Вернуть Боярство 23 (СИ) - Мамаев Максим

Алексей ответил не сразу. Я протянул бывшему начальнику флягу с крепким коньяком, и тот, секунду поколебавшись, усмехнулся и взял ее. Сделал несколько больших, жадных глотков, резко опустил ее и закашлялся, тряся головой. Напиток, рассчитанный на Архимагов и выше, крепкий, полуторавековой выдержки, из ограниченного запаса — три двухсотлитровых бочонка этого коньяка мне на свадьбу подарили друзья из Дагестана, и я его действительно берег.

Фляга, кстати, была артефактом. Ровно с тремя свойствами — расширенным объемом на пятьдесят литров, повышенной прочностью, соответствующей какому-нибудь защитному предмету седьмого ранга, и возможностью хранить в себе десяток различных напитков, не смешивая их. Хотя нет, вру — было и четвертое свойство. Нетленность, позволяющая не беспокоиться о том, что содержимое фляги может испортиться от времени или воздействия внешних факторов. Один из тех магических предметов, что не несли в себе практической пользы в боевом или каком-либо ином смысле, являясь предметом роскоши. Кричащей роскоши — ибо предмет был восьмого ранга…

Молчали мы несколько минут. Я не торопил своего бывшего наставника и командира с ответом, он же явно собирался с мыслями. Странная какая-то ситуация, видит Творец-Всесоздатель, ведь мы оба знали, чем все должно кончиться. А сидим сейчас бок о бок, будто старые друзья, общаясь за жизнь.

— Знаешь, я иногда представлял себе наш с тобой разговор, — неожиданно признался чародей. — В моменты, когда было особенно тяжело, я искал в подобных фантазиях утешение. Только обстоятельства, разумеется, в моем воображении были обратными нынешним.

Он сделал еще один глоток и протянул мне флягу обратно. Мысленным усилием сменив напиток с коньяка на местную настойку на кедровых орешках и нескольких магических травах, тоже приложился к горлышку.

— Ты ведь реинкарнатор, Аристарх. И прожил наверняка не один век, так что у тебя, наверное, иное отношение к любви, — продолжил он. — Но для меня Маша была всем миром. Несмотря на то, что изначально наша помолвка была заключена по расчету, чтобы еще больше укрепить союз наших Родов, мы полюбили друг друга по-настоящему. Когда меня с позором изгнали из Рода, ее родители требовали порвать со мной, и она легко могла найти себе достойную партию, но вместо этого осталась со мной… Я знаю, что Маша была далеко не ангелом с другими — но какое мне до этого дело? Мы были счастливы друг с другом, а потом ты убил ее. Каким бы я был мужчиной, проглоти я это и смирись? Жить дальше, будто ничего не случилось, будто это случайность или несчастный случай, забиться в самую глубокую нору, чтобы не отсвечивать, опасаясь, что ты и за меня возьмешься? Это путь слабака, бесхребетного ничтожества… А я таким быть не желал.

— И потому лучше было стать тем, кем ты стал? Одного взгляда на твою ауру достаточно, чтобы понять, сколько ужасов на твоей совести, — заметил я.

— Хорошее, плохое, — равнодушно пожал он плечами. — Какая разница? Все это вещи относительные, зависящие лишь от точки зрения. Минус легко меняется на плюс, и наоборот — все зависит только от результата. И лишь ноль остается нолем… Ты сам тому ярчайший пример, реинкарнатор. Сколько раз ты казнил пленных? Сколько людей пожертвовал своему кровавому контрактору? А сколько людей по твоему слову были обращены нежитью? Скажешь, то были враги, те, кто сами пришли с мечом в Империю? Но ведь есть же и другие. Кочевники нанха-сси, например. Чьи земли ты отнял, договор с которыми нарушил и которых жестоко подавлял и преследовал — лишь из-за одного колена их племени, что нарушило с тобой уговор… И даже так ты — Герой Империи.

Он потянулся к зажатой в моей руке фляге, и я передал ее ему. Тот, не раздумывая, сделал изрядный глоток и тут же едва не подавился, удивленно покачав головой — он-то не знал о том, что напиток переменился, а настойка была ощутимо крепче коньяка. Далеко не так изыскана и приятна на вкус, да — но учитывая, что это по большому счету был самогон на ядреных, дорогих магических компонентах, то какие к ней претензии?

