Родословная. Том 6 (СИ) - Протоиерей (Ткачев) Андрей

Третья — женщина. Её Бао знал хорошо. Старый профессионал, опасная. Когда-то она работала на другой стороне таких заведений — не управляла, а «обчищала». Она никогда не выходила за пределы дозволенного, поднимая небольшой, но стабильный куш и всегда вовремя уходя. Именно поэтому её до сих пор не тронули. Бао относился к ней с раздражением, но признавал — умна, знает, когда играть, а когда отступить.

И всё бы шло своим чередом, если бы не этот чёртов новичок.

Судя по камерам, он играл, не показывая карт. Просто поднимал ставки, глядя на остальных с лёгкой, почти насмешливой улыбкой. Его лицо — спокойное, уверенное, расслабленное. Он вёл себя не как игрок. Он вёл себя как хищник за столом.

Камеры, разумеется, не передавали звук. Бао не мог слышать, что происходит за столом, но он видел достаточно. Видел, как даже его старая знакомая — та, что всегда держалась дольше всех — в итоге сдалась. Сложила карты, даже не дождавшись вскрытия. А крупье… тот не подавал ни малейшего сигнала. Не нервничал, не пытался помочь, не сбивался. Внешне всё шло, как и должно, и даже сотрудник казино ни о чем не говорил, а значит, не видел в игре подвоха.

Но Бао знал. Где-то в этом столе, в этих ставках, в этом новичке — что-то не так.

Он наклонился ближе к монитору, прищурился, прикусил губу. И внутренне сжал кулаки. Если так и продолжится — возможно, придётся знакомиться лично.

Да, я прекрасно знал, что рискую и подставляюсь, но в то же время… А зачем мне сдерживаться, если я хотел встретиться с этим Толстяком Бао? Тем более что ранее мы лично не пересекались. Все те встречи, что когда-то проходили с главарями банд, всегда шли без его участия — вместо себя он выставлял ближайшего помощника или, возможно, преемника. Разбираться глубже в этой структуре мне не хотелось. Я предпочитал действовать напрямую.

Вот почему я внаглую играл в карты.

Как и в рулетке, поначалу немного проигрывал, создавая иллюзию случайности, но потом мне это надоело. Внушить опасения трем игрокам за столом не составило особого труда. Крупье и вовсе сдался моментально — он даже не осознал, насколько часто все, кроме меня, пасуют. А ведь в нормальной ситуации это должно было бы вызвать тревогу.

Забавно было наблюдать за моей спутницей. Она продолжала играть свою роль: пыталась меня отвлечь, уговаривала покинуть стол, предлагала другие игры или отдых в отдельной комнате. Отрабатывала положенное, но слишком часто стала прокалываться на мелочах. И правильно — я специально создавал прецедент, чтобы хозяин заведения заволновался. Мне нужно было привлечь внимание самого Бао.

Сыграть против мужчины было несложно — он уже потерял интерес к игре, и моё внушение легло на него почти мгновенно. Он делал ставки по инерции, всё меньше, всё слабее, пока окончательно не сошёл с дистанции.

Молодой парень, напротив, оказался чуть сложнее. Он хотел играть, хотел выигрывать. Я дал ему возможность почувствовать азарт, втянуться, повысить ставки. И чем больше он ставил, тем больше нервничал. Страх потери начал просачиваться в его движения, голос, взгляд. Он сам сдался.

А вот женщина… с ней было иначе. Она — профессионал. Я быстро понял, что без внушения она обыграла бы меня вчистую. Пришлось действовать мягко, точечно. Она играла честно, без своих обычных уловок. Иногда мы оставались на круге вдвоём и повышали ставки до предела. Я даже позволил ей пару раз победить — для равновесия.

Но в целом именно я держал игру под контролем. Поток фишек рос, и в какой-то момент их количество стало настолько большим, что пришлось заменить их на более крупный номинал — иначе передо мной стояли бы настоящие башни.

Именно тогда я сделал паузу и направился к бару. Моя спутница уже почти умоляла меня отдохнуть. Пора было подыграть — тем более фишки теперь помещались в одну ладонь: десять штук, каждая ценнее той изначальной суммы, с которой я начал игру здесь. Я лениво перекатывал их между пальцами, намеренно демонстрируя окружающим.

