Точка Бифуркации XIII (СИ) - Смит Дейлор

— О-о… Лёша… Да-а! Ты такой… груби-я-ян… Да! Да! Да-а-а… — срывающимся шёпотом выдыхала молодая девушка, и в какой-то момент её дыхание резко прервалось. Глаза закрылись, тело выгнулось, а ладошка — изящная, ухоженная — вжалась в собственные губы, пытаясь заглушить уже неконтролируемый стон. — Я… всё…

Шлёп!

— Вижу, — отозвался Черногвардейцев с лёгкой, почти ленивой усмешкой, отстраняясь и на ходу подтягивая штаны. Его движения были неспешны, отойдя на метр, парень довольно полюбовался видом без стеснений выгнувшейся перед ним девушки с задранным до спины платьем.

Следом оглядев кабинет вокруг и одновременно застёгивая пуговицы на рубашке, а затем и заправляя её в брюки, князь вновь перевёл взгляд на уже распрямившуюся девушку. Та, оправляя мятую ткань платья и спешно натягивая колготки, выглядела уже малость не столь грациозной, чем прежде. Её пышные волосы были слегка растрепаны, губы припухли от недавних поцелуев, а щёки налились румянцем.

Из небольшой сумочки графиня достала зеркальце и телефон, поспешно включила на нём фонарик и принялась поправлять макияж, подрисовывая стрелки и кокетливо улыбаясь каждый раз, когда взгляд Алексея снова задерживался на ней. Он не говорил ни слова, но его молчание, казалось, уплотняло воздух вокруг.

— Лёш, я хотела у тебя спросить… — пересекаясь взглядом с князем, начала девушка, поджав губы. — А когда ты приедешь знакомиться с моей семьёй?

Князь, совершенно не меняясь в лице, на мгновение прикрыл глаза и коротко вздохнул.

— Что? Ты разве не хочешь? — голос графини стал чуть выше и чуть тоньше. Она быстро считала реакцию мужчины, часто заморгав глазками, и расплылась в кокетливой улыбке.

— Ни капли, — откровенно признался Алексей, даже не моргнув. Он провёл взглядом по её фигуре, по отблеску помады, размазанной на нижней губе, по напряжённым плечам. — Я это… не создан для семьи. Вот.

Ответ был брошен безэмоционально, почти равнодушно. Графиня вспыхнула. Её щёки покраснели, и на этот раз уже не от удовольствия, а от ярости. Губы поджались, а в глазах появился влажный блеск, который она тут же попыталась скрыть за маской высокомерия. Но голос девушку подвёл и всё же дрогнул:

— Ты мной воспользовался!

— Начинается… — вновь вздохнул Черногвардейцев, теперь уже устало, и перевёл взгляд в сторону окна, за которым мерцали огни ночного города. — Каждый раз заканчивается одним и тем же. Меняется только день. На второй, пятый или седьмой, — пробурчал он себе под нос.

— Я думала…

— … что мы любим друг друга, — продолжил за девушкой Алексей. — Конечно. Мы ведь так давно знакомы. Аж целую неделю. Из которой трахаемся дней пять или шесть.

— Ты… ты…

— Подлец, да, — мужчина наконец повернулся, и их взгляды встретились: её — пылающий, возмущённый, полный обиды и разочарования, и его — ровный, холодный, с лёгкой тенью скуки.

Графиня едва сдерживалась, чтобы не бросить в своего любовника что-то тяжёлое, но вовремя осеклась, вспомнив о пропасти в сословных статусах между ними. Её дыхание стало частым, почти прерывистым. Гнев накрывал её с головой, но вместе с ним — и унижение.

— Я буду жаловаться отцу! — выпалила она, вскинув голову. — У него связи! Очень влиятельные!

— Это вряд ли, — усмехнувшись и вновь отвернувшись к окну, бросил Алексей. Его голос был спокоен и холоден. — Не стоит ему знать, что его воспитанная дочь, едва дождавшись своей очереди, чуть ли не с разбега запрыгнула в кровать малознакомого аристократа. Да ещё и не единожды.

Графиня замерла. Губы приоткрылись, но слова не шли. Уязвлённое самолюбие, раздавленное женское достоинство и смешавшаяся с ненавистью влюблённость жгли её изнутри. В глазах девушки метались гнев, боль, обида, но под ними, тонким холодным слоем, вырисовывался стыд. Она не знала, что ему ответить. Не привыкла проигрывать. Не привыкла, чтобы кто-то сворачивал сценарий не по её правилам, ещё и прямо перед носом. Ладонь дрогнула, сжав ручки дамской сумочки до скрипа, а зеркало выскользнуло и со звоном ударилось о пол.

