Искатель 12 (СИ) - Шиленко Сергей

— Конечно, ты можешь воспользоваться древесиной. Моей усопшей осине будет приятно снова принести пользу людям в час нужды.

Древесина погибшего Великого Древа… Символично получается: старая жизнь даёт дорогу новой даже в смерти.

— А ты хотела бы присутствовать там, чтобы попрощаться с ушедшими из Светолесья, когда мы станем хоронить их?

В конце концов, она ведь единственная, кто помнил их живыми, кто знал их имена, их истории. Кто любил их.

Лорея застыла. Руки перестали гладить мои волосы, и я почувствовал, как напряглось её тело в долгой паузе, словно она обдумывала что-то очень важное или боролась с чем-то внутри себя.

— Вот молодец! — произнесла она наконец, но голос прозвучал странно, как будто она разговаривала не со мной, а с кем-то другим или сама с собой. — Может, побежишь и поиграешь? И не мог бы ты пригласить леди Белларию ко мне? Нам нужно спланировать Весенний фестиваль.

Я осторожно отстранился, пытаясь понять, что происходит. В глазах дриады появилось что-то отсутствующее, словно она смотрела не на меня, а сквозь меня в какие-то давние времена. Беллария… Кто это? Возможно, кто-то из тех, кого давно уже нет.

Ясно, травма оказалась слишком серьёзной. Она пока не готова встретиться с прошлым лицом к лицу.

— Тогда скоро увидимся, миледи, — сказал грустно и похлопал её по руке. — Мы там, на большом лугу, если Вы передумаете, приходите.

Бедная древняя! Пережить смерть всех, кого любишь, а потом столетиями нести эту боль в одиночестве да ещё и под проклятием. Некоторые раны слишком глубоки, чтобы зажить сразу. Время, вот что ей нужно. И, возможно, новые привязанности.

Глава 14

Только собрался рвануть обратно к лагерю с помощью Рывка Гончей, как меня окликнули. Обернулся. Борис торопливо ковылял в мою сторону, тяжело дыша и явно волнуясь. Настроение сразу испортилось.

Честно говоря, не ожидал его увидеть снова. После того, как он слинял в самый критический момент, я решил, что наши пути разошлись навсегда. Но вот он здесь, и по его виду понятно, пришёл не просто поздороваться.

Старик неловко переминался с ноги на ногу, явно подбирая слова. Классическая картина: человек понимает, что поступил паршиво и теперь пытается это как-то загладить.

— Слушай, парень, — начал он, глядя в сторону, — я просто хотел убедиться, что ты не обиделся на меня за… э-э…

Борис не договорил. Ну а что тут скажешь? За то, что бросил группу на произвол судьбы? За то, что струсил в решающий момент? Неловкая пауза затягивалась, и мне стало даже как-то неловко за него.

— Никаких обид, — сказал, протягивая ему руку.

И это правда. Злиться на человека за естественную реакцию самосохранения глупо. Я просил команду пойти в смертельно опасное место из личных побуждений, а не ради официального задания. Каждый имеет право сказать «нет», когда речь идёт о смертельном риске.

— Я попросил своих спутников пойти навстречу большой опасности из личного одолжения, и не могу винить вас за отказ.

Лицо Бориса слегка расслабилось, видимо, мои слова его немного успокоили. Он крепко пожал мне руку, наверное, ожидал совсем другой реакции.

— Благодарю вас, сир Артём, — сказал он с явным облегчением. — Понимаю, что не имею никаких прав на вашу добычу после моего ухода, но я благодарен за возможность принять участие в этом рейде и надеюсь, что вы позволите мне присоединиться к зачистке оставшейся части подземелья за мою справедливую долю.

Так вот оно что! Не просто извиниться пришёл, а хочет вернуться! Наверное, дошло наконец, что мы действительно справились с тем, что казалось невозможным, а значит, и оставшуюся часть подземелья тоже осилим. И лут там может ждать очень неплохой.

Мелочная часть меня хотела послать его подальше. Обижен я или нет, но этот человек не прикрыл мне спину, когда возникла критическая ситуация, а теперь вернулся за лёгкой добычей. К тому же его вклад был и так сомнителен — видел я его показатели в бою.

