Чужак. Черный титул (СИ) - Нормаер Константин

— Как кто, Его святейшество Папа Иннокентий VIII.

— Что? Вы видимо изволите шутить, находясь в столь серьезном обществе! — возмутился Монино.

Монах осмотрел присутствующих. Испуганно сглотнул и покачал головой:

— Поверьте, я даже не думал поступать подобным образом. И не посмел даже улыбнуться, чтобы не оскорбить вас монсеньоры. Поверьте, я говорю правду. Конечно, у меня нет очевидных доказательств, но косвенных сколько угодно.

Покопавшись в суме, монах извлек из нее осколок красной печати — с гербом Понтифика.

Недоверчиво уставившись на часть, где виднелся оттиск «Кольца Рыбака». А еще обрывки нити желтой и красной. Некоторое время все молчали, пока тишину не нарушил кардинал Отавиано. Он был длин и худ, а внешностью больше всего напоминал грифа. Таким же въедливым и недоверчивым он был в жизни.

— Это явная подделка! Разве это не очевидно. Очередные происки дьявола!

Подняв ладонь вверх, Монино остановил разошедшегося не на шутку кардинала и задал более важный, по его мнению, вопрос:

— Мы, присутствующие здесь, хотим знать с какой целью, Папа Иннокентий VIII, направил вас в Вольтерру?

Среди присутствующих послышались слова поддержки. Да, вопрос действительно был важный. Важнее всяких доказательств и сомнений.

Приняв сидячее положение, монах осмотрел присутствующих более уверенным взглядом, и немного помедлив, ответил:

— Понтифик хотел, чтобы я присоединился к Конклаву и принял участие в голосовании наравне со всеми.

— Что⁈ Не слыхано! По какому праву⁈ — не сдержался Монино.

Выдержав напор смиренным молчанием, монах шокировал присутствующих следующим ответом:

— По праву In pectore. Понтифик возвел меня в сан кардиналов по зову собственного сердца.

Ответ настолько поразил кардиналов в самое сердце. А когда возгласы утихли, монах предъявил документ с печатью Папы Иннокентия VIII.

Заметив смятение и растерянность в рядах церковных сановников, магистр скромно улыбнулся, поняв одну простую истину. Теперь голосование точно состоится. Впрочем, у этой медали имелась и другая сторона.

— Это явная подделка! — первым высказал свое мнение Монино.

— Печать другая!

— Не узнаю руку Понтифика!

— Бумага выполнена, искусна, но ей далеко до оригинала.

Голоса кардиналов звучали уверенно. И чем больше находилось несоответствий, тем уверенней звучали голоса представителей Конклава. Но находились те, кто углядел в предъявленной бумаге признаки оригинала.

Монах молча слушал, не произнося ни слова. А когда жаркие споры были окончены в виду банальной усталости, гость попросил документ обратно, аккуратно свернул его трубочкой, перевязал лентой и убрал обратно в суму.

— Позвольте высказаться и мне, — попросил он у присутствующих. — Вы ищите правду, не зная истины, уважаемые монсеньоры. Скажите, будь данный документ не настоящим, смог ли я попасть в Вольтерру, которая в настоящее время наводнена ужасными чудовищами. А подвалы башни Приоров расползаются, стремясь открыть разлом прямиком в Ад? А главное — решился бы я на этот шаг, осознавая какая опасность мне грозит?

Растерянные взгляды кардиналов, легкий шепот. Монах явно задал им правильные вопросы, решил магистр.

— Поверьте, я рискую жизнью не ради собственного блага, а во имя церкви и Господа нашего.

— Подождите, но если вас сюда направил Понтифик, получается, что он знает о нашем тайном собрании и его целях? — внезапно прошептал кардинал Мончини.

— Мне не известны планы Его святейшества. Но в письме он настаивал на моем присутствии Вольтерре. Указывая на то, что пришло время раскрыть его планы относительно меня и моего церковного сана.

— In pectore, — пробурчал себе под нос Монино. — А с чего вообще Понтифик решил прибегнуть к данной процедуре. Объясните, что в вас такого особенного Роберто Беллармина из Тосканы?

