Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ) - "Котус"

Также видны бывшие шведские и орденские земли, а вот никаких гербовых особенностей, позволяющих локализовать Украину, на карте не просматривается вообще почему-то…

[2] Она же «Песенка вагонного» из фильма «Чародеи».

[3] «Я не красавчик, чтоб все с ума сходили…» Стихи М. Танича, музыка В. Сюткина.

[4] «Стильный оранжевый галстук», группа «Браво», музыка Е. Хавтан, В. Сюткин, 1993

[5] Группа «Браво», 1996 год. Автор текста — Василий Шугалей, композитор — Евгений Хавтан. Исполнитель — Роберт Ленц, так что дед с Юрой не совсем точны, скажем так, в утверждении, что все три песни из одного источника.

Глава 14

Ну вот, приехали. А, с другой стороны, чего я хотел, сколько можно ездить на спине и на репутации профессора? Жаль, конечно, будет намного труднее и потребует кратно больше времени, но куда деваться? Ладно, хорошо если удастся консультацию получить.

Но не успел я прокрутить всё это в голове и раскрыть рот, чтобы выразить вежливое согласие с позицией профессора, как он продолжил:

— Кто вообще в здравом уме и трезвой памяти может отказаться от такого⁈

— От массы лишней, внезапно упавшей на голову работы?

— Пфе! Для кого-то другого — возможно, могли бы возникнуть некоторые технические сложности. Для меня же самым трудным будет отказать лишним желающим поучаствовать в процессе. Но я, в первую очередь, про песню. Кстати, может, чаю?

— Если вас не затруднит…

Чаю я особо не хотел, но видел, что Лебединский желает устроить своего рода церемонию, так зачем же спорить? Но паузу, конечно, тянет мастерски, зараза, вместе с нервами.

«А что ты хотел? Артист с огромным стажем, да ещё и учит других артистов. У него это уже в крови, он, может, и сам себе порой не отдаёт отчёта, когда начинает работать на публику».

«Да всё он понимает, просто любит играть, в том числе — и на нервах».

Минут через семь-восемь посвящённых завариванию, наливанию и обсуждению чая, мы, наконец, вернулись к исходной теме.

— Так что там не так с песней? — Маленькая шпилька с моей стороны, да.

— Боги с вами, что значит, «не так»⁈ Разве что то, что она словно специально про меня и для меня написана? Если посмотреть на мою карьеру, то я действительно большей частью популярности был и остаюсь обязан именно зрительницам. То есть — да, «девочки всегда во мне чего-то находили», хоть это и жутко просторечно.

— Я рад, что вам она понравилась и подошла.

— Подошла? Да это идеальная песня для того, чтобы завершить карьеру!

— Профессор⁈ О каком завершении вы говорите⁈

— О простом и банальном уходе со сцены по возрасту.

— Есть исполнители и намного старше вас…

— Вот уж не хотелось бы становиться престарелым посмешищем, что выползает на сцену с трясущимися руками и что-то там пришепётывает, а лизоблюды в глаза называют это пением, за глаза же не стесняются в выражениях? Ископаемым, что готово уйти со сцены только если его оттуда вынесут вперёд ногами? Благодарю покорно!

— Извините, но вам до такого ещё очень и очень далеко!

— Но звоночки уже появились. Дыхания мне уже давно не хватает, приходиться изощряться с репертуаром и манерой исполнения. Более того, я ведь уже уходил со сцены, если вы помните. Именно встреча с вами и дала толчок и повод для возвращения. И мне удалось — термин «неороманс» уже вошёл в обиход музыкальных критиков и специалистов, более того — у меня и у вас появились подражатели!

— Вот! У вас новая волна популярности, новый жанр, в котором вы — первопроходец, и говорите об уходе⁈

— Юра, вы мне слишком льстите! Во-первых, первопроходцев здесь как минимум двое. Здесь — это и в жанре, и в комнате. Во-вторых, уходить и надо в славе, под «плескание мягких ладош», а не под свист и улюлюканье разочарованных зрителей.

— Так-то оно да, но зачем же торопиться⁈

— Так я и не говорю, что уже собрался прощаться. — Профессор усмехнулся, глядя на моё вытянувшееся лицо. — Но последней песней на поём последнем концерте должен стать именно «Красавчик». Чтобы уйти красиво!

