Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий

И все бы хорошо, люди мне нужны. В первую очередь, конечно, воины. Хотя и рабочие руки не помешают. А тут три артели с чадами и домочадцами, причем одна Кайсаровская из охотников-промысловиков. Не аномальных — обычных. Дичи к столу каждому отведать хочется, да и пушнина весьма хорошо уходила до войны.

Но как же все это не вовремя! У меня воинов раз-два и обчелся, к эллинам должна прийти помощь из Кочек, а тут куча некомбатантов, свалилась как снег на голову. И ведь не прогонишь. Это первые жители Пограничья, решившие присягнуть мне как Хозяину местных земель. И в Чердынке теперь их не оставишь. Удержать село у меня сил нет, а уйду — вернутся эллины, и тогда репрессий не миновать. Имперцы крови не боятся и гуманизмом по отношению к населению не страдают.

Приказал Радомире заниматься эвакуацией мирняка — благо, есть куда, рядом со складами и транспортным узлом у контрабандистов не может не быть баз. А сам с оставшимися нукерами, парнями Тихого и десятком добровольцев из местных охотников, выдвинулся в направлении города. Кровь из носу надо задержать имперцев, посланных на выручку гарнизону поселка.

Заняли позиции верстах в трех от Чердынки. Место выбрали удачное. Дорога здесь ныряет в низину, а затем идет тягучий извилистый подъем, поросший по обочинам не очень густым кустарником. Я с ученицей успел поставить на пути следования вражеского отряда несколько артефактных мин — в начале подъема и в конце. Не знаю в каком количестве пожалуют к нам гости, но встретим мы их со всей душевной любовью.

Только вот активировать мины, кроме меня и Сольвейг, некому, а снова тащить в мясорубку боя раненого ребенка — идея запредельно хреновая. Но и выхода другого нет. Пришлось оставлять ученицу на высотке, под присмотром Ардака, с категорическим приказом уводить девочку сразу же после активации артефактов. Сам с пятеркой, укутанных в белёные полушубки, заросших, словно лешие, и основательных, как горы, мужиков-промысловиков залег внизу.

Полдня мы провалялись в снегу, закоченев до состояния ледяных статуй, а имперцы не торопились на помощь своему гарнизону. Была бы у меня нормальная, устойчивая связь, отправил бы к Кочкам дозор, который предупредит о приближении противника. Но со связью в Пограничье беда, рядом с аномалией эфир практически постоянно забит белым шумом, сквозь который могут пробиться только мощные стационарные артефактные системы. Над мобильными рациями, способными работать в наших условиях, мы с профессором думать уже начали, но это дело на перспективу, может и не совсем далекую, но пока все же приходится замерзать в неведении.

Имперцы так и не появились. Не знаю, что помешало протоспафарию отправить войска в Чердынку, но ушли мы из поселка ближе к вечеру совершенно спокойно. Переночевали в лесу, на заброшенной лесосеке, разместившись всем кагалом в относительно целом барке для рабочих. А на следующий день Радомира вывела нас к еще одной своей базе, как две капли воды похожей на уже виденную нами.

И началась бытовая суета. Почти полсотни людей, спешно покинувших обжитые места, надо разместить, обогреть, накормить, придумать как наладить снабжение продовольствием и вещами первой необходимости. Что-то, как крупа, консервы, немного одежды нашлось на складах, но этого было абсолютно недостаточно. Вот и приходилось с утра до ночи крутиться, совещаться, оперативно решать то и дело возникающие проблемы и гасить конфликты.

Лишь спустя три дня, ажиотаж немного улегся. Мужики создали запас дров, охотники сумели завалить кабана и косулю — это не так уж и много, но продержаться неделю, а то и больше, хватит. В общем жизнь худо-бедно стала налаживаться. О чем мне сейчас и докладывал Лесьяр, в силу авторитета, лет и опыта, выбранный беженцами временным старостой.

— Как думаешь, непогода долго продержится?

— Тож вона госпожу Радомиру спросить лучше, стало быть, она Студёной Владычице служит, стало быть, ­– староста опасливо покосился на поджавшую губы ведьму. Вопросительно смотрю на Воронову. Бабка никак не может смириться, что мы с ней теперь в одной упряжке — все в таинственность играет.

— Сутки пометет и перестанет, — нехотя скрипит старуха, упершись пустым взглядом поверх наших голов в заснеженные верхушки деревьев. Радомира сегодня опять не в духе. Все гложет себя, за потерю независимости.

