Старый, но крепкий 8 (СИ) - Крынов Макс

Я далеко не профессиональный дрессировщик, но у меня когда-то тоже была собака, и я одно время интересовался дрессировкой. Тут прочитал статью, там — кусок книги профессионального кинолога. Где-то услышал совет, где-то увидел полезный приём. По итогу, когда я начал вспоминать всё, что знаю о дрессировке, и с помощью навыка анализа компоновать эти знания в чёткие правила, понял: на самом деле знаю я не так уж и мало. Я не был уверен, хватит ли этого для дрессировки целого дракона, но пока моих знаний для этого достаточно. Я с лёгкостью обходил Жулая в дрессировке и с интересом наблюдал за прогрессом дракончика.

С момента, как дракон вылупился, прошло полтора месяца. Он рос и креп удивительно быстро, не в последнюю очередь благодаря зельям, которыми я его поил. За это время Раккар превратился в пятидесятикилограммовую махину, способную потягаться голой силой с практиками ранга пробуждения.

Дракон выглядел внушительно. Его туловище стало крепким, а мышцы на спине — самой развитой части тела дракона — топорщились горбом. Мускулов было много, и они толстыми веревками оплетали основания крыльев, которые теперь были не тонкими и кожистыми, как у куренка, а плотными и большими — такими и должны быть крылья существа, способного поднять себя в воздух. Размах крыльев дракона превышал длину его тела примерно в полтора раза. Гибкая длинная шея достигала семидесяти пяти сантиметров. Лапы были коротковаты по сравнению с туловищем, но это не мешало дракону во время прогулок носиться между деревьями леса Туманов с ловкостью молнии.

Я старался заниматься с драконом, когда рядом не было ни девчонок, ни Жулая. Чтобы дракон не сбегал, я вешал себе на пояс мешочек с мясом, пропитанным привлекательными для дракона зельями (подобрал путем перебора). Правда, сейчас я неудачно подгадал время: когда я повёл дракона к лесу Туманов, на наше постоянное место занятий, за мной увязались Жулай и Апелий. Парни шли чуть поодаль и не мешали мне ни советами, ни громкими разговорами, так что я смирился с их компанией: ничего особо секретного в своих тренировках я не видел.

Я дошёл до обгорелого поваленного дерева и в очередной раз почесал шею прильнувшего ко мне дракона. Красная чешуя на его шее уже успела затвердеть; Лиса и Сиона жаловались, что чешуя затвердела настолько, что царапает пальцы до крови, но на моём ранге это пока не ощущалось — я будто отполированное дерево погладил.

Похлопываю дракона по шее. Зверёныш довольно урчит, расправляет крылья и прыгает на обгорелое дерево, неловко помогая себе взмахами, — ложится на облюбованное место. При этом он внимательно смотрит на меня, едва ли не виляя хвостом.

Питомец по-прежнему относился ко мне, как и в первые дни наших дрессировок. Дракончик вытянулся, изрядно подрос, но в его глазах всё равно застыл тот же щенячий блеск — смесь азарта и искренней любви. Питомец по-прежнему более лоялен ко мне, чем к подросткам, которые занимались с ним и проводили с ним времени куда больше, чем я.

Ладно, слишком много отстраненных размышлений. Пожалуй, пора переходить к тренировкам.

Я потянулся к мешочку на поясе. Опытным путём выяснилось, что драконы, как и собаки, отлично понимают принцип поощрения вкусняшкой.

— Ко мне, — командую я чётко.

Дракон дёргает хвостом, но не срывается с места. Я повторяю команду снова — ровной, но требовательной интонацией:

— Ко мне!

Развязываю тесёмки на мешочке, достаю пластинку мяса и спокойно повторяю:

— Ко мне!

На этот раз дракончик с готовностью рвётся ко мне. Пасть клацает в паре сантиметров от мяса — я едва успеваю убрать руку.

— Молодец, — добавляю я.

Пока дракончик смотрит на меня щенячьими глазами, мясо летит в воздух. Секунду спустя пасть дракона хлопает, как медвежий капкан. Зубы у молодого дракона появились ещё на второй неделе, а сейчас уже отросли настолько, что он мог бы оттяпать чью-нибудь кисть. Не знаю, виной тому растущие зубы, или проказливый характер, но Раккар пробовал кусать и грызть всё подряд, включая дверные ручки и завязки на одежде девчонок.

