Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Она с любопытством, едва не граничащим с неуважением, разглядывала чужеземцев, и те с не меньшим любопытством разглядывали ее. Гости пришлись Мере по душе. Акке вел себя невозмутимо и в то же время свободно, не так, как ведут себя ратники в присутствии бояр. Казалось, его совершенно не волнует ни статус сидящих за столом, ни их отношение. Кельда же понравилась тем, что отличалась от любой знакомой Мере девушки. Она была высокой и крепкой, не опускала глаза при прямом взгляде и держалась расслабленно, будто в кругу знакомых. Княгиня даже позавидовала тому, как легко у нее выходит общение. Этим она напоминала брата Светозара.

Однако взгляд то и дело возвращался к Ингвару. Что-то ещё в нем было такое, чего Мера пока понять не могла, но что отзывалось внутри странным ощущением. Словно они делили общую тайну.

Пока холопка Ясна разливала мед а уставшие с дороги ормарры пробовали непривычные им яства, за столом завязалась ничего не значащая беседа. Бояре обращались с гостями вежливо, хоть и не настолько вежливо, как с вестником великого князя, и только Ратмир не скрывал враждебности. Расспрашивали о речном пути и погоде на побережье, о том, какие блюда приняты на их родине. Однако неловкость ощущалась явственно, да такая, какую не смогла сгладить пара чаш меда.

— Это печать вождя моей общины, Хельги, — произнес Ингвар хрипло и низко, глядя Мере в глаза, и показал всем висящий на шее массивный перстень. — Доказательство того, что я не сам по себе. Вожди общин вместе правят землями Орм и вместе принимают решения. Слово одного — это слово каждого. Не сомневайтесь, что наши намерения искренни.

Он говорил это всем присутствующим, но, казалось, обращается только к Мере. Всегда глядел на нее, если только не отвечал на отвлеченные вопросы бояр. Это нравилось княгине. В поведении ормарра не было скрытого пренебрежения, какое обычно доставалось ей от местной знати.

— Все, что у нас есть, это твое слово, — веско заметил Горазд. — Мы не знаем ни ваших вождей, ни ваших законов.

— Купец Вук знает Хельги и подтвердит мои слова.

— Купцам доверия нет!

— Кое-кто так же и про нас с вами говорит, — хохотнул краснощекий Хотен.

Не было ничего удивительного в том, что бояре не желали верить на слово давнему врагу, но сама Мера не видела повода сомневаться в нем.

— Нехорошо начинать наше общение с недоверия, — сказала она. — Давайте лучше послушаем, что предлагают нам вожди.

Ингвар почтительно склонил голову и, все так же глядя на Меру, ответил:

— Союз и поддержку. Мы не раз пытались говорить с Далибором, но он не желает дружеских отношений. Он хочет больше, чем мы готовы отдать. Возможно, если другие князья увидят выгоды мира с нами, им удастся переубедить и его.

— Если вступим в союз с врагом за его спиной — даже если малейший повод усомниться в себе подадим — это будет означать предательство, — обратился к Мере Возгарь, будто бы та уже приняла решение и боярин пытается ее переубедить. — Великий князь подступит к нашим границам с войсками. А мы и в лучшие-то времена не смогли бы выстоять. Даже просто говоря с ними сейчас, мы рискуем навлечь его гнев.

— Понимаю, — кивнул Ингвар. — Но с чего-то начинать нужно. Вожди хотят показать, что открыты к заключению мира, и что лишь один человек стоит сейчас между нами.

— Конечно, мир был бы выгоден нам всем, — тяжело вздохнул Булат. — Но, как бы ни хотелось, мы не повлияем на решение великого князя. В первую очередь говорить нужно с ним.

Горазд с плохо скрытой издёвкой обернулся к гостям и развел руками:

— К тому же, разве не вы первыми стали нападать на наши ладьи и разорять приграничные волости? Думали, видно, что раннды — лёгкая добыча.

Ингвар ответил ему невозмутимым тоном:

— Можно сказать что угодно, лишь бы снискать поддержку, которая так нужна князю. Верить ему или нет — решать только вам.

— Неважно, верим ли мы его словам. Мы все подчиняемся великому князю, и как он сказал, так и будет, — хмуро заметил боярин Возгарь.

