Урожай Смерти (СИ) - Магнус Гэвин

Мой вопрос был риторическим, но старик, не тушуясь, продолжил:

— Да, есть кое-что ещё. — невозмутимо кивнул Грицелиус. — Это святая земля. Место перворождения. Я понимаю, ты должен его взять, многие пытались… Но я не хочу, чтобы я и мои люди участвовали в боях за взятие этого города. Мы пробьём тебе путь… Но дальше будь любезен справиться без нашей поддержки. Мы совсем не горим желанием устраивать бой в густонаселённом городе, сжигая его жителей заживо.

— Я справлюсь сам, конечно. — прищурился я. — Но это малодушие. Будете запасным отрядом с остальными, на случай, если меня поймают в новую ледяную ловушку или что-то подобное, хорошо?

— Это приемлемо. — сухо кивнул маг.

А затем старик невозмутимо кивнул мне и покинул шатёр, оставляя меня со смешанными чувствами. Проклятье, даже он начал сдавать и размяк! А ведь я жизнь ему спас. Может, в лича его превратить?

Остаток дня прошёл в трудах, и ночь выдалась бессонной. Но рисковать я не стал, вновь нанося на бессмертное тело усиливающие татуировки. Из небольшого, походного зеркала, на меня смотрел странный человек: лысый, неопределённого возраста, татуированный странными зловещими символами. Я поднял татуированную от и до руку, на которой живой, свежей кожи оставалось не больше трети, и пустил по ней силу смерти, проверяя работу ритуалов: слова древнего языка мастеров смерти налились антрацитовым мраком, а мои глаза словно заволокло непроглядным чёрным туманом. Удивительно, но это не мешало видеть: наоборот, мир становился странным, невообразимо чётким, а все чувства обострились, заставляя меня тонко воспринимать мир. Я знал, что в трёх сотнях метрах один из культистов вновь и вновь сотворяет молнию смерти, пытаясь разбить вдребезги крупный камень. Знал, что на окраине лагеря старый слуга проводить ритуалы, укрепляя разваливающуюся и поднятую наспех нежить. Знал, что древний король тренирует рыцарей смерти, заставляя старых воинов осваивать магию смерти…

Я затруднялся определить природу этого явления, но если я что и выяснил о магии этого мира, так это то, что власть над ней даёт тебе возможность видеть больше, чем способен определённый человек. Ты не можешь властвовать над силами бытия, не зная, как оно устроено. Нет, властвуя над ними, ты получаешь это знание, словно открываешь в себе новые органы чувств… И даже смерть не была исключением в этом.

Бросив последний взгляд на зеркало, я криво усмехнулся. Проведённые ритуалы, несомненно, убивали меня: жить с ними можно было всего несколько дней. Обычно мастера смерти проводили над собой подобное, идя в последний бой… И внешность в такой момент не значила ничего, и потому вместо молодого, красивого мужчины в расцвете сил на меня смотрел лысый татуированный урод словно с печатью самой смерти на лице.

Волновало ли меня это? Пожалуй, я бы солгал, если сказал, что да. Хорошо быть бессмертным.

На рассвете следующего дня Улос выстроил полки нежити, взяв город в полукольцо. Армия, конечно, получилась неоднородное: качество исходного материала, различный опыт поднимающих некромантов… Но всё же это была армия. Звено легиона - так называли этот тип мертвецов древние мастера смерти. Это были и скелеты, и зомби, опытные воины и крестьяне, одни был слабо отличимы от живого человека, а другие являли собой изуродованные ходячие трупы.

И всё же, это были легионы: многотысячная армия. И я твёрдо знал, что даже самый гнилой однорукий скелет в ней способен убить несколько плохо вооружённых ополченцев: просто потому, что он достаточно прочен, силён и быстр, чтобы превосходить в этом простых людей.