— Сидеть! — на этот раз меняю команду.

Питомец косится на меня, но всё-таки опускается на задницу. В качестве поощрения швыряю ему ещё кусочек мяса. Дракон мгновенно вскакивает на задние лапы, вытягивает шею и клацает зубами, ловя подачку.

Память подкидывает цитату из некогда прочитанной статьи: «Поведение, за которым немедленно следует поощрение, с большей вероятностью повторится в будущем». Сейчас я убеждаюсь, что это действительно работает. Главное — чётко произнести команду и после выполнения — мгновенно её подкрепить. Например, собаки не связывают поощрение с действием, если оно задержано более чем на пару секунд.

Мы продолжаем заниматься с драконом, а приятели наблюдают. Отработав команду «сидеть», переходим к следующей — «оставь». Питомец вечно норовит схватить что-то в пасть: несколько дней назад он разгрыз флягу Апелия и долго отфыркивался — крепкое вино пришлось ему не по вкусу.

С этой командой уже сложнее. Едва я вынимаю из рюкзака и бросаю на землю яркий кожаный пояс, чешуйчатый тут же тянется к нему, норовя схватить зубами.

— Оставь! — командую я.

Питомец кидает на меня мимолётный взгляд, но всё же продолжает. Вытянувшись в струнку, по сантиметру в секунду медленно тянет голову вперёд. Похоже, понимает по тону, что делает не то, что нужно, но не может устоять — яркий кусок кожи манит его сильнее разума.

Команде «оставь» мы с треском проигрываем. Зато другие команды повторяем снова и снова, закрепляя успех.

Вообще, насколько я помню, команда «оставь» развивается через постепенное увеличение соблазна. И главное в ней — поймать момент самоконтроля и поощрить питомца. Вот с этим труднее, потому что самоконтроля я в драконе практически не вижу. Либо пояс чересчур соблазнительный, либо я что-то делаю не так.

«Позвольте животному ошибаться. Через ошибки приходит опыт».

Ну да, только это и утешает.

— Как ты это делаешь? — Спрашивает подошедший со спины Жулай.

Смотрю на парня, но не вижу уже былой неприязни. Видимо, то, как я обращаюсь с драконом, убедило Жулая: мол, «плохого человека животное слушаться не будет».

— В Вейдаде сосед собаку держал, учил всяким штукам. Вот у него и нахватался.

— Боюсь, что он никогда не будет меня слушаться так же, — вздыхает Жулай.

Пожимаю плечами:

— Ну, на этом драконе свет клином не сошелся. С помощью духовной энергии можно превращать обычных зверей в духовных — я уже проверял это на курах возле моего острова, там целые курятники таких. Было бы время — попробовал бы ещё кого-нибудь превратить в духовное животное.

У приятелей загораются глаза, а я, будто не замечаю, продолжаю говорить:

— Как-то думал попробовать вывести духовных собак или воспитать найденных в лесу волчат, но, правда, времени нету.

Жулай с Апелием переглянулись, быстро попрощались и ушли, оживленно переговариваясь, а я с драконом пошагал вдоль кромки леса, пока не отошли достаточно далеко от основных дорожек, по которым к лесу ходили практики и травники. Здесь я присел на нагретый солнцем валун. Дракон примостился рядом, едва помещаясь на свободной части камня, положил голову мне на ноги.

«Отношения с животным строятся на доверии, последовательности и уважении, — вспоминаю я еще один отрывок из книги. — Это не игра в силу. Это диалог».

Не знаю, кто автор цитаты, и насколько он прав, но я закрываю глаза и делаю то, что этот подчеркнуто правильный человек вряд ли одобрил. Я тихо произношу слова заклинания и погружаюсь в драконью память. Там я нахожу воспоминания о сегодняшнем дне, и насыщаю красками моменты, где дракон правильно выполняет команды и получает за это кусочек мяса. Моменты с невыполненной командой наоборот — лишаются красок, выцветают. Я корректирую поведение питомца и не чувствую по этому поводу никакого стыда. Собственно, а почему я должен его чувствовать? Это просто еще один способ закрепить в сознании дракона правильное и неправильное, верное и неверное. Будь у инструкторов по дрессировке собак доступ к разуму питомцев, им пользовался бы каждый, дрессировка занимала бы куда меньше времени и, возможно, позволяла бы закрепить команды за куда более изощренными действиями, чем лежать, сидеть, нападать и искать.