«Районы, кварталы, жилые массивы — я ухожу, ухожу красиво!»

«Дед, не сейчас! Тем более, мы уже это обсуждали: дело даже не в том, что у нас нет понятия „жилые массивы“, песня всё несовременная, настроение и позиция протагониста там совершенно непонятные публике».

«Да я что, я ничего — просто к слову пришлось».

— Значит, мы можем договориться?

— Я же говорю — никто в здравом уме не упустит такую возможность!

— Тогда по расходам. На репетиционную базу, на найм исполнителей, на прочее…

— Вы хотите нанять сессионных исполнителей⁈ Я думал пригласить артистов с именем — поверьте, большинство композиций того стоят.

— Если честно, я тоже хотел бы, чтобы на пластинке были узнаваемые голоса. Правда, это обойдётся дороже.

— Кхм… Простите, вы что, собирались платить исполнителям⁈

— А как уговорить их работать бесплатно? И законно ли это⁈

— Эх, Юра, как вы всё же далеки от эстрадного общества! И как хорошо, что вы пришли именно ко мне!

— Простите, но что вы имеете в виду?

— Начну немного издалека. Как вы думаете, что самое главное для исполнителя?

— Талант? Трудолюбие?

— Это желательно, причём второе может порой заменить первое. Хотя, в последнее время развелось на сцене тех, у кого нет ни того, ни другого. Но смотрите: можно быть безумно талантливым, иметь Дар абсолютного слуха, как у Марии Васильевны, голос в восемь октав и быть одарённым с вторичной стихией звука. И при этом — безумно трудолюбивым, готовым работать по шестнадцать часов в день. Но если у этого исполнителя будет в репертуаре всего одна детская песенка — через пару месяцев он всем надоест, через полгода будет вызывать смех, точнее — насмешки, а через год про него забудут. Только некоторые специалисты будут иногда вспоминать, что, мол, был такой, но так и не смог реализовать талант, увы.

— А если ни таланта, ни трудолюбия, но полсотни песен в кармане — то можно завоёвывать музыкальный мир⁈

— Нет, конечно, хоть какие-то способности нужны, и поработать тоже придётся. Но главное, чтобы было с чем работать.

«Это у вас тут надо иметь хоть какие-то данные и пусть немного, но поработать. У нас достаточно иметь более-менее мощный компьютер и программу для обработки голоса. И получается очередная группа „Пищащие“, ничем не отличающаяся от десятка таких же до, дюжины после, и пяти существующих параллельно».

— Вот смотрите, Юра. Если взять наш Могилёв, то тех, кто хотел бы выступать на сцене и даже готов для этого работать, много и всерьёз — тысячи. Тех, кто на самом деле хоть что-то может, и я не про завывания за столом после второго стакана, а про то «что-то», которое можно показать со сцены — сотни. Несколько десятков из них на самом деле имеют способности и стремление их развивать. При этом тех, кто способен сочинить приличную песню, не очередные частушки или криво рифмованный бред «за жисть» под три аккорда — единицы. И примерно половина этих единиц сидит здесь за чаем.

— Вы не преувеличиваете? Есть же целая консерватория!

— Им даже консервы охранять не доверишь, не то, что музыку сочинять! Хотя, да — теорией владеют на зависть, но вот применить её лучше бы не пробовали: такое получается, что неудобосказуемо просто. И, нет, я не преувеличиваю, может быть, даже преуменьшаю. И из всего этого вывод простой: для автора платить исполнителю — это извращение, прости Лебедь.

— Но продавать песню тоже как-то не хочется…

— Конечно! Это только так называется — «продать». На самом деле исполнители платят авторам за право первого и, в дальнейшем, преимущественного исполнения. Записаться на пластинку — это, пожалуй, самый лучший способ «застолбить» песню за собой. Чтобы все знали — эту песню поёт в первую очередь Имярек.

— И остальные что, уважают такое «Право первой ночи»?

— Сравненьица у вас, Юра, те ещё. Но яркие и образные, этого не отнять. Да, уважают, иначе можно получить не только ответную нелюбезность, но и неприятности побольше. История сцены знает не один, и не два случая, когда за «кражу» репертуара в буквальном смысле слова убивали.