Вернуть Боярство 23 (СИ) - Мамаев Максим

— Взаимно, друзья мои, взаимно, — покивал я стоящей передо мной пятерки, закидывая ногу на ногу.

Сидел, разумеется, я один — не того они полета птицы, чтобы во время приватной беседы со мной, тем более по официальному поводу, сидеть. Если только я лично не обозначу, что позволяю им это.

— Касательно самочувствия — почти полностью здоров, к завтрашнему утру уже буду как новенький, — заверил я их. — К счастью, я кое-что смыслю в магии исцеления, да и разных подходящих алхимических препаратов у нас тоже хватает, так что волноваться не о чем.

Ещё пять минут длилась беседа ни о чем — о прошедшей битве, об их восхищении силой и мастерством моих людей, о том, что я тот редкий случай, когда слухи о человеке не преувеличивают его могущество и способности, и скорее преуменьшают…

— Судари, — вклинился я, когда Морозов умолк, а Бутурлин ещё не успел заговорить. — Мне, конечно, безусловно приятно и даже лестно слышать столь высокие оценки в адрес своего Рода и себя самого, особенно от представителей Великих боярских Родов. Однако я итак отнял у вас много времени, пусть это произошло и невольно. Так что предлагаю на этом завершить светскую беседу и перейти к делам.

Мои слова никого из них не смутили и даже, кажется, не сбили с толку. Короткий обмен телепатическими сообщениями между собой и Егор Шуйский выступил чуть вперед и заговорил:

— Как пожелаете, Аристарх Николаевич. Что ж, касательно дел — нас послали, в первую очередь, о том, чтобы узнать, когда вы выступите на юг, дабы помочь нашим армиям в борьбе с османами. Не сочтите мои слова за наглость, господин Николаев-Шуйский, но наши Старейшины говорят, что вы обещали помочь в этом противостоянии. И если вы действительно намерены сдержать своё слово, то вам следует поспешить — иначе может оказаться слишком поздно.

Я молча поднял бровь, слушая это почти открытое обвинение в нарушении обещания. По хорошему, в любой другой ситуации один только подобный тон и подтекст были достаточным поводом, чтобы как минимум выставить за дверь конкретно Шуйского — мы слишком на разных ступенях социальной пирамиды во всех отношениях, чтобы он позволял себе подобное. Однако в данном случае он был полноценным посланником, голосом Великого Рода Шуйских, и говорил он не от своего лица, а от лица всего Рода.

И если сейчас дать ему пинка, то это будет, во первых, страшным оскорблением всех Шуйских, во вторых — это будет казаться глупой, непродуманной и позорной попыткой уклониться от данного боярам слова. Что тоже не добавит мне положительной репутации… Ну и в третьих — сам посол-то ни в чем не виноват. Он просто следует инструкциям, в которых ему просто приказано донести до меня тоном и словами недовольство Совета и Главы Рода, при этом не переходя черту, отделяющую претензию от хамства.

— Не почину мне обсуждать с вами, почему я задержался с помощью на юге, — в тон ему, холодно ответил я. — Мы выступим на помощь, как обещано, через несколько дней. А теперь я бы хотел услышать, каково положение дел на фронтах.

Не перед ними же мне объясняться, в самом-то деле? Да и вообще, они сами прекрасно видели причину моей задержки. Думаю, донесения об увиденном здесь уже достигли Глав и Старейшин Великих боярских Родов, через тех бояр, что при первой возможности отправились обратно домой. Там, в их Родовых поместьях, у них имеются способы быстро передавать сведения верхушке своих фамилий.

А вот посланцы быстро получить новые указания едва-ли могли. И потому вынуждены были передать порученное именно так и в такой форме, как им было поручено изначально…

Глава 9

— Ну что, много тебе дала твоя глупая месть, командир? — поинтересовался я.

Бледный, с темными кругами под красными от усталости глазами, с полопавшимися сосудами, облаченный в грязные, рваные и подпаленные одежды, Алексей, некогда носивший гордую фамилию Воронцов, сидел напротив, прислонившись гордо выпрямленной спиной к холодному камню стены темницы.

На лице чародея не было ни тени страха или волнения. Не было и апатии, обреченности проигравшего и смирившегося с поражением человека. Он был спокоен, собран и полностью равнодушен к обстоятельствам, в которых большинство других людей на его месте не сумели бы проявить и четверти подобной твердости духа.

