Во имя рода (СИ) - Коткин Андрей

А уж хотя бы на одну единственную дозу панацеи, одним из основных компонентов которой и являлся проданный мной экстракт живосила, мне моих шести с хвостиком тысяч золотых рублей даже и далеко не хватило б.

Эликсир, повышающий магическую силу, я покупать не стал. Как по мне, так не стоит оно того. Лучше, пока это возможно, разовью ее своим каждодневным трудом и упорными тренировками. Но вот на что в самом ближайшем будущем мне стоит потратить деньги я углядел: на витрине с особо требовательными к магическому фону препаратами стояла пирамидка, источающая вокруг себя слабый поток маны. В точности, как этакий крохотный, перезаряжаемый самим хозяином магический источник!

Только тут, в алхимической лавке, этот замечательный артефакт стоял, разумеется, не для продажи. Но я смог выспросить, где такие штуковины вообще берут. А в лавке артефактов, расположенной чуть дальше по все той же Большой Купеческой улице. Только я в ту лавку в этот вечер не пошел. Поздновато уже ее искать, да и с собой точно нет суммы, которая, по моим прикидкам, там может потребоваться. Но в ближайшие дни зайду обязательно. Растениям на бабушкином подоконнике нужна мана.

Часть 1

Глава 11

Вот верно говорят, для лодыря время медленно ползет, а для увлеченного человека — летит. С утра до вечера по уши загруженный в изучение всякой интересной литературы по доступным в нашей библиотеке магическим дисциплинам и даже временами основанным на этой литературе практическим опытам, я сам не заметил, как первый семестр, или, иными словами, половина учебного года, остался позади.

В старших классах, в отличие от нашего, первого, в конце каждого семестра полагаются экзамены. Но и для первого класса экватор — переход из первого полугодия обучения во второе — рубеж очень важный.

Начиная со второй половины зимы, у первоклассников магической гимназии очень сильно меняется программа обучения. Если до этого самого момента мы всего лишь как бы примерялись к полноценному обучению магии, большая часть предметов были общими с программой обычной, совсем не магической школы, математика там, обще-и-естествознание и прочая росская словесность, то при переходе за экватор эти, немагические предметы, еще сохранялись, но их доля в наших учебных часах и заявляемая значимость просто-таки очень заметно уменьшилась.

Зато магии нас начали обучать намного более плотно. В названии значились все еще всего лишь основы и начала: общей магии, ритуалистики, алхимии, плетения заклинаний, но практики в нашей учебе стало в разы больше. И практически сразу же это сказалось на успевании некоторых одноклассников. Они просто-напросто перестали справляться с программой. Тот же Мельников, например, стал практически завсегдатаем дополнительных вечерних посиделок, так называемых отработок, на которых отстающие ученики под руководством учителей пытались освоить то, что они не успели понять и изучить во время обычных уроков.

Меня эти отработки не коснулись. Как не коснулись они и ни одного из представителей нашей внутриклассной аристократии. И причина тут была вовсе не в особых условиях, созданных в гимназии для отпрысков сильных мира сего. Вовсе нет. По крайней мере, не в этом случае. Среди отстающих оказывалось, как правило, первое поколение — отпрыски обычных людей, не магов. И чем дальше, тем больше чувствовалась эта разница. Потомственные маги просто на порядок превосходили новичков как в объеме своего резерва, так и, что гораздо более важно, в своей способности имеющейся у них маной управлять.

Хех, признаться, сам не ожидал, но, кажется, то, что я преуспевал в учебе практически наравне с аристократами (может чуть-чуть поменьше, реально старался совсем уж на первый план не высовываться) послужило причиной зарождения в мой адрес некоей «классовой ненависти». Точнее, конечно же не классовой, а…. Ну, вы меня поняли.

Признаться, сам я этой нехороших тенденций до самого конца так и не заметил. Точнее не придал им значения. Так-то на стуле у меня пару раз оказывались кнопки, которые я просто молча смахивал рукой, а в последний раз и вовсе алхимический клей оказался разлит. Ярко-розовый! Ну, вот вообще это пятно размером почти в половину сиденья, выкрашенного белой краской, не заметно. Вот ни капельки! Если что, это сарказм. Именно такой была моя первая реакция, когда я обнаружил свой капитально испорченный стул.