Вместо ответа, монах поднялся и медленно прошелся вдоль стола, обойдя кардиналов по кругу. Магистру показалось, что его движения не случайны: он словно паук опутывал своей сетью доверчивых мух. Впрочем, это было лишь предположение, не имевшее под собой никаких серьезных фактов.

— Мне кажется, что роль моя в этом славном граде, особенная. И связана она с вашим спасением.

Лица кардиналов изменились — у одних они вытянулись, а большинство из них нахохлились, но все выражали удивление.

— Что значит спасение? Прошу, внесите ясность, — попросил кардинал Монино.

— Дело в том, что я один из представителей аббатства Мария-ди-Лучедионеподалеку от городка Верчелли. Да-да, вы не ослышались, я один из трех выживших в кровавую ночь, когда жители города привезли в наш монастырь умирающего демона.

Многие из представителей Конклава ахнули. Всем была знакома легенда о Бесконечной ночи, за которую он расправился со всеми служителями монастыря. Удалось выжить лишь двум монахам и одному пришлому крестьянину. Поговаривали, что одному из служителей монастыря, который оказался опытным экзарцистом, удалось усмирить демона музыкой. Ноты до сих пор хранятся на кровавой стене среди колонн, рядом с которым слышится стон и легкая мелодия.

— Вы решили накормить нас очередными байками? — недоверчиво просил Монино.

Монах улыбнулся:

— Так ли уж важен мой ответ, когда вопрос идет о спасении?

— Лично я не сделаю с вами и шага в направлении свободы! — заявил кардинал.

— Это ваше право монсеньор, я спасу лишь тех, кто сам того пожелает.

Лицо Монино сделалось багровым, но не от злости, а от страха. Он уже пожалел, что его длинный язык проявил излишнюю болтливость.

— Скажите, Роберто, в аббатстве Мария-ди-Лучидино вам действительно удалось усмирить демона? — поинтересовался Медичи.

Монах тяжело вздохнул и кивнул в знак подтверждения:

— Мне удалось запечатать его сущность под алтарем Святой Марии. И скажу честно: задача эта была не из легких. Демон был существом третьего порядка.

— И как же вы собираетесь освободить нас из плена? — встрял в разговор все тот же Монино.

Монах перевел взгляд на кардинала:

— Бездыханный путь.

— Не говорите чушь! Его не существует.

— Существует, будьте в этом уверены, Ваше преосвященство. Потому как именноэтим путем я попал в башню Приората, миновав предместье Вольтерры, которое сейчас превратилось в Чистилище.

— Поклянитесь на святом писании! — потребовал Монино.

Посмотрев на представителей Конклава пристальным, слегка предосудительным взглядом, Роберто извлек из сумы скромный кожаный томик Библии, водрузил его на стол, положил правую руку сверху и громко, четко проговаривая каждое слово, произнес слова клятвы.

Выпятив нижнюю губу, Монино внимательно проследил за действиями монаха, а затем, скрестив руки на груди, приблизился к нему и коротко кивнув, сказал:

— Что ж, Роберто Беллармина из Тосканы. Вы доказали, что являетесь верным служителем Святого престола и вам можно доверить нашу жизнь. Вверяю её в ваши руки и уповаю на Господа нашего Иисуса Христа, который обязательно поможет всем нам выбраться из этой Дьявольской ловушки.

[1] Иероним Стридонский блж.

Глава 13

Глава 13. Сцена

Эсмеральда стояла на сцене, ощущая волнение. И это был не внутренний мандраж, а странное опустошение, связанное с неуверенностью в собственных силах. Сделав шаг вперед, женщина ощутила скрип половиц, который вернул её в реальность.

Багровый занавес стал медленно подниматься. В глаза ударил свет софитов. Прищурившись, Эсмеральда прикрыла лицо рукой. Прямо за сценой простиралась темнота, никакого зрительного зала и очертания человеческих фигур. Была лишь она, сцена и пустота.

Она хорошо заучила свою роль. Слово в слово. Микеланджело даже не стал устраивать повторную репетицию, а сразу перешел к чистовому прогону.

Вышла на сцену, поклонилась, повернулась в пол-оборота. А дальше яркий свет погас. Послышался протяжный скрип неведомого механизма — шестеренки, цепи, пружины и маховики, — всего этого не было видно, зато хорошо слышно.