Плохо. За сутки пурга заметет все дороги и добраться до Заброшенных земель станет проблематично, а мне нужно на базу.

— Значит, два часа на сборы, и уезжаем, — скомандовал я, — Лесьяр, через неделю пришлю одежду и провизию. Много не дам, поэтому поиск источников снабжения не прекращайте. Но и на рожон не лезьте. Нарветесь на карателей — погибнете все.

— Сделаем, стало быть — с готовностью кивнул старик, нахлобучив на голову шапку, — Спасибо тебе, ярл. И тебе, дочь Ворона, — он низко, но без раболепия поклонился, — Если еще люди под твою руку захотят пойти, стало быть, что им говорить?

— Если жизни ничего не угрожает — пусть по домам сидят, понадобится их служба — позову. Ну а если беда какая — принимай людей. Только гонцов мне шли. Решать надо будет, где и как их размещать. И смотрите, на вас ваши бабы с ребятишками, кого попало не привечайте.

— Тож понятно, ярл, — кивнул староста, — Пойду я, стало быть?

— Ступай.

Лесьяр ушел, а я повернулся к Радомире.

— Еще люди?

Старуха пожала плечами:

— Что ты хочешь? Простолюдинам нужна защита. А ты доказал свою силу.

— А Ворон?

— Ворон стал шибко осторожным, — презрительно дернула щекой Радомира, — Больших дел за ним нет.

— Так за мной, вроде, тоже.

— Калиновка и казненные каратели, разбитый гарнизон Чердынки и плененный маг, вырезанная застава Лакапиных и уничтоженный отряд имперцев, ­– с ироничным прищуром стала перечислять она, — Здесь Пограничье, ярл. Здесь все, всё друг про друга знают и учитывают в своих раскладах. Лесьяр это понимает, а ты пока нет.

— Потому и советуюсь с тобой. Люди нужны, и без помощи я никого не оставлю. Но помогать всем у меня нет возможности, — я с укором посмотрел на Радомиру. Разговор о проявленной ей инициативе у нас уже был, но повторить лишним не будет. Контрабандистка еще не привыкла, что решения теперь принимает не она.

— Всем и не надо, — обижено пожевав губами, ответила она, — Сами все сделают. Нужен был человек, кто поведет людей за собой, кто скажет, что и когда делать.

— Почему не ты?

Радомира стыдливо отвела глаза.

— Я старая женщина, ярл.

— Княгиня Севера? — усмехнулся я. Радомира, вскинув голову, вперила в меня злобный взгляд, — Можешь не зыркать, неужели ты думала, я не поинтересуюсь, у кого принял присягу?

— Порой мне кажется, что я говорю не с юнцом, а со своим ровесником, — пробормотала ведьма, — Что ты хочешь от меня услышать отрок с душой старика⁈ Да, я испугалась⁈ Истинных Вороновых осталось три человека. Три слабых женщины, из некогда Великого рода! Вороновы свое отвоевали! — она не злилась, не кричала, не шипела, как у нее бывает. Она говорила с холодным спокойствием, а на блеклые от старости глаза мерцали слезы.

Сделав короткий шаг, я крепко обнял ее за плечи, сквозь толстую шкуру полушубка почувствовав, как напряглась ее спина:

— Я не могу обещать сделать Вороновых снова великими, ­– прошептал я ей в ухо, — Но я обещаю тебе, княжна, сделать все возможное и невозможное, чтобы твой род не прервался.

Старуха напряглась, почувствовав, как нас обдало ледяной стужей.

— Боги услышали твои слова, ярл.

— Скорей уж Богини, — улыбнулся я, — Кстати, не знаешь, что им от меня надо?

Радомира змеей вывернулась из моих объятий, отступив на шаг. Передо мной, упрямо сверкая глазами, снова стояла гордая воительница и жрица Мораны:

— Не ведаю, — прокаркала жрица, насупив косматые брови, ­– Собираться пора, если до непогоды хотим добраться до Заброшенных земель.

— Пора. Направь женщин, помочь Сольвейг. Через два часа выдвигаемся. А я пока пленными займусь.

Евпатора с его гвардейцами решил забрать с собой, благо, их всего четверо, вместе с Федором. Остальных имперцев оставлю здесь ­­– пусть бараки строят, раз пополнение людей намечается. С двумя десятками безоружных вояк охотники справятся. Или прибьют по-тихому. Уж очень злы чердынцы на захватчиков. Впрочем, плевать — не жалко. Это мне, как боярину, пленных убивать не по понятиям, а местные особым благородством не обременены, да и лишние рты никому не нужны.