Неудержимый. Книга XXXVII (СИ) - Боярский Андрей

Предыдущих хозяев уже всех перебили туземцы, да и они с Ядвигой тоже приложили к этому много усилий. Но теперь, когда и сами туземцы сгинули в зыбучих песках, на радость Скверны, им придётся отбивать атаки тварей самостоятельно.

Твари, лезшие из другого мира, были не просто опасны — они вызывали крайне неприятные ощущения. Их образ словно выдернули из самых гнилых и дурных снов. Кожа — сухая, но бугристая, тянулась по телу, как пергамент, натянутый на грубые костяные дуги. Передвигались они осторожно, пружинисто, на длинных ногах с зазубринами, и время от времени резко замирали, словно выискивали очередную жертву поблизости.

Передние конечности были тоньше задних, но каждая заканчивалась огромными изогнутыми когтями, которые явно предназначались для того, чтобы вцепиться в плоть, вырвать из неё кусок и затащить в хлюпающую, влажно поблёскивающую пасть.

— Какие же они мерзкие… — поморщившись, сказала Ядвига, чуть прикрывая лицо рукой, словно это могло защитить её от вида твари.

— Соберись, — Антон посмотрел на княжну строгим, жёстким взглядом. — Их становится всё больше. Если мы не ударим сейчас, завтра сами окажемся в их желудках.

Обладая ментальной связью сразу со всеми осквернителями, Антон послал чёткий приказ: атаковать ближайшую тварь, что уже успела углубиться в джунгли. Это давало шанс, что остальные даже не заметят потери бойца.

Так и вышло. Из изнанки бесшумно выскочили трое осквернителей и, почти синхронно, проткнули жертву в трёх местах. Мощные, заострённые лапы с хрустом вошли в тело, прибив его к земле. Шансов вырваться у твари не было.

— Первая пошла… — довольно пробурчал Антон, потирая свои лапки.

Это были именно лапки, без какого-либо намёка на руки. Он как был слизняком, так и остался. Правда, теперь он весил куда больше, чем раньше, и каждое движение отдавалось в теле глухой тяжестью. Каждый божий день он проклинал себя за то, что недооценил Донского, но сейчас уже было поздно что-то менять.

Разделив осквернителей на две группы, они с Ядвигой разошлись по разным сторонам пробоя, чтобы ни одна тварь не смогла покинуть эту поляну. А дальше началась настоящая резня. Он наблюдал, как осквернители, методично вырезают тварей, действуя слаженно и безжалостно.

— Видишь, а ты боялась, — сказал он, бросив взгляд на Ядвигу, когда та подъехала ближе, — К вечеру у нас будет целая гора туш, и Скверна снова нас вознаградит.

Ядвига, несмотря на отвращение, которое вся эта бойня у неё вызывала, всё же улыбнулась. Но тут её улыбка мгновенно исчезла, а глаза расширились от шока.

— Антон… — голос её сорвался, она указала дрожащей рукой на радужный пробой. — Что это?

Повернувшись, Антон увидел, как из пробоя выползает аморфная туша, в пять раз превосходящая своими размерами остальных. Массивное, извивающееся тело тянулось переливающегося пробоя. Но он даже не дрогнул — наоборот, уголки его рта приподнялись в хищной усмешке.

— Ну и чего ты так испугалась? — хмыкнул он. — Это всего лишь очередная тварь, которая принесёт нам ещё больше силы.

Чудовище поползло к кустам, и Антон отметил, что остальные твари её не трогали, размерчик не тот, а значит, и интереса никакого к подобной туше не имелось.

— Мне понадобятся все, — сказал он, подтаскивая своих осквернителей ближе.

— Поняла, — Ядвига отдала приказ, и пять других осквернителей собрались вокруг неё, готовые ринуться в бой по первому же приказу…

Глава 9

Открыв глаза, я обнаружил себя сидящим на массивном троне, отлитом из золота, с глубокими резными узорами на подлокотниках и высокой спинкой, уходящей под самый свод. Холодный блеск металла, тяжёлый и неподвижный, он словно пропитывал всё вокруг ощущением власти и вседозволенности. Пальцы машинально скользнули по гладким завиткам резьбы, и я почувствовал, как тепло кожи смешалось с прохладой золота.

