Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ) - "Котус"

Немного успокоенный, но ещё не до конца, я отдал по мобилету распоряжения Старокомельскому по усилению охраны и вернулся к работе. Опять сидели до десяти вечера, с перерывами на обед, ужин и несколько чаепитий, которые шли вообще «без отрыва от производства», плюс трижды заглядывал Его Величество, но ненадолго, узнать о прогрессе в работе и лично выяснить некоторые особо интересующие его подробности. И работали в таком режиме ещё три дня, а потом целый день (!) разбирали буквально по секундам (!) то утро, когда я, вандал малолетний, уничтожил памятник средневековой архитектуры — но это определение дал дед ещё в пути, до того, как спрятался перед встречей с Императором. Антон назвал это же действо иначе: «спалил кубло к той самой матери».

Если я говорю «по секундам», то это именно так и есть! Что происходило, кто в этот момент был рядом, что делал, куда смотрел… Кто из гвардейцев и, отдельно, из посторонних что видел, кто что МОГ видеть, какие вопросы по происходящему задавал, какие пояснения получал от меня или от других лиц. Ну, и мои действия, не только «что», и даже не только «как» и «почему», но и «почему именно так» и «как хотели/могли бы иначе». Для ответа на некоторые вопросы пришлось даже связываться с Вишенковым, а также с нашими разведчиками, выпытывая у того из них, кто не был в этот момент за рулём, интересующие Антона подробности. Пятнадцать минут разбирали весь день, с девяти утра до десяти вечера!

Ну, и от вопросов о том, кто что мог видеть, и кто что мог понять мой «потрошитель» без особого труда перекинул логические мостики и почти невзначай вытащил из меня почти все мои и дедовы идеи, предположения и измышления. Кроме той версии с протурецки настроенной болгарской оппозицией — там дед так и не смог восстановить пару ключевых связок в рассуждениях. Или забыл, какие именно грибы[1] из волшебного леса ел накануне, а я сильно подозреваю, что «это были не опята»[2]!

На следующий день собрались попозже, уже после обеда — видимо, причастные к проблеме люди изучали нашу с Антоном, если не ошибаюсь, Сергеевичем, сам он мне своё отчество так и не сказал, писанину. Я сам сперва отсыпался, потом общался с жёнами, потом — с почти добравшимися до Викентьевки и планирующими стать там на днёвку гвардейцами. Не то, чтобы они так устали, что не могли осилить оставшуюся сотню вёрст, или что-то сильно сломалось, просто сбились с графика, в том числе и пока блудили на объездных дорогах к югу от Бобруйска. Приехать в родной форт затемно, уставшими и грязными не захотели, сочли, что это будет умалением моей, оказывается, чести, а потому решили провести оставшиеся полдня и утро в приведении в идеальный вид себя и техники.

Встретившись со мной после обеда, Антон задумчиво протянул, словно подводя итог всем моим измышлениям:

— Иногда банан — это просто банан. А человек выглядит идиотом просто от того, что он на самом деле идиот. И ничего более. И никаких тебе хитрых интриг…

— Хотите сказать, что иногда что-то выглядит как грубая имитация действий островитян, потому, что это и есть грубые действия островитян?

— Возможно, возможно… Но ещё не факт, люди работают, чтобы «гонорар» за «представление» был направлен строго по адресу, без ошибок и накладок.

— Кстати, а тот фрукт, что пытался на горящем броневике уехать, что с ним? Если выжил, то можно найти и поспрашивать. Хотя, простите, что это я, это настолько очевидно…

— Не извиняйтесь, порой действительно совершенно очевидные и логичные действия не выполняются по целому ряду причин и совпадений, как правило от того, что каждый считает, что уж это-то остальные точно не забудут. Не выжил, увы. Нашли его тело, но местные нашли раньше и обобрали в буквальном смысле до нитки, даже исподним не побрезговали, хотя оно и было явно испачканным. Так что все улики, что могли быть на теле, пропали безвозвратно.

— А само тело? Оно ничего не сказало?

— Опознали. Широко известный в узких кругах британский подданный Стив Поллак по кличке Энтомолог. Повадился одно время травить своих жертв веществом, которым биологи бабочек умертвляют, оно и на людей тоже действует, хоть и немного по-иному, зато купить можно в открытую и почти не вызывая подозрений, если не закупаться слишком часто в одном и том же магазине.

