Павел Повелитель Слов. Том 3 (СИ) - Кун Антон

— И как любят говорить русские: что делать и кто за это всё будет отвечать? — Джеймес усмехнулся, отпивая чай и взяв со столика колокольчик, позвал дворецкого.

— Сэр, — с поклоном появился пожилой мужчина в идеальном смокинге.

— Собери всех моих воспитанников, а пятнадцатому скажи, чтобы оставался на месте и ждал дальнейшие инструкции, — и помедлив мгновение, добавил: — Передай ему, чтобы сам придумал наказание за проваленную операцию. Надеюсь, у него получится меня удивить.

Всё это было сказано ровным, лишённым всяких эмоций голосом.

Впрочем, Джеймес после обращения в хамелеона потерял не только эмоции. Самым болезненным ударом оказалось полное лишение сексуального интереса. Причём любого, абсолютно, но это смягчилось общей утратой эмоционального фона, практически полностью. Остался лишь чай, любование пейзажами разного толка, и жгучее желание приносить государству и королю пользу.

Джеймес подозревал, что его наставник специально «выбрал» определённые эмоции, которые будут полезны для работы и позволят ему, Джеймесу, время от времени разгружаться. Он был конечно не согласен, но, его особо никто и не спрашивал. Да чего там, Джеймес сам вызвался, так как жаждал на тот момент большей силы. И к чему она, если вся страсть его жизни сейчас сводится к чаю, картинки за окном и победе над врагами короля? Не отечества в целом, но Артура в частности, а государство здесь идёт вторым планом и не приносит такого удовлетворения.

Сам же Джеймес не стал издеваться над своими воспитанниками, позволив им самим выбирать эмоции, хотя у всех по умолчанию включил любовь к родине и правителю.

На следующий день воспитанники собрались в его доме и ожидали приказа.

— Дело, которое поручу я вам, не из простых и надеюсь, вы не опозорите меня.

— Служу, верю, живу! — гаркнули они девиз всех хамелеонов королевства.

— Хорошо, — обозначил он пустую улыбку. — Тогда слушайте задание.

Утро началось со звонка Кислицина.

— Слушаю, — сонно ответил я.

С того самого дня, как хамелеон покинул мои земли, я начал плотно готовиться к нападению. Причём Паулина тоже присоединилась ко мне, сказав, что ощущает явную угрозу и не где-то вдали, а уже на пороге.

— Господин Павел, — подозрительно озабоченно поприветствовал меня Кислицин. — Как у вас дела?

— Пока ты не позвонил, было терпимо, — начал просыпаться я.

— Ну, что вы, Павел, — бьюсь об заклад, он сейчас виновато улыбается. — Я к вам с хорошими новостями.

— Подожди, — остановил я его и начал размышлять вслух. — Ко мне собирается кто-то важный приехать. Причём настолько, что у тебя голос дрожит при общении. А это значит, кто-то из императорской семьи, но не сам государь. Если бы Пётр собирался с визитом, ты был бы более уверенным, а так, значит жена.

— Это…

— Нет, — перебил я его. — Кто-то из детей. Жена не поехала бы чёрт знает куда без супруга. А у него есть мелкие близнецы и старшая дочь.

— Вы ведь не провидец? — с какой-то надеждой, спросил он.

— К счастью, нет. Эти чудики вообще живут не в реальности, а лишь в будущих вероятностях, не зная точно какая из них сбудется.

— Жестоко, — оценил Кислицин.

— Не то слово, — кивнул я. — Поэтому они идут в мета маги, отчего дар провидца становится менее острым, и они теряют возможность видеть будущее, взамен приобретают возможность чувствовать грядущее.

— Это как? — озадаченно спросил он. — Они что, могут ощущать надвигается хорошее или плохое?

— Верно, и примерное время до события, — сказал я и вернулся к основной теме звонка. — И когда ждать принцессу?

— Антонина Петровна прибудет через неделю, с официальным визитом в институт магии и к вам лично.

— Даже так, — присвистнул я. — А её стихия тоже холод?

— Верно, — ответил Кислицин.

