Огнеборец (СИ) - "Тео Дорн"

— Внимание кандидаты!

Голос Кожедуба услышали все. И тут ропот затих.

— В одну шеренгу! Стройся!

Кандидаты же вскочили с насиженных мест и, кое-как организовавшись, встали в строй напротив Кожедуба.

— Если вы сейчас думаете, что можете стать Огнеборцами не рискуя шеей и сейчас можно схалтурить. Плюнуть. Расслабиться. Отнестись несерьезно к этому испытанию.

Кожедуб хоть и поставил меня на особый учет — идеально чувствовал атмосферу среди кандидатов. Интересно сколько он успел подготовить Огнеборцев? Судя по его возрасту, да и по его опыту — немало. Как минимум.

Как раз в этот момент медики уносили на носилках Архипова. Полозов в шоке следовал за ним.

— Взгляните на двух этих парней. И пусть в таком случае будет стыдно тому кто решит проявить жалость к себе…

Кожедуб с каждым словом говорил всё тише. Отличный прием, чтобы удерживать внимание. — В Очаге тот, кто не готов выложится на полную, может не просто погибнуть — это-то я готов принять.

Он сделал паузу.

Многие озадаченно переглянулись, очевидно пытаясь осмыслить, как инструктор на экзамене может говорить такое.

— Но чего я принять не могу — Чтобы из-за таких сосунков погибли их товарищи! Хотели бы вы себе в двойку того кто халтурит?! Хотели бы положиться на того, кто плюнет на то, что вам нужна помощь?! А ладно! И так сойдет!

Кожедуб говорил жестко. Не подбирал слов. В его хрипящем голосе не было ни капли жалости. Ни к кандидатам. Ни к себе, как я успел уже понять.

— Поэтому те кто считает, что сейчас слишком тяжело. Что-то, что они сейчас увидели — это слишком. Те кто думают, что не надо так рисковать собой. Все вы — может сейчас встать и уйти.

Все замолкли.

Кожедуб стоявший перед кандидатами тяжело вздохнул. Лицо его смягчилось.

— Все нормально. Правда. Никаких санкций не будет. Никаких записей в личное дело, — мягко произнес он, — Просто это не для вас. И это нормально. Даю вам подумать.

С удивлением я понял, что согласен. Кожедуб был прав. Говорил он по делу и я волей неволей проникался уважением к этому человеку.

По своему опыту я знал — эгоистам тут не место. Нырять в ревущее пламя. Спасать людей. Прикрывать и страховать товарищей — все это требовало самоотверженности. Готовности пожертвовать собой.

Это и значило быть огнеборцем.

Я чувствовал это. Знал. И Кожедуб знал — не понаслышке, судя по шраму пересекающему его лицо.

Я начинал проникаться уважением к этому старому, но несомненно ещё крепкому инструктору.

— Желающие покинуть экзамен — выйти из строя!

К моему удивлению никто не шелохнулся. В строю кандидатов не хватало только самых первых участников экзамена.

Кожедуб внимательно осмотрел строй.

— Хорошо, — коротко кивнул он, — Мы к этому больше не вернемся.

Он достал из красных штанов листок бумаги и развернул его.

— Валентин Соболев! Катриона Северская! Следующие!

Экзамен продолжился. Кандидаты один за другим спускались на арену.

***

— Следующая пара! — огласил импровизированные трибуны голос Кожедуба.

Все вновь затихли в ожидании новых имен. Мы с Ленским и Соколовой сидели на краю арены и тоже ждали чьи имена назовут. Кандидатов оставалось не так много. Помимо нас — ещё пара человек. Наших имен ещё не звучало. Как впрочем и…

— Павел Баранов!

— Ну наконец-то — вдохнул я и, встав, начал разминать колени.

— Куда-то торопишься? — спросила Лена, скучающим голосом.

Видно было, что и ей надоело быть в роли зрителя.

— Да так, на встречу со старым знакомым, — ответил я, стоя на одной ноге и растягивая квадрицепс, — Вернуть пару долгов.

Дружки Баранова на другой стороне арены зааплодировали, когда он встал и вскинул руки, будто звезда спорта, а не кандидат в огнеборцы.

— Это будет просто! — бахвалился он перед друзьями.

Вразвалочку он спускался по вырубленным ступеням, а Кожедуб не торопился назвать второе имя. Баранов проходил прямо мимо нас. Заметив взгляд Соколовой, Баранов улыбнулся ей и подмигнул. Лена фыркнула в ответ.