За то недолгое время, пока Мера знакома с ним, она успела понять, что боярин одобряет и поддерживает далеко не все решения Далибора, но он достаточно умен и опытен, чтобы понимать, что недовольство лучше держать при себе, иначе самому хуже будет.

Ингвар обвел дружину мрачным взглядом. Теперь он обращался к ним, а не к Мере:

— Очень жаль, что вы позволяете Далибору отправлять ваших людей на смерть. Ведь он-то не жил никогда среди них. Это не его друзья и родня, а ваши. Вы сражаетесь и умираете, когда самому ему не хватает смелости выйти хоть раз на поле боя.

Бояре нахмурились, заворчали. Мера оборвала их холодным тоном:

— Удивительно точно подмечено. Однако дружина права. Все наши земли — его, все наши люди — его, и он волен распоряжаться ими как угодно. Справедливо ли это? Неважно. Важно, что это не изменить. Не мне. Увы, союз с моим княжеством ничего вам не даст. Я на плохом счету у великого князя.

Мера понадеялась, что никто не услышит в ее голосе боли, какая возникала всякий раз при мыслях о собственной беспомощности. Как бы хотелось ей действительно решать что-то, а не только нести ответственность за чужие решения. Если бы она могла, не раздумывая вступила бы в союз. Но в первую очередь следовало думать не о себе, а о том, что лучше для княжества.

— Тем больше причин попытаться изменить свое положение, — заметил Ингвар.

— Я совсем недавно заняла это место. Сейчас я не могу повлиять даже на своих людей, что уж говорить о большем.

— Владыка привел меня сюда не просто так. Он показал именно тебя, а не какого-то другого князя. Значит, на то была причина.

— Владыка?

— Мой бог. Это, — он указал на шрамы на щеках, — руны видящего. Владыка говорит со мной, посылает знаки, которым я следую всю свою жизнь. Он даже не раз помогал выигрывать сражения. Потому я здесь. Такова воля Змеиного Владыки. Ты веришь мне, Мера? Ты ведь такая же, как я. Отмеченная богом.

За столом повисло настороженное молчание. Бояре замерли, переглянулись. Только спутники Ингвара как ни в чем не бывало продолжали трапезничать.

Мере вдруг нестерпимо захотелось рассмеяться — не ей, а лишь части ее, новой, которая все это время сидела тихо, но почему-то отозвалась на слова ормарра. Княгиня едва сумела сохранить серьезное выражение. Не хватало ещё, чтобы нечисть решала за нее, как вести себя.

Когда молчание стало неприлично затягиваться, Мера бледно улыбнулась и отозвалась:

— У нас принято считать, что князь — это избранник богов, и по их воле он занимает свое место. Но обо мне скорее можно услышать, что я проклята.

— С нашими волхвами тоже боги говорят, да только помощи от них нет, — поспешно вставил Хотен с натянутым смешком. — Так посмотришь, сколько всего худого творится, и засомневаешься, что им вообще есть до нас дело.

Ингвар задумался ненадолго, глядя на Меру каким-то странным взглядом, которого она не понимала. Могла лишь надеяться, что ормарр оставит эту тему. Наконец он протянул:

— Может, ваши боги как и Владыка — не помогают тем, кто не помогает себе сам.

На этом он замолчал и до самого завершения трапезы лишь коротко отвечал на праздные вопросы бояр. Мера тоже молчала. Нестерпимо хотелось расспросить Ингвара о его даре видящего. Ощущение, что они встретились неспроста, возникло ещё до того, как он рассказал про посланный богом знак, и теперь укрепилось. А его слова о мире — сама эта возможность, о которой прежде можно было только мечтать — поселили надежду в холодное, изрытое тревогами и страхами сердце Меры. Хоть и крохотная надежда, но такая живучая. Раз подумаешь о ней и уже не перестанешь думать, пока не разобьётся она вдребезги или пока не исполнится.

Когда мед был выпит, а кушанья по большей части съедены, Мера поднялась со своего места и обратилась к Ингвару:

— Ваше предложение мне по нраву. Больше всего я желала бы мира между нашими народами. Но нам с дружиной потребуется время на его обсуждение. А пока оставайтесь в моем доме желанными гостями. Для всех нас общение с вами — это возможность познакомиться с культурой соседнего государства, о которой нам известно так мало несмотря на столь длительные и тесные отношения. Уверена, что мы многому сможем научиться друг у друга.