Ум поднимаемых легионеров зависел от исходного материала: полноценного разума они чаще всего не имели, за редким исключением, однако часть навыков сохраняли. На переднюю линию удара к главным воротам я выставил наиболее крепких мертвецов: поднятых из уцелевших гвардейцев Ренегона и других королевств. Настало время проверить, на что они способны.

Это войско наполняло меня гордостью. Ровные, стройные полки, послушно исполняющие любые приказы, затмевали пространство, казалось, от горизонта до горизонта…

Я глубоко вздохнул, бросив последний взгляд на кажущиеся беззащитными стены города. После битвы на плато я был полон сил, как никогда ранее. Часть, конечно, ушла на поднятие армии, но всё же, оттока не ощущалось: капли из океана моей мощи… Бессмертный, полный сил повелитель смерти, что провёл над собой лучшие из усиливающих ритуалов: подобной силы хватило, чтобы уничтожить целую армию. Но сегодня мне противостояла не армия, а неведомой творение, возможно, лучших повелителей жизни в королевствах, созданное, чтобы противостоять магии смерти.

Если и был способ по-настоящему проверить пределы моей силы, он стоял передо мной. Закрыв глаза, я потянулся к силе, сокрытой в моей душе. Сегодня мне не нужна точность… Лишь воля, сила и направление.

Довольно давно мне не приходилось использовать этот приём: последнее время, похоже, я совершенно обленился, предпочитая мощнейшие ударные боевые проклятья более слабым, но изящным техникам. Однако это не значит, что я совсем их забыл. Бейзил Спрут, великий повелитель смерти, придумавший технику нитей смерти и автор медитации тысячи нитей, говорил: нет числа тем нитям законов, коими опутывает нас мироздание. Но чем больше рук ты имеешь, тем больше законов можешь нарушить. Вырасти из своей души одну нить: и ты на верном пути, ученик. Вырасти десять — заслуженный мастер смерти. Сотню — тёмный лорд смерти, истинный страх всего живого. Но создай тысячу рук, достаточно могущественных, чтобы рвать законы мироздания и ты станешь чем-то большим, чем любой смертный. На мой скромный взгляд, мастера смерти иногда перебарщивали с драматизмом в описании своих искусств, хотя, судя по тому, что говорил демон, сами они относились к этому предельно серьёзно.

Сложно сказать, сколько в этом было правды, конечно. Выращивание нити смерти действительно ощущалось как выращивание руки: эдакая энергетическая конечность, которой, при должной сноровке, можно легко и быстро управлять силой мысли. В ученичестве я мог создать всего несколько таких: но этого хватило, чтобы убить чудовище, едва не погубившее Грицелиуса. Будучи полноценным мастером, я мог держать пару десятков: и когда-то это спасло наш корабль от морских змей в далёких северных морях. Кто знает, быть может, будь я тогда лучше, не погибла бы Мелайя…

Особенностью нитей смерти было то, что, теоретически, через них можно было пропустить любое проклятье: это действительно своего рода конечность, являющаяся по совместительству каналом энергии. Изящный, достаточно искусный приём: даже слабый мастер смерти способен вмиг убить им десяток человек, просто остановив им сердца коротким, слабым, но точным выбросом силы. Последнее время мне просто не требовалось подобное: какой смысл изощряться в искусных техниках средней силы, когда ты способен на голой силе и воле сносить целые полки даже не самыми могучими приёмами в своём арсенале?

Но сегодня мне нужно было иное. Не просто один удар, пусть и способный стирать в пыль скалы. Нечто большее, чем одно проклятье или единственный ритуал.

Звуки вокруг стихли. Запахи исчезли. Всё внимание сосредоточилось на одной-единственной задаче: вытянуть нить из своей души, наполнить её безграничной силой… Повторить процесс. Первая, вторая, десятая…

Это давалось легко и естественно: сперва. Со времён бродяжничества я действительно сделал неплохой качественный скачок: годы непрерывной практики давали о себе знать. Но на пятом десятке я почувствовал лёгкое напряжение. И почти незаметный отток сил: что было удивительно при всём том океане силы смерти, что я владел.