— Ты…

— Негодяй?

— Да! — выпалила графиня, сжимая кулаки и делая к князю шаг ближе.

— Вы все думаете, что умнее и хитрее других, — проговорил он усталым, почти философским тоном, покачав головой. — Даже ставки между собой делаете… Ну не дурные? Думаете, я не знаю?

— Откуда ты… подслушиваешь за девчонками? — голос графини сорвался от удивления, а сама девушка часто-часто заморгала.

Тёмный князь медленно развернулся. Лицо его было абсолютно безэмоциональным, а взгляд — спокойным и даже несколько безмятежным.

— Самое забавное знаешь что? — негромко произнёс он, слегка приподнимая правую бровь.

Графиня не ответила. Она встала напротив князя так близко, чтобы видеть в полумраке помещения его лицо, поймать реакцию, вырвать хоть что-то, что дало бы ей преимущество. Хоть искру сомнения, вины, чувства. Но ничего. Её встречала абсолютная, выжженная пустота.

— Что тебе забавно⁈

— Что ты никому из них не расскажешь, что я знаю о ваших «соревнованиях». И будешь весело наблюдать, как другие, такие же как ты, глупые девчонки, будут радостно прыгать в мою постель, в наивной надежде стать той самой, что сможет «удержать». Той, кто «особенная». Той, ради которой я «изменюсь».

— Эти с-с…стервы всё знали⁈ — голос графини задрожал, как и её тело, по мере того как к ней приходило осознание.

— О, кажется, ты начала догадываться, — Алексей вновь отвернулся к окну. — Что ты там про любовь хотела мне сказать?

— Ничего! — выкрикнула девушка, и в тот же миг лицо её исказилось, губы задрожали и, не удержавшись, она опустила голову в ладони. Слёзы хлынули безудержно. Сперва это были лишь всхлипы, короткие, сдержанные, затем — всё громче, надрывнее, не поддающиеся контролю.

Алексей молча слушал в тишине. Он не двигался, не оборачивался, только на мгновение прикрыл глаза, будто утомляясь от назойливого ребёнка.

— Можешь не стараться, — коротко качнул головой он, нахмурившись. — Меня изначально нельзя было задеть подобными соплями. Но теперь, наблюдая как вы все будто под копирку пытаетесь использовать этот приём… я стал и вовсе непрошибаем.

Девушка резко замолкла и, отвернувшись от князя, по его примеру уставилась в окно. Не было больше театральных всхлипываний, надрывных рыданий и даже, самой себе на удивление — демонстрируемой ранее злости.

— Тебе что, совсем всё человеческое чуждо? — её голос стал глухим, почти пустым.

— Ну почему же… — неожиданно серьёзно задумался Черногвардейцев. — Похоть… похоть и жажда крови — они меня одолевают нередко.

Он усмехнулся и, скользнув взглядом по её отражению в стекле, добавил:

— Кстати, последнее — это ещё один повод не вмешивать в наши с тобой дела твоих родственников.

Графиня отшатнулась, инстинктивно прикусив губу, в её взгляде на мгновение отразились страх и нерешительность. Но любопытство или внутренняя уязвлённость взяли верх, и от возникшего в голове вопроса она всё же отказаться не смогла:

— А семья? Дети? Тебе ведь всё равно нужны будут наследники.

— Вот когда будут нужны, — спокойно ответил он, — тогда и будем действовать.

Бросив последнюю фразу, Черногвардейцев развернулся и прошёл мимо замолкшей девушки, не задерживаясь на ней взглядом. Запах графини — цветочный, терпкий, чуть влажный — остался висеть в воздухе. Она не пошевелилась.

Шаги князя стихли, едва он оказался за дверью. Аристократка осталась одна в тишине, стоя у окна с поблёкшими губами и размазанной по щеке помадой — привести себя до конца в порядок она так и не успела. Во взгляде девушки не было ни любви, ни обиды. Только — пустота. Она знала на что шла и понимала как высоки ставки. Но возможный приз того однозначно стоил. Не получилось? Ну что ж… вряд ли кто-то в трезвом уме посмеет её осудить за попытку.

— Господин Ивачёв? — со стуком входя в кабинет, произнёс высокий плечистый мужчина в строгом чёрном костюме, аккуратно прикрыв за собой массивную дверь из тёмного дерева.