Проклятый Лекарь. Том 6 (СИ) - Молотов Виктор

— Я ем грунт! — радостно сообщил он. В переводе: «Поймал!»

— Тихо вы, черт возьми! — зашипел я. — Разбудите всю больницу!

— Да кто услышит? — отмахнулся Сергей, спускаясь. — Стены тут толстенные.

Наконец мы дотащили конструкт до выхода. Сергей побежал за машиной, пригнал ее прямо к дверям морга.

— На заднее сиденье грузим, — скомандовал он, открывая дверь.

Мы начали запихивать. И тут появилась проблема — конструкт не помещался.

— Он слишком длинный! — констатировал Сергей. — Два метра десять! А салон — максимум метр восемьдесят!

— Может, согнуть его? — предложил Ростислав.

— Это труп, а не резиновая кукла! — возразил я. — У него трупное окоченение!

— А что если в багажник? — предложил водитель.

— Там еще меньше места. Метр семьдесят максимум.

— Я ем грунт! — Костомар показал на крышу машины.

— На крышу привязать? — понял Сергей. — Как диван при переезде?

— Ты серьезно? — я покачал головой. — Везти труп на крыше машины через весь город? Первый же патруль остановит!

— Тогда что делать?

Думали минут пять. Наконец придумали компромисс — положить конструкт по диагонали. Голова в одном углу заднего сиденья, ноги в другом. Но и так еле влезло.

— Теперь нужно кого-то посадить рядом, чтобы придерживать, — сказал я.

— Я ем грунт! — вызвался Костомар.

Скелет начал втискиваться на заднее сиденье. Пришлось буквально складываться пополам — поджимать костлявые ноги к груди, сгибать позвоночник. Выглядело это как попытка запихнуть жирафа в холодильник.

— Я ем грунт, — пожаловался он. В переводе: «Неудобно!»

— Потерпишь, — ответил я.

— А мне где сидеть? — возмутился Ростислав.

— Ты же призрак. Можешь хоть на крыше.

— На крыше холодно!

— Ты не чувствуешь температуру!

— Но я чувствую унижение! Я офицер императорской гвардии, а не багаж!

— Ростислав, не капризничай. Садись куда-нибудь.

Призрак огляделся. Места на заднем сиденье не было — там уже разместились конструкт и скрюченный Костомар. Переднее пассажирское занял я.

— Ладно, — вздохнул он. — Придется импровизировать.

И Ростислав сел. Прямо в конструкт.

То есть, будучи бестелесным, он прошел сквозь физическое тело и оказался как бы сидящим внутри него. Голова призрака торчала из груди конструкта, руки проходили сквозь руки трупа.

— ЭТО УНИЗИТЕЛЬНО! — завопил он. — Это оскорбительно! Это… это некрофилия какая-то!

— Я ем грунт! — засмеялся Костомар, тряся костями.

— Не смешно! — обиделся призрак. — Я буду жаловаться! В Комитет по правам призраков!

— Такого не существует, — заметил я.

— Тогда я его создам! Первым же пунктом устава будет запрет на использование призраков как автомобильных сидений!

— Ростислав, это временно. Потерпи.

Наконец все разместились. Я спереди рядом с Сергеем, сзади — адская смесь из конструкта, скелета и призрака.

— Поехали, — скомандовал я. — В «Северный форт». Тихо, аккуратно, без нарушений.

— Есть, — кивнул Сергей, трогаясь с места.

Машина плавно выехала с территории больницы на пустынную ночную улицу.

Проехали половину пути без проблем. Костомар периодически ерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Ростислав постоянно ныл:

— Это невыносимо! Я чувствую каждый орган этого трупа!

— Ты бестелесный! Ты не можешь чувствовать органы! — приходилось напоминать мне.

— Могу! Эмпатически! Вы не понимаете, каково это — быть внутри мертвого тела!

— Ты сам мертвое тело. Технически.

— Я душа! А это — мясо! Разные вещи!

— Я ем грунт, — философски заметил Костомар.

— Он говорит, — перевел я, — что мясо и душа — две стороны одной медали. Без одного нет другого.

— С каких пор, Костомар, ты стал философом? — удивился Ростислав.

Мы проехали Тверскую, свернули на Ленинградское шоссе. До «Северного форта» оставалось километров десять.

Я смотрел в зеркало заднего вида на конструкт. Даже в полумраке салона было видно, насколько искусно он сделан. Швы практически незаметны, пропорции идеальны, черты лица классически правильны.