— Понятно, — протянул я и добавил: — Моя ученица, по совместительству являющейся мета магиней, предсказала скорое покушение на меня и моё окружение. Причём не абы какое, а весьма мощное и опасное.

— Это точно? — спустя минуту, сдавленно спросил он.

— Ну, я же тебе только что рассказывал про мета магов, — посетовал я дознавателю имперской канцелярии.

— Да, но что же делать? — обеспокоенно спросил Кислицин.

— Надеяться на лучшее, либо не пускать принцессу, — озвучил я очевидные варианты.

На это дознаватель нервно хихикнул, после чего обречённо произнёс.

— Я доложу начальству и буду молиться.

— Желательно мне, — вставил я. — Ведь именно я буду защищать принцессу, а каждая молитва — дополнительный шанс на её выживание.

— Хорошо, — внезапно серьёзно сказал он. — Если принцесса всё же поедет к вам, то я отправлюсь с ней и буду сражаться и молиться.

Положив трубку, я некоторое время ещё смотрел перед собой, переваривая сложившуюся ситуацию. Теперь становилось очевидным, почему Паулина так всполошилась. Одно дело нападение на меня и моих учеников, которые сейчас практически неубиваемы на моей земле. Но вот смерть принцессы у меня в гостях — совершенно иное дело.

Я поднялся и поспешил в лабораторию. Нужно сделать как минимум несколько оберегов для особы императорской крови.

Принцесса Антонина Петровна Романова, или как её ещё называют хладная душа, торжественно улыбалась. Самолёт шёл на посадку, а она всё прокручивала в голове разговор с отцом:

— Пойми, там ожидается «карающий меч», если не кто-то хуже.

— Мои ледяные мальчики ничем не уступают Европейским убийцам! — вполне резонно возражала Антонина.

— Но дочь, — попытался повысить голос отец.

— Никаких дочь! — припечатала она. — Я — будущая императрица Российской империи, ни больше не меньше. Ты сам всё время твердишь об этом, разве нет?

— Да, но…

— И что мне теперь, всю жизнь с головой в песке жить?

— Это не тоже самое, что ехать на заведомо опасную территорию! Сам Павел с его мета магиней об этом напрямую заявили, — выпалил император, а в следующий миг прикусил язык, но было уже слишком поздно.

Он знал как его дочь относилась ко всяким предсказаниям и тому подобной эзотерике, и когда та узнала о новой ученице Павла, то её желание посетить Повелителя взлетело до небес.

В итоге Антонину отпустили, но только в сопровождении целой армии, не считая её собственной охраны и ледяных мальчиков.

Сойдя с трапа, она увидела, как её встречает потеющий и изрядно нервничающий дознаватель Кислицин, который заранее приехал дабы всё подготовить к приезду принцессы.

— Ваше высочество, — согнулся он пополам.

— Едем к Павлу! — приказала она, пройдя мимо дознавателя к белоснежному громоздкому джипу.

Так уж вышло, что белый — символ её силы, а большие машины… Как-то в детстве папа взял её с собой в горы, и там были похожее авто. С тех пор принцесса предпочитала только большие джипы.

— Но… — попытался возразить Кислицин.

Вот только никто его слушать даже и не думал. Принцесса уселась на заднее сиденье и скомандовала:

— К Павлу.

Кислицин лишь с мученическим видом бросился следом и в последний момент успел запрыгнуть в отъезжающий белоснежный императорский джип. Вокруг сразу же образовался кортеж, состоящий в основном из боевой техники, но также и пары подвижных броне-мотоциклов.

— Ваше высочество, — обратился к принцессе Кислицин. — Павел — человек своенравный, по сути, не признающий… — он мгновение подбирал корректное, слово, после чего всё же выдал: — авторитетов.

— И мои капризы для него ничто? — хмыкнула девушка.

— Если вам будет так угодно, — сидя поклонился дознаватель, который после авантюры с созданием института, где практически в тёмную сыграли самого государя, намертво был привязан к Павлу и всему тому хаосу, что творился вокруг него с незавидной регулярностью.

Когда на мою землю въехал длинный царский кортеж, какого не было даже у Петра при его последнем визите, я лично вышел встречать гостей. Правда не далеко, на крыльцо особняка, но тем не менее.