыщенны, – заверил Елисей и мягко усмехнулся: – О том, что ты сидишь и переживаешь, мне помогла догадаться простая логика. И знание, что при недостатке информации ты начинаешь придумывать собственные версии событий, которые бывают весьма жуткими и причудливыми. А когда ты так мгновенно заливаешься румянцем, то кажешься ещё моложе, чем есть, хоть казалось бы – куда уж моложе.