И он не блефовал. Это была не внешняя оболочка, не маска, натянутая в попытке не доставить врагу радости от победы — моя Сила Души четко и однозначно говорила мне, что он действительно не играет.

— Мало, — спокойно признал он. — Что поделать — ты слишком грозный враг, мой бывший курсант… Какой жалкий итог мне оказался уготован — сдохнуть, ничего не добившись в жизни. Все, что не украла судьба-шалава, — это память о жене да дурная слава. Я готов к смерти, курсант Аристарх Николаевич. Иронично — в нашу первую встречу ты был безродным изгоем, лишенным фамилии Великого Рода, бессильным и жалким. В тот день я мог раздавить тебя одним движением пальца. Я был счастлив, у меня была любимая женщина, амбиции и светлое будущее, ты же был неудачником, которому было суждено сгинуть безвестным и бесславным рядовым боевым магом в медвежьем углу на Фронтире… А сейчас, в последнюю нашу встречу, все ровно наоборот. Ты — Герой Империи, Глава Великого Рода, один из двух Великих Магов России, тебя окружают верные друзья и любимая женщина, у тебя даже одобренная ею любовница имеется! Ты — второй человек в государстве, фактически превзошедший за пять коротких лет самого Второго Императора…

Казалось бы, произнося эти слова, он должен быть переполнен желчью и ядом, сочиться ненавистью и злобой — но ничего этого не было. И не потому, что передо мной было сломленное, опустившее руки существо — совсем нет. То, что я чувствовал в Алексее сейчас… Сложно описать словами. Наверное, ближе всего было бы сказать, что он чувствовал себя как мужчина, сделавший все, что в его силах, и даже больше, отдавший целиком себя, без остатка.

Да, он проиграл, но проиграл без сожалений. Он сделал, что должно, и потому ему было нечего стыдиться сейчас, в час, когда перед ним расстилалась его последняя тропа — он уходил в последнюю крепость, в последний оплот всех проигравших, но не сломленных. Он уходил в смерть, а мертвые, как известно, сраму не имут.

Его душа была помечена несколькими Печатями Богов. Почти все они изрядно потускнели, почти исчезнув, ибо принадлежали тем, кого убил Рогард. Лишь одна сияла ярко, в полную силу, и принадлежала какому-то Среднему Богу, относящемуся к иному пантеону.

Он вряд ли видел, что большинство Печатей на его душе уже не имеют силы — Алексей был не в лучшей форме, да еще и опоен зельями антимагии. Архимаг — недостаточная ступень, чтобы различать подробности подобных символов на самой душе. Но через пару дней ему бы это стало понятно… Впрочем, это мало что меняло — так как его более могущественные кредиторы сгинули, право на его душу перешло тому Богу, чья Печать была цела.

В общем, он прекрасно осознавал, что его ждет ужасающее посмертие. Но все равно был спокоен, с достоинством принимая итог своей жизни. Боги и Демоны, как же жаль, что такого человека занесло на противоположную сторону баррикад! Ведь именно такие, как этот Воронцов, в свое время и сумели построить Вечную Империю — люди, чьи принципы были для них выше их жизни и даже посмертия, те, что не отступали перед лицом неразрешимых задач и отвергали слово «невозможно»! Иначе, не будь таких среди людей, как бы наши далекие предки сумели сокрушать Богов и претендовать на власть во всем Мироздании, устроив две Войны за Небеса⁈

— Все, что не украла судьба-шалава… — усмехнулся я, присаживаясь на каменную скамью рядом с ним и доставая флягу. — Хорошо сказано, командир. В тебе погибает не худший из поэтов… Скажи, вот что ты такого нашел в Бестужевой? Она была амбициозной, алчной, стервозной и эгоистичной с… девушкой. Так почему ты ей так предан? Нет, я понимаю, поначалу ты был задет и зол, хотел отомстить, молодость и эмоции, задетая гордость и прочее. Но потом? Когда ты осознал, что я — реинкарнатор и понял, что я просто не в твоей лиге? Любой другой на твоем месте забыл бы о мести, плюнул да жил бы дальше. Даже несмотря на изгнание из Рода, ты все еще оставался молодым и достаточно способным чародеем, мог бы устроиться с комфортом где угодно. Помнится, ты создал свой Род, верно? Мог бы взять новую жену из какой-нибудь средненькой фамилии или влиться в чей-то, да прожить полноценную жизнь. Не закладывая тварям из иных слоев реальности душу в погоне за силой, которой в любом случае было и близко недостаточно для мести… Зачем, командир?