Взгляды. Я чувствовал их на себе. Некоторые из присутствующих были мне знакомы — я видел их на приёмах у аристократии.

Их реакция на моё появление здесь? Шок. Но никто себя не выдал. Ни я, ни они.

Бармен мгновенно подал мне напиток — «один из лучших в заведении», как он выразился. Спутница подтвердила: такой коктейль подают только выигравшим крупно. Тост за удачу.

Я сделал глоток. Вкус — сложный, насыщенный… и с предательской ноткой. Дополнительные компоненты неуловимы, рассчитаны на обычного человека — лёгкое одурманивание, снижение воли. Всё, чтобы человек стал податливее, чтобы легче было его увлечь и выманить обратно за стол или, что вероятнее, — в приватную комнату. Где он сам добровольно «отдаст» часть выигрыша.

Меня это не впечатлило. Организм первородного игнорировал подобные трюки, а воля и вовсе отбрасывала любой ментальный туман. Спутница, не осознавая провала, прижалась ко мне, взяла за руку и повела в другую часть зала — в сторону закрытых комнат.

Нас в коридоре уже ждали.

Две девушки, одетые с таким расчётом, чтобы увести внимание от конструктивных мыслей. Видимо, они должны были соблазнить меня или хотя бы окончательно расслабить — до момента, когда я сам, «по доброй воле», начну делиться фишками. Но их сценарий развалился раньше времени. Вероятно, я повёл себя не так, как рассчитывали.

На полпути к комнате нас остановили мужчины в тёмной форме. Головорезы. Без масок, без вежливости. Типичный стиль уличных бригад, охраняющих дорогие места, где хотят сохранить лицо, но экономят на людях.

Сопротивляться я не стал. Пусть ведут. Я этого и добивался.

Ну что, Толстяк Бао. Жди меня.

Привели меня в кабинет, обставленный с таким размахом, что всё вокруг кричало о богатстве. Только не о тонком, а о вымученном, чрезмерном. Здесь чувствовалась не эстетика — здесь торжествовала гиперкомпенсация. Словно владелец помещения всеми силами хотел доказать — я состоялся, я важен, я богат. Только не себе. Всем остальным.

Стены были обиты тёмно-бордовым бархатом, по которому тянулось золочёное тиснение — не узор, а скорее, имитация геральдики, собранной из разных эпох и культур. На полу лежал дорогой на вид ковёр, явно заказной, но, по всей видимости, выбранный лишь из-за цены, а не из-за вкуса. По углам стояли колонны — не несущие, а декоративные, украшенные инкрустацией из лунного камня и янтаря. Потолок украшала массивная люстра из хрусталя, чьи лучи били в бронзовые панели на стенах и отбрасывали искажённые блики. Мебель — тяжёлая, вычурная, в старинном стиле, только созданная из современных материалов пусть и доставленных из Разлома.

Кабинет не выглядел кабинетом главы преступного мира. Скорее — театральной декорацией для тщеславного аристократа-самозванца. Но я знал, что это лишь маска. Под глянцем лежал бетонный фундамент жестокости, расчёта и осторожности.

Когда я, наконец, увидел самого Бао, картина стала полной.

Худощавый, сухопарый мужчина лет пятидесяти, с сероватой кожей и резко очерченными скулами. На пальцах — кольца, одно на другом, почти до первых фаланг. Каждое — золото, камни, магические символы. Наручные часы, перстни, зажимы на рукавах — всё кричащее, всё блестящее.

Прозвище «Толстяк» на его фоне звучало как насмешка — и, подозреваю, он сам её запустил в обращение. Умный ход: обесценить первое впечатление, сбить с толку, сделать из себя карикатуру, чтобы в момент нужды превратиться в хищника. Таких игроков нужно опасаться.

Сопровождавшие меня охранники остались снаружи. Слишком показательно. Иллюзия уединения — старая тактика.

Но чувствительность первородного подсказывала, что я в комнате далеко не один. В скрытых нишах, за фальш-панелями, прятались как минимум трое. Я почувствовал движение, тепло человеческих тел, запах оружейной смазки и лёгкую дрожь воздуха от выведенного на боевую готовность оружия. Современное огнестрельное. В Разломах бесполезное, но в городе — вполне летальное. Особенно если стрелять не по магу и в упор.