Или все же не капитально? Дело в том, что этот очень липкий состав розовый — только пока свежий. При высыхании же клей становился бесцветным и практически незаметным. Этот факт я знал твердо: мы только позавчера его рецепт на началах алхимии изучали. И, таки, несмотря на вполне вероятную обратимость порчи мебели, на этот раз молчать о диверсии в свой адрес я не стал. Доложил вошедшей в класс учительнице о невозможности пользоваться измазанным стулом.

Несмотря на требование учительницы, шутник, измазавший мой стул, не объявился, и в наказание весь наш класс этот урок занимался стоя.

Стул мне в конце урока заменили, а после его окончания (урока, а не стула), точнее после перемещения в раздевалку для подготовки к следующему, заключительному на сегодня сдвоенному занятию по атлетике, от некоторых особо «одаренных» одноклассников я вдруг услышал в свой адрес претензии.

— Ты зачем Эллочке про стул сказал? — Задал мне очень «умный» вопрос еще один Андрюха, Чернов, наряду с моим мелким соседом по комнате, еще один практически постоянный участник вечерних посиделок отработчиков.

— Нас в классе тридцать человек, и стульев тоже тридцать. Лучше бы ты этот свой вопрос задал тому дебилу, который на мой стул эту гадость вылил.

— А ты, значит, не дебил? — Это уже Перепелица в разговор вмешался. Даже не подозревал, что Макар — вот так ко мне плохо относится. — Ты у нас отличник. Тоже хочешь в глазах учителей на нашем фоне аристократиком выглядеть.

— … Не понял!.. — Только и нашелся, что сказать я в ответ на эти, как из помойного ведра вываливающиеся на меня претензии.

— Не понял? Как по роже получишь, сразу поймешь! — Это уже вновь Чернов попытался перевести наш конфликт из стадии словесных нападок в мое избиение. Даже ворот моего пиджака попытался загрести в горсть.

Загребущую руку Чернова я отбил, а потом вынужден был отбиваться от сразу трех выдвинувшихся в мою сторону парней. Благо, что раздевалка была не широка, и зайти мне в тыл у моих противников не получалось. И что самое обидное, большая часть одноклассников просто стояли по сторонам и на попытку моего избиения просто смотрели, не вмешиваясь. В том числе и Андрюшка Мельников. А вот Скворцова, как и обоих наших аристократов, среди этих глазеющих точно не было. Они, вместе с Вязниковой, сразу после урока основ ритуалистики, куда-то очень быстрым шагом усвистали по своим несомненно аристократическим делам.

Вряд ли у наших забияк в моем отношении вышло бы что-то путное, все же заклинание своего физического усиления я сразу же, в самом начале разборок, на себя накинул. Собственно, больше никакой личной хоть сколько-то действенной боевой магии мне еще не было ведомо, а потому я еще и «Оум-м» про себя затянул. В последнее время мне, с моим контрактным духом, без лишнего напряжения мыслительных способностей названным мною Первым, хватало даже такого вот, чисто мысленного призыва. Трое на одного — как-то многовато выходит, потому решил еще и его на потерявших берега одноклассников натравить.…Правда, чтобы это получилось, мне требовалось минимум нос кому-нибудь расквасить, так просто, в неповрежденное тело, стихийному духу хода нет, а рассчитывать на какой-нибудь внезапный обмылок, в нужный момент подсунутый сопернику под ноги, — как минимум наивно.

Носы разбивать не пришлось. Внезапно в нашу раздевалку заглянул Золтан Саубанович, младший тренер. Младший-то он младший, но в своей обтягивающей спортивной одежде, с бугрящимися и чуть ли не рвущими рукава рубашки бицепсами, вид имел очень даже уважаемый и представительный.

— Так! Эт-то что у нас тут за безобразие? Почему кулачный бой вне зала? — Гаркнул он, и сразу распоясавшиеся агрессоры сделались кроткими и благовоспитанными агнцами.