Громов: Хозяин теней 4 (СИ) - Демина Карина

Этот не перебивает, только на кольцо поглядывает.

— А она прям в машину полезла! Там же ж валы, — продолжает Метелька. — Вот эти щупальца, прям как волосья, накрутило. У нас бабам, если хотят пойти, то сразу говорят, чтоб косу обстригали. А Митрич рассказывал, что в позатым годе была одна, пришла такая, к станку стала, и косу не остригла. Вроде как убирает. Она-то убирала, убирала, и вроде всё-то ничего, пока одним днём не забылася. То ли косынку не так перевязала, то ли ещё чего, главное, что коса выскользни и в самое нутро. Ну и намотало.

— Косу?

— И косу. И бабу тоже. С концами, — Метелька потупился и осенил себя крестом. — Ну и тварюку-то тоже ж, стало быть. Намотало. У машины силища же ж… Савка ещё на полную дал, и давление тогда в системе было вот.

— А сам ты куда?

— Так вниз скатился. Там же ж помост. Если прилечь, то ничего так, втиснуться можно.

Вот прямо чувствую недоверие и сомнение жандарма, потому что хороша наша сказка, даже правдоподобна с виду, но не укладывается в голове дарника мысль, что двое пацанов перехитрили тварь иномирную.

— Ну а она верещит, и так, что ажно наизнанку выворачивает всего! Думал, уши лопнут. И машина гудит. Так вот, у-у-у-у, — изобразил Метелька. — А внутрях прямо ходуном ходит. Я и смекнул, что не сдюжит она. Как пить дать рванёт! Мы и побегли.

— И?

— И рванула, само собою. Не успели чутка. Тварюку эту тогда близёхонько подтянуло, вот, видать, и сварилась. Там же ж, как трещина, то пар. И прям во все концы. У нас тут, сказывают, в тым годе одна сорвалась, бахнула, так семь человек обварило! И рабочих, и помогатых, и даже тех, кто рядом стоял! А тут одна тварюка… а мы уж бегли.

— И выбегли, — завершаю рассказ вместо Метельки.

Тот кивает. А жандарм вздыхает то ли с облегчением, то ли с печалью.

— Это вы молодцы, это вы правильно…

А Филимон далеко не ушёл. Крутится рядышком. Слушает? Как есть. И небось, если не всё слышал, то многое. Вот что-то мне подсказывает, что это его любопытство не на пустом месте появилось.

Доложит?

Само собою. Ну и пускай себе. Устало прикрываю глаза.

— Звиняйте, господин, — Метелька кланяется. — Я-то так, а Савка упал неудачненько… можно, мы домой пойдём?

— Боюсь, что вынужден буду вас задержать. Так… Залимихин!

А голос у господина жандарма имеется, и такой, что Филимон отскочил в стороночку со всею поспешностью. Рядом же с нами появился казак.

— Залимихин, приглянь за ребятами. И пусть доктор, как подъедет, их осмотрит первым делом. Если разрешит, то накорми. И давай… так, где тут контора?

— Там, — Метелька машет рукой. — Дальше, но туда если, то неможно. Господин управляющий лаяться станет.

— Пускай лается, — жандарм, так и не назвавший своего имени, усмехнулся в усы. — А этот ваш… как его…

— Митрич?

— Нет, тот, с бутылкой…

— Анчеев?

— Именно… Залимихин, пошли кого отыскать, где он жил.

— Так чего искать-то? В артели жил. Так-то у него семейство имеется, в Пискуново, это деревенька недалече. Он на заработки подался и деньгу им слал. А сам-то в артели, тут где-то… вы у Филимона спросите, он точно знать будет! Он про нашинских, цеховых, всё-то знает, особливо про старых если. Анчеев же старый, он не один год тут работавши, ну, пока не выгнали…

Метелька обернулся.

— Вон, Филька. Вы не глядите, что боязливый. Вы ему пару копеек киньте, он и проведёт… Филька! Филька, ходь сюды!

И Филимон, который замер было, явно раздумывая, не сбежать ли, послушно сделал шаг. Он побледнел, втянул голову в плечи и прямо весь затрясся. Полиции боится? Сам по себе? Или потому что связан со Светловым куда теснее, чем нам говорил?

Скорее всего.

Не люблю стукачей.

— Да не боись! Господин жандарм добрый…

Казак хмыкнул.

— Ты ж знаешь, где Анчеев обретался?