Мёртвый проделал титаническую работу. Подобрать подходящие части, соединить их, обеспечить совместимость тканей… Это уровень гения. Или безумца. Хотя между ними часто нет разницы.

— О чем задумались? — спросил Сергей.

— О конструкте. Пытаюсь понять, зачем Мёртвый его создал, — честно ответил я.

Чем ближе мы подъезжали к окраине Москвы, тем пустыннее становились улицы. Многоэтажки сменились частным сектором, потом — промзоной. Редкие фонари отбрасывали тусклый свет на разбитый асфальт.

— Мрачновато тут, — заметил Сергей.

— Зато безлюдно, — ответил я. — Меньше свидетелей.

— Свидетелей чего?

— Того, как мы прячем нелегальный некромантический конструкт.

— А, ну да. Логично.

Вдруг в зеркале заднего вида появились огни. Сине-красные, мигающие.

— Черт! — выругался Сергей. — ДПС!

— Спокойно, — сказал я, хотя сам напрягся. — Может, просто мимо проедут.

Но полицейская машина не проехала. Включила сирену — короткий вой, требование остановиться.

— Останавливаемся? — спросил водитель.

— А выбор есть? Если попытаемся сбежать — точно арестуют.

— Но у нас труп в машине! И скелет!

— Я ем грунт! — возмутился Костомар.

— Он говорит, что он не просто скелет, а боевая единица, — перевел Ростислав.

— Не важно! — отрезал я. — Сергей, останавливайся. Спокойно, без резких движений. Костомар — накройся пальто, притворись спящим. Ростислав — исчезни.

— Куда исчезнуть? Я в трупе сижу!

— Стань полностью невидимым. Сконцентрируйся.

— Ладно… — проворчал призрак.

Машина плавно съехала к обочине и остановилась. Следом остановился полицейский автомобиль.

Из машины вышел инспектор. Молодой, лет тридцати, подтянутый, в идеально отглаженной форме. Фуражка сдвинута на затылок, в руке — полосатый жезл.

Подошел к водительскому окну неторопливой походкой человека, у которого вся ночь впереди.

Сергей опустил стекло:

— Добрый вечер, инспектор. То есть, доброй ночи уже, наверное.

— Документы, — сухо сказал полицейский.

Сергей протянул права и техпаспорт. Инспектор посветил на них фонариком, изучая.

— Куда едем в такое время? — спросил он, не поднимая глаз от документов.

— Медицинская транспортировка, — ответил я, показывая свое удостоверение. — Доктор Пирогов, больница «Белый покров». Везем сердце пациента в специализированную клинику.

Инспектор взял мое удостоверение, тоже изучил и только потом ответил:

— Сердце? Ночью?

— Экстренный случай. Требуется срочная операция. Пропустите, будьте добры.

Полицейский поверил, но все же направил луч фонарика на заднее сиденье.

Секунда тишины.

Потом луч задрожал.

Затем лицо инспектора начало медленно менять цвет. С нормального на белый. С белого на зеленоватый. С зеленоватого на землисто-серый.

Потому что он увидел.

Двухметровый труп со швами по всему телу, лежащий по диагонали.

И все это — в тесном пространстве заднего сиденья обычного седана.

Рука инспектора дернулась к кобуре.

— Это… это… — он пытался что-то сказать, но слова не шли. — ЭТО ТРУП! — наконец выдавил инспектор. — РАСЧЛЕНЕННЫЙ ТРУП!

— Не расчлененный, а восстановленный…

— ЭТО ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ТАКОЕ⁈ — заорал инспектор, выхватывая пистолет Макарова. — ВСЕМ ВЫЙТИ ИЗ МАШИНЫ! БЫСТРО! РУКИ ЧТОБЫ Я ВИДЕЛ! ЭТО АРЕСТ!

— Инспектор, я могу все объяснить… — начал я.

— МОЛЧАТЬ! ВЫХОДИТЕ! МЕДЛЕННО! БЕЗ РЕЗКИХ ДВИЖЕНИЙ!

Вот и приплыли. Как объяснить полицейскому наличие составного трупа? «Это для науки, офицер», «мы некроманты, но хорошие»? Бред. Нужно что-то придумывать. Или…

— Я ем грунт? — тихо спросил Костомар из-под пальто.

— Он спрашивает, можно ли ему вырубить инспектора, — прошептал Ростислав.

— Нет! Никакого насилия!

— Тогда что делать?