— Фортуна, повернись ко мне чем надо, — прошептал слева от меня Ленский, сложив ладони, — Даруй, о всесильная, мне возможность официально набить эту квадратную морду. Воздай мне за тот целибат, что я вынужден буду претерпеть в этой учебке.

Соколова прыснула, прикрыв рот рукой.

— Полегче с желаниями, монах недоделанный, — не упустила возможности съязвить она.

— Разве мужчина не может мечтать, — ответил я ей, не позволив прервать ритуал друга.

Хоть я и надеялся, что высокородная кирпичная морда встретится на этой арене именно с моим кулаком. И основания на то были. Хотя бы статистические. И логические. И генеалогические. Вообщем звезды сошлись.

Я посмотрел на Кожедуба и увидел, что он смотрит на меня. Пристально и оценивающе. Он ждал, пока Баранов вразвалочку займет свою позицию. Наконец тот спустился и получил свой синий флажок от помощника инструктора.

Кожедуб же смотрел на меня. Его лицо исказила хищная усмешка.

— Ну давай же, вредный, старый… уважаемый… Назови меня. Я знаю, ты хочешь…

Но мы продолжали молча играть в гляделки. Наконец Кожедуб отвернулся, показал что-то своему помощнику, и тот с красным флагом начал спускаться вниз.

Я раздосадованно цокнул языком. От Лены не укрылось наше безмолвное противостояние, и она ухмыльнулась.

— Как это так получилось, что ты в любимчиках? — саркастически заметила она.

— Это всё моё непреодолимое очарование…

Лена вновь прыснула, не сдержавшись.

— Оно и видно, — она уже с трудом сдерживала смех.

Я придвинулся поближе и заглянул в её синие, словно море, глаза.

— Сомневаешься?

Она не спасовала. Придвинулась ещё ближе. Наши лица были так близко, что я чувствовал её взволнованное учащенное дыхание.

— Нисколько, — ответила она, опустив взгляд. Глаза её прикрыли длинные чёрные ресницы. Затем она опять медленно подняла взгляд на меня.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга.

— Елена Соколова!

Раздался голос Кожедуба, и кандидаты захлопали. Со стороны Ленского вырвался стон разочарования.

— Ну мне пора! — жизнерадостно сказала Лена и вскочила с места. — Смотри как следует!

Хитрая улыбка заиграла на её лице.

— Покажи всё, на что способна, — улыбнулся я в ответ.

Она отряхнула от земли короткие чёрные шорты и фыркнула.

— Это не понадобится.

Сказав это, она в несколько прыжков спорхнула вниз на арену, и помощник привязал к её поясу красный флаг.

Лена подняла руки вверх и, изогнув гибкую спину, потянулась, продемонстрировав атлетичную фигуру.

Затем она попрыгала на месте, разминая голени, и её упругая грудь, прыгающая вверх-вниз, буквально приковала мой взгляд.

Она посмотрела прямо на меня.

«Смотри на меня и не моргай», — произнесла она одними губами.

«Уже», — ответил я.

Губы её тронула улыбка, и она вновь обратила внимание на арену, продолжив разминаться перед схваткой.

Я же бросил взгляд в сторону Кожедуба. Он был очень доволен собой…

— Какого ты задумал, старый ты хрен…

— Похоже, она уверена в победе, — заметил Ленский, — что странно, ведь я не почувствовал в ней дара.

— У меня такое предчувствие, что он ей и не нужен, — ответил я.

Зато одаренный Баранов, похоже считал, что это будет легко и был на сто процентов уверен в своей победе.

— Мне как раз в особняк нужна новая горничная, — усмехнувшись, обратился Баранов к Соколовой. — Обещаю тебе осо-о-обенное обращение, если будешь прилежной.

Голубые глаза Лены вспыхнули холодной яростью. Она фыркнула и хищно усмехнулась.

— Лучше в свинарнике поработаю — чище буду.

— Это тоже можно устроить, — ответил Баранов, как можно спокойнее. Хотя скрыть вспышку ярости удалось ему плохо.

Оба соперника приготовились к бою.

— Начали! — скомандовал Кожедуб.

Баранов чувствовал себя уверенно — всё-таки он, как геомант, был в своей стихии здесь, на глубине нескольких метров. Даже стены были ему помощниками на этой арене.