— Н-ну… — Филимон весь сгорбился и глядел он старательно под ноги. — У… Метицкого… жили… туточки. Недалече. Только он вчерась сказал, что всё, домой уходит. Его ж погнали, а кому он тут надобный? И вещички собрал. И Метицкий ещё утречком спрашивал, не знаю ли я кого толкового, чтоб на место Анчеева, чтоб не брать лишь бы кого, ну, человека такого, который бы и платил, и так-то…

С каждым словом робость отступала. А в конце он и разогнулся, осмелившись глянуть пусть не в лицо жандарма, но на руки его.

— Так-то… взять-то можно… но лучше б из своих кого… чтоб не пил там, не буянил… мылся, а то одного разу мы взяли, а он до бани никак. И весь запаршивевший. Ну кому охота?

— Понимаю, — жандарм сунул руку во внутренний карман. — А вы, стало быть, знаете, где эта артель расположилась?

— Отчего ж не знать…

— В таком случае вы, полагаю, не откажетесь проводить пару человек? Не стоит пугаться, — он вытащил кошелек. — Нам просто нужно взглянуть. Возможно, сохранились какие-то вещи…

Филимон кивал. А жандарм вытащил из кошелька банкноту, которую протянул.

— Вот. За услуги.

— Я… — Филимон уставился на деньгу и сглотнул, явно борясь с желанием отказаться. — Благодарствую, господин…

— Вот и отлично. Идём. Покажу, кого отвести… а вы двое ждите.

— Чего?

Сила постепенно усваивалась. Во всяком случае, икать не хотелось, а вот пить — зверски.

— Кого, — поправил жандарм, нисколько не разозлившись. — Представителя святейшего Синода. Ему всё и обскажете, подробно, обстоятельно и в целом.

Чтоб вас.

Хотя…

[1] Анекдот времён 1905 г., когда революционный террор достигает максимума, и все более-менее серьёзные чиновники становятся целями террористов только потому, что занимают высокий пост.

Глава 12

Глава 12

Покупая иконы вне церковных лавок спрашивайте разрешительные бумаги за печатью Священного Синода. Помните, что поддельные иконы не обладают должным запасом святости, чтобы защитить ваш дом.

Святой вестникъ

А судьба любит шутки шутить.

Я ведь подумывал найти его. Примерялся и так, и этак. Пару раз даже бывал на Сенатской, полюбовался зданием Священного Синода. И охраной, вокруг выставленной.

Потом ещё почта была, правда, уже не на площади. Моя паранойя погнала на другой конец Петербурга, где в махоньком отделении всего за несколько копеек в моё распоряжение предоставили отдельный аппарат. Главное, никого-то моё желание не удивило. Напротив, Священный Синод отдельную линию выделил для тех, кто пообщаться желает. Только вот человек, на этой линии сидевший, не пожелал искать дознавателя, о котором я только имя и отчество знаю.

Ну и в целом, не положено.

Если у меня есть информация, представляющая интерес для Синода, то я могу её озвучить. Вот прямо по телефону и могу. А коль уж сочтут информацию важной, тогда и пригласят. Не на Сенатскую, само собою, но в одно из отделений, которых в Петербурге насчитывалась дюжина.

В общем, как-то вот не задалось оно с поисками.

Еремей, которого я привлечь пытался, вовсе плечами пожал и сказал, что бесполезно оно. Что не сидят дознаватели на местах, особенно если дело нижних чинов касается, каким и был Михаил Иванович. Это на местах он птица важная, а тут, в столице, иных хватает, посильнее да побойчее.

Так что не срослось с Синодом. Других знакомых у Еремея не было, равно как и у Мишки. Вот тема как-то сама собой и закрылась. А тут…

Здрасьте, как говорится.

Михаил Иванович изменился.

Хотя… я тогда-то видел его совсем иным взглядом. А теперь нормальными глазами смотрю. Высокий. Крепкий, но какой-то в конец замученный, что ли? Ощущение такого вот не то, чтобы нездоровья, скорее уж состояния на грани.

И сердце замирает.

Наверняка он слышал, что Громовых больше нет. И вот теперь… как…

— Добрый день, Михаил Иванович, — жандарм протянул руку, которую дознаватель пожал. — Уже вернулись?

— Утром.

— И сразу на выезд. Ну да, ну да, у вас там, как и у нас, не любят, когда подчинённые без работы маются. Что ж, к счастью, тут ситуация стабильна, а потому нужно будет лишь ваше разрешение на зачистку. Конечно, коль глянете, я только благодарен буду, но как я понял имеет место некоторое… счастливое стечение обстоятельств, но полагаю, об этом вам скорее свидетели расскажут…