Я сразу понял, где нахожусь — это были мои чертоги разума. Просторный мраморный зал, величественный и безупречно чистый, сиял мягкими отблесками, от которых стены казались живыми. Высокие колонны, вытесанные из цельных глыб, тянулись к потолку, теряясь в полумраке, а откуда-то сверху медленно падали золотистые пылинки, переливаясь в лучах света.

Слева от меня раскинулся огромный балкон с резными перилами, за которыми открывался вид на бескрайнюю страну, утопающую в густой зелени. Леса и холмы, прерываемые зеркальными озёрами, тянулись до самого горизонта, где небо встречалось с землёй мягкой голубой дымкой.

Как говорится, красиво жить не запретишь. Это было именно то, что я всегда представлял себе под настоящим величием — когда сидишь в одиночестве, вдыхаешь прохладный ветер, и кажется, что весь мир принадлежит тебе. Осталось только перенести сюда десяток-другой девушек, добавить весёлую компанию друзей, музыкантов и огней, чтобы устроить вечеринку века. При мысли об этом я невольно усмехнулся, уже представляя, как всё будет выглядеть.

— Развлекаешься, да? — ворчливый голос раздался из глубины зала, оттуда, где стояла клетка, накрытая полупрозрачной вуалью.

— А тебе какое дело, чем я здесь занимаюсь? — я раздражённо бросил в ответ. — Это мои чертоги разума, так что помалкивай…

— Помалкивай? Сарка ты тупорылая! — выругался он. — Ты хоть понимаешь, что прямо сейчас умираешь?

— Не неси чушь! — я резко повернулся в сторону клетки. — С чего бы мне умир…

Фраза застыла на языке. В голове, будто хлыстом, щёлкнули последние секунды перед тем, как я потерял сознание. Твою же мать… Лю Бан ударил своим клинком так, что моя защита распалась на осколки в один миг, после чего я полетел пробивать каменные стены своим телом. Чёрт! Как же так?

Единственная надежда была на дары «укрепления», «твёрдости» и «ярости», которые могли хоть как-то укрепить тело. И логично было бы предположить, что, раз я нахожусь здесь, я всё ещё жив… Но в голосе Хлада не было ни тени сомнения — он был абсолютно уверен, что я умираю.

Нужно срочно вернуться обратно в тело. Я зажмурился, сосредоточился до боли в висках и попытался силой воли вытолкнуть себя из этих чертогов, но ничего не получилось. Я разозлился и попробовал себя ущипнуть, вспомнив, что в такие моменты помогала боль, но похоже, он работал только в книгах. Ущипнув себя несколько раз, я ничего не почувствовал. Ощущения оказались такими, словно тело мне и не принадлежало.

Тогда я поднялся на руках, опершись на подлокотники, сел по-турецки и попробовал медитацию. Постепенно звуки зала начали растворяться, трон подо мной перестал ощущаться, а дыхание стало ровным… Я не знаю, сколько времени провёл в медитации, но ощущение приближающейся смерти становились всё отчётливее.

— А часики-то тикают… — протянул ехидным, чуть насмешливым тоном Хлад, и даже сквозь ткань вуали я мог видеть, как он ухмыляется. — Скоро ты совсем иссякнешь…

— Ты давай не умничай, — фыркнул я, стараясь не поддаться на его провокацию, — У меня, между прочим, регенерации там столько, что из любого дерьма смогу выбраться… Ну, правда, не сразу…

— Верно, — легко согласился Хлад, и в его голосе мелькнуло довольное хихиканье, — Но ты забываешь, что бывают обстоятельства, в которых человеческое тело просто не способно выжить…

— Например? — я прищурился, всматриваясь в очертания золотой клетки под вуалью.

— Например, постоянно прибывающая вода… — его тон стал особенно сладким и неприятным. — Ты ведь не думал, что сейчас аккуратно лежишь на дороге, как какой-нибудь павший герой? Нет, дружок, ты находишься в яме, припорошенный землёй. Это твоя могила. А плита, которая лежит сверху, будет твоим надгробьем… Ха-ха-ха! Сдохнешь, и тебя даже не найдут! Прикопают как есть, всплакнут для приличия и забудут!

Его слова были неприятно убедительны. Как бы мне ни хотелось спорить, но здесь Хлад мог быть полностью прав. Если я действительно лежу без сознания в какой-то заполненной водой яме, то положение моё хуже некуда. Даже моя «регенерация» в этом случае не спасёт. Без дара «адаптации лёгких» я не смогу дышать под водой, и конец будет очень быстрым.