Но… Он всё-таки откликнулся на мой призыв изначально, когда многие отказались, оказал доверие. И никто не знает, какие нас ждут оставшиеся бои, возможно, каждый меч будет на счету. Лучше иметь в команде человека, который хотя бы частично полезен, чем столкнуться с нехваткой людей в критический момент.

— Конечно, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Добро пожаловать обратно.

Открыв экран рейда, вновь отправил ему приглашение. Решение принято, теперь надо его придерживаться.

— Спасибо! — Борис аж просиял от радости и тут же принял приглашение. — Ты доказал, что способен достичь даже невозможного, так что знай, можешь обратиться ко мне за помощью в любых будущих подземельях или охоте на монстров.

Обещания давать легко, а вот когда дело дойдёт до реального риска, посмотрим, насколько твёрдыми они окажутся.

Мы вместе вернулись к лагерю и сразу принялись за дело. Надо отдать Борису должное, работал он усердно, без отлынивания. Помогал переносить тела, собирать хворост, разводить костры и проявлял подобающее уважение к мёртвым. Хотя меня брали сомнения, искреннее ли это почтение, или он просто желает произвести хорошее впечатление. Чужая душа потёмки.

Остальные участники рейда отнеслись к его возвращению заметно холоднее, чем я. Несколько человек открыто проворчали что-то о дезертирстве и его ненадёжности. Эйнар особенно метко высказался о том, что «некоторые товарищи возвращаются только тогда, когда запахло лёгкой добычей». А Карина добавила, что странно видеть людей, которые «бросают друзей в опасности, а потом приходят за наградами».

Пришлось вмешаться и пресечь эти разговоры. Да, конечно, мне понятны их чувства, но команда должна быть единой. Внутренние конфликты — прямая дорога к провалу следующего боя.

— Я официально пригласил Бориса вернуться в рейд, — сказал громко, чтобы все слышали. — Он откликнулся на мой призыв очистить это подземелье, и спасибо ему за это. Есть ли у кого-то возражения против его участия?

Гнетущая тишина повисла над рейдом. Недовольные взгляды никуда не делись, но открыто выступать против моего решения никто не стал. Уже хорошо. Единство команды важнее личных обид.

Работа по подготовке к похоронам, как и рассчитывал, заняла довольно много времени.

К тому времени, как развели последний из дюжины костров, солнце уже село. В глубоком овраге, где мы находились, сгустились сумерки, придавая происходящему особенную торжественность, даже треск костров звучал приглушённо в наступившей тишине.

Борис всё это время работал рядом с остальными, стараясь быть полезным. Он заслужил несколько косых взглядов, но, по крайней мере, открытый бойкот ему не объявили.

Когда все приготовления закончились, я понял, что наступил самый сложный момент. Кто-то должен сказать прощальные слова. Карина и Юлиан смотрели на меня выжидающе, видимо, считали, что именно лидер рейда должен взять это на себя.

Я стоял перед кострами, глядя на иссохшие тела, объятые пламенем, и внезапно почувствовал нечто странное. Глубокая печаль нахлынула откуда-то изнутри, не моя, а как будто чужая, лица, пожираемые огнём, показались мне смутно знакомыми, словно я видел их в забытых снах.

Может, это место действительно пропитано настолько глубокой древней скорбью, что она передаётся всем, кто здесь находится?

Стоя перед кострами в наступающих сумерках, чувствовал, как давит ответственность момента. Все ждали, что я произнесу нечто подобающее случаю. А что тут скажешь? Я не знал этих людей. Не знал их имён, их историй. Для меня они, как и для остальных, просто мумифицированные останки в древних руинах.

Но внезапно слова потекли сами собой, удивив меня самого.

— Эларет лу Матери ал’тансела, — произнёс я, и незнакомый язык лился настолько легко, словно всегда на нём говорил. — Ланасин ор’мира сент’эа.

Откуда всё взялось⁈ Это эльфийский язык, который я не изучал, или нечто ещё более древнее? Но почему-то я знал, это самые подходящие слова для такого момента.