— Тогда уж Лепидоптеролог должен быть. Вы сказали — британский⁈

Антон ухмыльнулся.

— Вы слишком многого хотите от сообщества наёмников. Они то «ругательство», что вы сейчас произнесли, даже на спор повторить не сумеют, не говоря уж о том, чтобы запомнить и использовать. А то, что он британский подданный в этом случае нам ничего не даёт. Профессиональный наёмник, острова покинул в пятнадцать лет и ни разу туда не возвращался, хоть в колониях мелькал регулярно. А самое главное, что как минимум трижды его действия шли прямо против британских интересов. И если два эпизода — тьфу и растереть, там ущемлялись частные лица, причём в одном случае он вообще действовал по заказу одной британской компании против другой такой же, чисто внутренние дела, то третий раз он крупно нагадил уже Короне.

— И что? Мог взяться за казённый заказ, чтобы заслужить прощение и возможность спокойно вернуться на острова со всеми накоплениями.

— Запросто. Ключевое слово — мог. Этот всё мог, принципиально беспринципный, если так можно выразиться, тип был. Ему что охранять врачей в Африке, что вырезать такую же миссию, всё едино было. И это не фигура речи, а детали его биографии. Но никаких доказательств его работы на родное правительство нет, ничего предъявить англичанам не можем. А если и попытаемся — они сошлются на тот самый случай и скажут, мол, мы сами его искали, спасибо, что помогли. А то ещё и издевательскую «премию» дадут, за помощь в устранении, фунтов двадцать.

— Ну, это уже слишком!

— Тем не менее, прецедент есть. Посланник английский, сука такая, одновременно с сообщением как раз из бумажника двадцатку достал и нашему оперативнику, самому молодому из всех присутствовавших, протянул. А тот сдуру взял.

— И фотограф рядом нашёлся?

Антон посмотрел на меня с некоторым даже уважением.

— А то как же! И уже вечером газеты вышли со статейками в стиле того, что, мол, русские офицеры так поиздержались, что готовы за какую-то двадцатку рисковать головой в поисках опасных бандитов. Так что, мол, если вам, джентльмены, нужны хорошо подготовленные и совсем недорогие охотники за головами…

— … !

— Вот именно. Пётр Алексеевич потом лично холки мылил, тщательно и пристрастно, всем причастным, деепричастным и прочим обормотам. И допустившим, и не пресёкшим… Ладно, то дела минувших дней, нам же, пожалуй, стоит следовать заповеди «не будьте чересчур мудрыми, а будьте мудрыми в меру». Знаете, кто сказал?

— Понятия не имею.

— И правильно, и не положено вам этого знать… — Антон вздохнул и перевёл тему: — Давайте пройдёмся с вами по некоторым моментам, что меня просили уточнить, и на ближайшие два дня вы свободны. Условно, конечно: уезжать из Царского Села никуда не стоит, поскольку можете в любой момент понадобиться. Но если всё же захотите погулять по столице — сообщите дежурному в Канцелярии, когда отбываете и когда планируете вернуться. И всегда держите при себе включённый мобилет!

Некоторые моменты мы уточняли до шести часов вечера — но не до десяти же, и тем более не до одиннадцати, а один раз было и такое. Вот честное слово, проще было выполнить поручение, чем о выполнении отчитаться! Или, как язвит дед, ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Напоследок я рискнул тоже кое-что прояснить для себя.

— Меня несколько удивило, что никто не пытался сбежать из крепости. Они не успели, их не пустили, или там всё же был какой-то скрытый от наших глаз хитрый ход?

Прокречет пару секунд потратил на размышления, словно решал, что мне можно говорить, а что нет, и, наконец, ответил.

— Потайной ход был, в то время подобные сооружения без таковых в принципе не строили. Но бить шурф в скале удовольствие сильно трудоёмкое и не быстрое, камни для донжона и основания стен проще было вынимать из будущего подвала, так что копали не слишком далеко, выход сделали в какой-то будке метрах в тридцати от стен. Оттуда уходить планировали по не то оврагу, не то расселине. Крепостица несколько раз переходила из рук в руки, один из владельцев, видимо, не знал о ходе и овраг закопал: там помойку сделали, а когда очень уж вонять стала, засыпали щебнем, и будку снесли. Но не в этом суть. Потом, похоже, ход нашли, расчистили, будку восстановили. И, судя по следам в пыли, кто-то один успел смыться. Потом одна из ваших мин развалила будку, заблокировав выход.