— Многоотсековая? Ядреная, сука, дрянь… — просипел Алексей.

Вернув мне флягу, он пару минут дышал и приходил в себя. Все же в его состоянии и с его рангом эти напитки должны были влиять на него не хуже, чем водка на неодаренного. Собственно, выступивший на его щеках румянец и легкая смазанность движений, которую он тщетно пытался скрыть, без всяких слов говорили о том, что я не ошибся в оценке.

Хотя, пока он приходил в себя, я и сам, переключив на самое дорогое и крепкое пойло, вылакал с добрый литр. И нарочно, с помощью Зеленой Молнии, немного снизил свое сопротивление, так что шум в моих собственных висках и легкий туман в голове уравнивали меня с моим пленником.

— И знаешь… Ты, сука, вполне заслуженно Герой Империи, — продолжил он наконец, заставив меня удивленно уставиться. Неожиданное утверждение, признаюсь. — Как я и сказал — не слишком важно, положительны или отрицательны твои методы и поступки. Пока ты побеждаешь, всем важен лишь результат. Ты убиваешь сотнями тысяч, ты плюешь на общепринятые правила и традиции. Резать пленных, истреблять гражданских в ответ на убийство наших, использование самой запретной части магии Крови, за которую Синод и члена Великого Рода в иное время без колебаний отправил бы на костер — массовые кровавые ритуалы сходят тебе с рук. Ты почти в открытую творишь нежить, привечаешь вокруг себя сомнительных персон вроде той же твоей Алены или этого мечника, Андрея. Позволяешь жить открыто и пользоваться равными правами с людьми даже монстрам вроде мар, взламываешь разум плененных членов Тайной Канцелярии, каким-то образом переподчиняя их себе… Если бы это был кто-то другой, или даже ты, но в мирное время — и любого из этих пунктов хватило бы, чтобы снять с тебя голову. Но сейчас война, а ты реинкарнатор — и потому…

— Плюс и минус не имеют значения, да, помню, — перебил я его. — Ты уже не раз это повторил, мысль понятна. Так к чему ты это вообще? К тому, что если бы у тебя и твоих дружков-кровососов получилось меня прикончить, то тебе списали бы все грехи? Ты стал бы героем просто потому, что прикончил меня и вырезал мой Род? Если так — то ты действительно идиот, командир. Я и Николаевы-Шуйские — один из столпов, на которых сейчас все держится. Добейся ты успеха и не сожри тебя твои союзнички, в Империи тебе бы уже не было места. Героем ты стал бы разве что для британцев или осман, ведь шеф вашей конторы, Залесский, не раздумывая слил бы тебя и тех, с кем ты в этом участвовал, заявив, что вы действовали по собственному почину. Но даже если забыть обо всем этом — разговор-то у нас был о другом, Леха.

— Да плевать мне было, что будет со мной, если удастся прикончить тебя, — признался он. — Смысла в жизни и так почти не было, меня только месть и держала на этом свете… А насчет положительного и отрицательного… Маша была хреновым человеком по отношению почти ко всем — но ко мне-то она была добра, меня-то она любила, как и я ее. Поэтому я ее и любил. И поэтому я должен был отомстить — или сдохнуть, пытаясь. Мне не удалось, и даже если бы я каким-то образом сумел сбежать — все это больше не имеет смысла. Второго Арзула фир Виниттора у меня не имеется, и после провала на меня теперь будут охотиться все — от Канцелярии, заметающей следы, до людей Императора, для которых я преступник и слетевший с катушек чернокнижник. Даже к бриттам и османам не прибиться — не будут доверять, просто не разбираясь, принесут в жертву…

Странная ситуация. Странная беседа. Странные мысли в голове… Мы сделали еще по одному большому глотку кедровой и погрузились каждый в свои мысли. Так прошло еще около часа, в течение которого мы молча передавали из рук в руки флягу, опустошая ее содержимое и все сильнее хмелея. Для бывшего Воронцова я постоянно переключал на наименее крепкие напитки, сам же, напротив, хлестал крепчайшие, ослабляя свое сопротивление опьянению — так мы с ним оставались в одной кондиции.

Зачем я это делал? Творец-Всесоздатель мне свидетель — не имею ни малейшего понятия. Прошло уже двое суток с момента, когда я очнулся, и все это время я посвятил делам.